Сергей Эс - Визит генералиссимуса
Несколько минут назад, возвращаясь из прошлого, Артем разве что не светился от распирающей его радости. Он ожидал увидеть изменившуюся (нет! не то слово – возродившуюся) страну: других людей, другие улицы…
Несколько минут назад, после выступления генералиссимуса на съезде начались дебаты. Сталин вышел за кулисы, где его ждал Артем. Они прошли по коридору, завернули в пустой закуток, чтобы скрыться от глаз людей, и в следующее мгновение их в помещении уже не было.
За эти несколько минут они преодолели пятьдесят пять лет и теперь были в две тысячи одиннадцатом году, в квартире Артема, где их ждала жена Артема, Вера.
И вот, ничего… Ничего не изменилось. Их встретила прежняя страна.
Три человека сидели в небольшой комнате и растерянно смотрели друг на друга.
– Вера! А ты точно ничего не напутала?
Артем с надеждой посмотрел на женщину.
– Нет! – ответила она. – Ничего! Пока вас не было, я не отрывалась от телевизора, у меня круглосуточно работал интернет.
– И ничего?…
– Ничего…
– А что такое интернет? – спросил гость.
Вера и Артем обернулись к нему.
– Интернет, – начал объяснять Артем, – это большая мировая сеть… Ну, вроде общемировой газеты и телевидения в одном… передается по обычной телефонной линии…
– О господи! – тут же воскликнул он. – Да, о том ли сейчас надо говорить?! Иосиф Виссарионович! – Артем взмахнул рукой. – Ваше выступление на съезде ни к чему не привело.
– Вот так! – с досадой добавил он, – взял вас сюда, чтобы светлое будущее показать…
Гость некоторое время отрешенно смотрел перед собой.
– Значит, одного выступления мало, – наконец произнес он.
– Вы позволите, – спросил Сталин после небольшой паузы, – мне вздремнуть немного?
Артем и Вера вскочили с мест.
– Конечно же, конечно! У Вас был такой тяжелый день…
II
– Погоди, Артем! – сказала Вера, после того, как они остались одни, – Может, что-то все-таки изменилось? Не должно такое событие пройти бесследно!
– Ну, о чем ты говоришь?! – шепотом вскинулся ее муж. – Ты посмотри, кого по телевизору показывают: тот же самый президент, та же разваленная страна. Да еще и разговоры прибавились о десталинизации…
– Да, пожалуй! Такого шума вокруг этой самой десталинизации не было.
– Но ведь там, на съезде, он все объяснил… – обескуражено проговорил Артем.
Муж и жена некоторое время просидели молча.
– Может, ему надо было остаться? – спросила Вера.
– Нет. Ему нельзя было даже выходить из зала. Для всей страны и мира он умер.
– Но делегаты же его видели…
– А делегаты… делегаты на следующий день проснутся и будут вспоминать это как голос совести.
Вера недоверчиво пожала плечами.
– И что? – спросила она. – Будут затем рассказывать о массовой галлюцинации?…
В комнате снова повисло тяжелое молчание. Артем сел к компьютеру. Вера подошла к нему сзади и, положила руку на плечо.
– Слушай! – совершенно изменившимся голосом прошептала она. – Я теперь понимаю, почему в первый раз ты вернулся из прошлого совсем другим.
Артем вопросительно оглянулся на нее.
– Ну, помнишь, когда ты посещал 1939 год, – пояснила Вера. – Ты уезжал туда озлобленным на Сталина, а вернулся сталинистом.
– Не сталинистом, а сталинцем, – буркнул Артем.
– Ну да, конечно! – поправилась Вера. – Я сама подпала под его обаяние. Только лишь в глаза его посмотрела и прямо обомлела. Какой мужчина!
У Артема округлились глаза.
– Что значит, какой мужчина! – изумленно проговорил он.
– Ну что ты! – тихо рассмеялась Вера, ласково обняв Артема. – Я, ведь, не в том смысле! Я имела ввиду: какой человечище! Какая сила во взгляде! А ведь не грозно, вроде, и смотрит, даже простовато очень. Как твой дядя Коля из Луговушки. А пробирает до костей.
– До сих пор прийти в себя не могу, – добавила она, – такая глыба и не в Кремле, а в нашей квартире… спит на нашей постели. Своими руками ему наволочку, пододеяльник, простыню стелила… Вот сейчас говорю тебе, а у самой аж дыхание забирает… Представляешь – сама стелила!!! И кому?! – ЕМУ!!! Обидно, что никому больше не расскажешь.
Артем усмехнулся.
– Не это, конечно, главное, – проговорил он и задумался.
– Хотя, в чем-то ты и права, – прошептал он, озираясь на дверь спальни. – И мне он в первый момент дядю Колю напомнил. Даже мысль мелькнула, что кабинетом ошибся. Сатану ожидал увидеть… А встретил очень простого, даже простоватого мужика. Оттого и заколебался сразу же…
– Но взял он меня не этим, – взгляд Артема затвердел. – Фактами! О которых я даже догадываться не мог. И здесь ты права – глыба! Свободные выборы, например. В тридцатые-то годы! Когда ему приписали слова об усилении классовой борьбы! И партию от хозяйственных функций освободить… Не вязалось это ни с борьбой, ни с репрессиями. Я почуял, что что-то здесь не то… что не из его кабинета нагнетается обстановка…
– "Стоп! – сказал я себе. – Кто-то здесь врет и, причем, по-крупному!"
