Андрей Валентинов - Ола
На этот раз даже мой идальго не нашелся что сказать. Слово «атрибутация» его, кажется, добило. Я между тем, изрядно наскучив этими высокими материями, вновь поглядел на служанку.
Улыбнулась! Эх, если бы не мой рыцарь калечный под боком да не хозяин!
Хотя…
Встал я, к двери подошел, вроде как во двор собрался. То ли воздухом подышать, то ли по нужде. В самое время вышел – сеньор лисенсиат вновь с хозяином сцепился – на этот раз из-за королевы Гвиневры.
Встал я на пороге, глазами служаночку нащупал.
Подмигнул.
Вышел…
На небе ни облачка, воздух тихий, звезды лампадками сияют.
Хорошо!
А интересно, если бы я этому мозгляку-лисенсиату про тюрбан да про меч щербленый рассказал? Так ведь не поверит, толстяк!
Ага, дверь скрипнула! Она. Цыганочка!
– Ой, сеньор!
Ну да, конечно, «ой!». Я, между прочим, в сторонке стоял, меня еще и найти надо было. А ведь нашла!
– Начо Бланко к вашим услугам, прекрасная сеньорита, – улыбнулся я. – Сейчас и всегда!
– Мне… Мне идти надо, сеньор! Дядя… Хозяин который, прибьет, если увидит!
Говорит, а сама улыбается. И не уходит.
– Но ведь заснет же он когда-нибудь! – усмехнулся я в ответ. – Ночью стукни в дверь…
Задумалась. Странное дело, вроде как помрачнела. Или это из-за темноты? Кажется просто?
– Нет, сеньор Начо. Если я постучу… Или дядя постучит, или кто еще… Не открывайте! Что бы я ни говорила, что бы кто другой ни говорил… Святой Девой молю, не открывайте! И другу своему скажите!
Я только моргнул. Моргнул, рот раскрыл…
Ну и дела!
Пока моргал, пока рот закрывал…
Убежала!
Огляделся – пусто рядом,
В небо глянул – звезды в небе.
Ветерок блуждает в кронах,
Где-то птица прокричала.
И не знаешь, что же думать?
Помощь звать, орать от страха?
Или просто посмеяться?
В зале все еще кости Артуровы перемывали, но мне уже не до Артуро этого было. Вновь осмотрелся, на парня в рубахе красной поглядел…
…Блеснули огоньки свечные в глазах. Аж морозом меня ударило!
А тут и комната вспомнилась – моя. Та, в которую я уже вещи забросить успел и где мне ночевничать предстоит. На втором этаже комнатушка, маленькая, только гроб и поставишь. И таких комнатушек на втором этаже целых шесть, значит, сегодня пять из них заняты будут.
Хорошо еще, комната славного идальго как раз напротив моей!
Или эта девчонка просто пошутить решила? Чтобы меня, нахала, отвадить?
Поглядел я на Дона Саладо, покачал головой:
– Э-э, рыцарь! Эка вас развезло! Надо бы на двор прогуляться, водички в лицо плеснуть!
А сам его – за плечи. Чтобы не опомнился. Опомнился, но уже на крыльце:
– Но… Начо! Я вовсе не…
Я прикрыл дверь, по сторонам поглядел.
– Слушайте… Выслушал, вздохнул…
– Так и сделаем, Начо! Однако же если твои сомнения основательны, не должно ли нам предупредить остальных?
– О чем? – вздохнул я. – Что девчонка не велела мне дверь открывать? А если это правда, представляете, что с ней сделают?
– Но что же?…
– Увидим, – перебил я. – А вдруг все это байки? Как те, про короля Артуро?
– Ах, Начо, Начо, – укоризненно молвил рыцарь. Молвил, головой качнул. – Не будь таким маловером! Хотя должен тебе заметить, что щит, с которого и начался наш горячий спор, действительно не такой старый. Думаю, лет восемьдесят ему, но уж никак не больше.
Я не выдержал – улыбнулся.
