Сумерки империи (СИ) - Терников Александр Николаевич

А эта вечная карфагенская болтовня о законности, пустопорожняя в спокойные дни, становится подчас смертельно опасной в период любого кризиса. Без Малха Кирилл как без рук. Сейчас он за отцом как за каменной стеной, а потом? Здесь процветает «майорат» или право первородства. Первенцу достается все, остальным — ничего или какая-нибудь мелочь.

Эти старинные обычаи прекрасно отражены в сказке «Кот в сапогах». Когда старший брат получает мельницу, средний- осла, а младший — кота. Это сейчас сенатор выделяет своего младшего сына как самого умного, а старших держит в черном теле. Большая часть финансовых дел семейства Малха идет через Кирилла. А потом почти все достанется старшему брату — Сафону. А наш герой с ним не очень контачит, благодаря разнице в возрасте и разным интересам. Со средним братом Бостаром еще нормально, но сенатор рискует в гостях у дикарей одновременно не только своей головой но и жизнью среднего сына. Дела!

Но делать нечего. С отцом не поспоришь. К тому же Кирилл все иберийские дела замкнул на себе лично, там он главный собственник, а наследнику Сафону придется просто вернуть вложенные инвестиции. Но как быть с Карфагеном и его властями? Подобно семейству Баркидов уходить в глубокую автономию? Пока у парня недостаточно политического веса….

Да и с кем ему в Испании союзы заключать? С вождем Идебилом? Или же с вождем Тугодумном?

Чтобы скрыть свое неудовольствие отцовской беспечностью, Кирилл налил и себе воды, закрасив ее вином. Горячего чая и кофе тут пока нет, горячие компоты и отвары пить в жарком климате неприятно, а холодильников не имеется. И подобные напитки прокиснут очень быстро. Свежевыжатых соков, благоуханных шербетов и лимонада зимой нет. А сырую воду употреблять для здоровья не полезно, еще какую-нибудь холеру подцепишь. Вот и пьют местные сильно разбавленное вино, вместо компота.

К тому же пряности тут свои, «доморощенные», и национальная карфагенская пища часто печет гортань не хуже блюд грузинской кухни. Ни в какую Индию и Америку за пряностями пока плавать не надо, так как сейчас в соседней Киренаике дикорастущего сильфия просто завались. Его там столько много, что употребляют его по-варварски. Пасут скот, чтобы мясо баранов приобрело пряный вкус. И естественно, почти никто не выращивает, ожидают, что и сам вырастет. Кончится все это плохо, лет через триста сильфий совсем изведут и во времена поздней Римской империи придется римским гурманам покупать перец в далекой Индии. За золото. Понятно, что никто уже баранов этим перцем откармливать не будет.

— О чем же ты хотел поговорить? — тем временем спросил Малх, сверкнув глазами.

На руке «батяни» сверкал перстень- знак сенаторского достоинства. Перстень был золотой и представлял собой рычащую львиную голову с рубинами вместо глаз.

Кирилл почувствовал насколько за два прошедших года он вжился в местную среду. Два года назад при звуках отцовского имени о вспомнил лишь эпизод из Библии о аресте Христа. Тогда апостол Петр схватил меч и отсек ухо Малху, рабу первосвященника. Рабу! Как бы не так. Малх это не только имя, но и должность. Так называется командир храмовой стражи, подчиняющейся Первосвященнику-кагану, богоцарю народа. Так сказать командир ордена «храмовиков». Опора государства.

Или же министр МВД, правая рука правительства Карфагена, рука вооруженная, отрубающая неверным и мятежникам больше голов, чем звезд на небе. С древней поры «малхи» всегда будут стоять во главе войска «западных семитов», рядом с судьями-суффектами и Первосвященником- каганом. Естественно, что такие люди происходят из самых знатных и благородных семей. Недаром же искаженное слово «мелех» стало означать царя у евреев, а «малик» — у арабов. Да и описанного М. Шолоховым славного казацкого донского воина Григория Мелехова трудно назвать рабом. Такое впечатление, что церковники жутко экономили и переводили Библию за бутылку водки у какого-то алкаша-интеллигента.