Они на некоторое время снова замолчали.
– А он мне чай предложил, – задумчиво улыбаясь, проговорил Артем. – Представляешь, антиквариат какой – из стакана с подстаканником попить… как в кино…
Но спустя минуту улыбка постепенно сошла с его лица.
– Однако, выходит, – помрачнев, сказал он, – что ни факты, ни простые мужицкие глаза не убедили делегатов съезда.
Вера взглянула на него и грустно вздохнула.
– Пойду, приготовлю обед, – сказала она и вышла из комнаты.
Оставшись один, Артем с головой погрузился в интернет.
Полтора часа ушло на бесполезные поиски хоть какого-нибудь упоминания о появлении Сталина на двадцатом съезде. И, возможно, Артем просидел бы еще неизвестно сколько, но через полтора часа дверь спальни открылась, и оттуда вышел гость.
– Иосиф Виссарионович! – воскликнул Артем. – Вы так мало поспали!
– Много ли старику надо? – ответил Сталин.
Артем покачал головой.
III
Обед проходил в гнетущей атмосфере.
– Ну что вы, – начала успокаивать мужчин Вера, – нет ничего удивительного в том, что о речи Иосифа Виссарионовича ничего не пишут.
Мужчины хмуро посмотрели на нее.
– Ну как вы себе это представляете? – продолжила женщина. – Как об этом скажешь? На съезде выступил умерший Сталин?
Артем и Сталин положили на стол ложки и оба прекратили есть.
– О, господи! – вскинула руками Вера. – Я ведь не этого от вас добивалась.
Сталин посмотрел на Артема.
– А не могла ваша машина дать сбой? – спросил он.
– Я тоже об этом думаю. Но вряд ли!
– Можно ли ее испытать? Заглянуть, например, в будущее.
– Нет, в будущее не получится. И дело здесь не в машине, а в самом времени. Его можно сравнить с листом бумаги. Сзади он исписан, а впереди – чист. Моя машина времени может только читать написанное. Будущее постоянно пишется. Каждую минуту, каждую секунду. Пишется именно сейчас, в переживаемый нами момент. Поэтому мы не можем туда попасть. Некуда просто попадать.
– Но если продолжать вашу аналогию, то и прошлое можно только прочесть, но не изменить.
– Не совсем так. Мы можем как-то влиять на написанное на тех страницах в прошлом, куда попадаем, ведь вступаем же мы там в дискуссии, на нас реагируют, с нами беседуют… Но, вот, выходит, что весь остальной лист остается неизменным. Этого я не знал.
Сталин сомнительно покачал головой.
– Наверное, все-таки не бумага остается неизменной, – проговорил он после некоторого раздумья, – а люди.
Артем удивленно посмотрел на него.
– Люди, – проговорил Сталин, – Именно люди пишут, то есть, делают Историю… а их сложно свернуть с колеи. Одних бесед для этого мало. Имеет место большая инерция – в мотивах, интересах, традициях, корысти, устремлениях, приверженностях, замыслах, жизненных установках, догмах… Сложно повернуть такую махину одним докладом…
Артем и Вера переглянулись. На некоторое время все замолчали.
– Мне хочется прогуляться, – вдруг сказал Сталин.
Артем тревожно посмотрел на гостя.
– А вы сможете? – спросил он.
– Смогу.
Сталин взглянул на сомневающегося Артема.
– Не волнуйтесь, – продолжил он, – ничего со мной не случится. Вы ведь сами говорили, что достали меня из прошлого за тридцать дней до моей смерти. Так что у меня еще целый месяц жизненного ресурса.
– Вера! – обратился Артем к жене. – У нас еще остался костюм твоего отца?
– Зачем? – опередил женщину Сталин.
– Не в кителе же вы пойдете. А моя одежда вам не подойдет.
– Я пойду в кителе! – жестко возразил Иосиф Виссарионович.
IV
Вот какая заметка появится на следующий день в одной из московских газет.
"Не совсем обычную картину наблюдали вчера многие москвичи в центре столицы. По Красной площади прогуливался неизвестный артист, загримировавшийся под… Сталина. Москвичей уже не удивишь промоакциями с использованием образов разных исторических личностей, и поначалу на актера почти никто не обращал внимания. Однако человек в образе вождя подходил к людям и, ничего не рекламируя, просто заводил с ними беседы. Как и подобало его роли гостя из прошлого, он расспрашивал собеседников об их сегодняшней и прошедшей жизни. Заводил разговоры об истории страны. И как подобало его образу, очень правдоподобно удивлялся некоторым рассказам, радовался либо искренне огорчался. Впрочем, огорчения на его лице возникали чаще. После часа прогулки "генералиссимус" практически уже не улыбался. В конце концов, он начал задавать собеседникам совсем иные вопросы. И были эти вопросы не из разряда шутливых.