— Война на пороге, а весы сильно смещены не в нашу сторону, — неспешно начал разговор Кирилл. — Да, Карфаген больше Рима, но сколько в нем граждан? Из 250 тысяч населения нашего города, если отбросить рабов, приезжих мигрантов, иноплеменных торговцев, женщин и детей останется всего сорок тысяч «благословлённых богами». На нашей выдолбленной в скале и выравненной площади собраний все прекрасно помещаются. А сколько из них воинов? Сотни четыре? Мы — народ торговцев, в отличии от Рима у нас процветают торговля, науки и искусства. А наши власти прямо запретили нашим гражданам иметь оружие, во избежание беспорядков. Торгаши-купцы боятся свой народ намного больше иноземных завоевателей. Что простонародье броситься с кинжалами на богачей-живоглотов, как это уже было в старом Тире, перед тем как нашим предкам пришлось бежать сюда, на край света, в Ливию. Так что Барки вынуждены содержать войско, набранное ими самими.

Последовала крохотная пауза, во время которой Кирилл отхлебнул глоток разбавленного вина. Приличное марочное вино, не слишком сухое, со сладким ароматом.

— Кроме этого, мы — пришельцы в Африке, — продолжал витийствовать сын, изображая из себя Кассандру. — И горная Финикия никогда не была единой, шесть главных городов вечно воюют между собой, словно греческие Афины и Спарта, так что финикийские колонисты из разных областей даже друг на друга смотрят волком. Сколько у нас полноправных карфагенских граждан наберется по всей Африке и Иберии? Тысяч сто? И прибавим к ним еще столько же полноправных других финикийцев, близких нам по культуре, но имеющих политические разногласия. Итого народонаселения финикийского происхождения в нашей державе наберется всего тысяч восемьсот. Так?

— Так. Продолжай!

— Аборигены: ливийцы, нумедийцы, иберийцы и кельтиберы нас люто ненавидят. Они наши союзники только до поры до времени. А наемные войска, на которые опирается Карфаген, как показала осада Сагунта ненадежны. Лишь меч Ганнибала, как посох пастуха, согнал их в одно общее стадо…

— Не все так плохо. На Сицилии наша армия ничем не уступала римской. Если бы флот не подкачал, еще не известно кто бы победил.

— Допустим. Но какие силы нам противостоят с другой стороны? Италия- самая густонаселенная страна Средиземноморья. Если исключить Египет. Но Египет очень древнее государство, где народ давно измордовали, превратив в сущих трусливых овец. Эти потомственные «овцы» безропотно работают на хозяина, а воинов из них не получится. Их дух истлел. Курица не побьет орла! На северном побережье Внутреннего моря все совсем по другому. На Италийском полуострове проживают пять миллионов человек. Это намного больше чем на плоскогорьях большого Пиренейского полуострова или полуострова Малой Азии, не говоря уже о гористом Балканском полуострове. В Италии очень плодородные земли, так как этот довольно узкий полуостров хорошо увлажнен и всегда имеет достаточно осадков. Из пяти миллионов жителей — почти четыре составляют народ одной культуры, религии и языка. Италийцы. Если отбросить компактно проживающих на севере галлов, лигурийцев и венетов, и греческие колонии на юге, то это этнический монолит. Рим находится почти в центре страны, в плодородной долине Тибра. В последних выборах участвовало свыше 251 тысячи граждан, носителей железных колец. Это же настоящая орда, людское море, человеческая масса!

— Скорее огромная волчья стая, с повадками необузданных зверей. Но численность еще ни о чем не говорит.

— Напротив! Там все граждане- воины. Если отбросить стариков, то только римляне постоянно могут держать «под орлами» двухсоттысячную армию. А это в два раза больше, чем мечтает собрать Ганнибал. Кроме того, Рим — компромиссный союз трех итальянских народов: этрусков, латинян и сабинян. А это значит крепкий союз Рима с 12 главными городами Этрурии и 13 городами Лация. Их единство основано на кровных обязательствах. Почти два миллиона населения, и четыреста тысяч воинов под единым командованием. Настоящая грандиозная военная машина! Рим не пользуется наемниками, а формирует национальные войска, сплоченные и целеустремленные. При достаточной упертости, они могут выиграть только за счет своего количества любую войну. Да такими огромными силами они могут постепенно захватить все Средиземноморье!