Проверил щеколду – ничего щеколда, держит. Дверь посмотрел – крепкая дверь, сразу не выбьешь.
Только бы рыцарь мой не сплоховал! Прибегут, закричат, что в двери шайка злых великанов ломится…
Вытащил дагу из ножен, провел пальцем по острию…
Хороша, сам точил!
А может, ерунда все? Не любит эта цыганочка заезжих ухажеров с серьгой в ухе – и отваживает?
В доме тихо, в коридоре тихо…
Даже мыши не шуршали,
Не скреблись под половицей,
И не лаяли собаки —
Тихо-тихо, как в могиле.
Потолок в побелке новой,
Черный крест над изголовьем —
Будто в склепе я ночую,
Словно бы меня отпели!
Гаснет свечка, салом пахнет,
А я вспомнил почему-то
Мясника в рубахе красной,
Огоньки в его глазах.
ХОРНАДА IV. О том, как мы с рыцарем провели ночь на постоялом дворе
– Сеньор! Сеньор Начо!
…Ее шаги я услыхал еще внизу – быстрые, легкие. Затем ступени проскрипели, те, что на второй этаж ведут.
– Это я, откройте!
Шепчет цыганочка, да как-то громко шепчет. Или это слух у меня такой сделался?
Час прошел, не больше, как я дверь закрыл. Тихо было в доме. А я и глаз не сомкнул – слушал. То шаги мерещились, то скрип дверной, то вообще что-то несусветное. Но – нет.
И вот – пришла.
– Сеньор Начо! Вы спите? Откройте, а то дядя проснуться может, он строгий очень… Сеньор!
Уже не шепчет – в полный голос зовет. Молчу.
Молчу, а сам себя дураком обзываю. Когда ж такое было, чтобы девица сама ко мне стучалась, а я… Узнают – засмеют, прохода давать не будут!
– Сеньор Начо! Это же я пошутила, чтобы вы дверь не открывали! Пошутила! У вас такое лицо было! Откройте, я и денег просить у вас не стану, вы – парень видный, сразу ясно – из города.
Молчу. А сам эту цыганочку, как есть, представляю. Всю! Огонь-девчонка, такую на всю жизнь запомнишь. Эх, дурень, дурень! Может, ну его все к бесу? Одна она в коридоре, точно! Открыть? Открыть, ее впустить, снова дверь на щеколду…
– Сеньор Начо!
И открыл бы! До того глупыми собственные страхи-ужасы показались. До того ее голосок сладким был! Да в последний миг, как рука уже к щеколде тянулась, о рыцаре моем непутевом вспомнил. Поди, тоже не спит, слушает. Открою дверь – на выручку кинется. Вот смеху-то будет!
Да и вроде как пообещали мы друг другу заодно держаться. Посмотрит на меня, вздохнет: «Эх, Начо!»
И так стыд, и этак. Пусть уж лучше думают, что сплю. Умаялся, на Куло этом поганом весь день сидючи…
– Сеньор…
И снова шаги. По коридору, вниз по лестнице…
Ушла!
Ох и дурак же я! Хорошо еще, не узнает никто. Мой идальго с Пабло Калабрийцем знакомства не водит… Чуть не сплюнул я от досады, да вспомнил, что плевать в доме – непотребство последнее. Ладно, потом плюну. Утром.
Лег на кровать, даже раздеваться не стал, дагу спрятал, руки за голову закинул…
А так хорошо вечерок начинался! И от ублюдков-морисков ушли, и винцо неплохое, и похлебка (хоть и мясо сладковатое почему-то).
Заснул.
И только тогда проснулся, когда в дверь стукнули.
Не в мою – в ту, что напротив.
– Сеньор рыцарь! А сеньор рыцарь! Хозяин!
Тут у меня весь сон и пропал. Вместе со стыдом.
– Сеньор рыцарь! Не соблаговолите ли дверь открыть? Ухо к двери – дышат. Громко дышат. То ли один, то ли двое, то ли больше даже. А сколько именно – не поймешь. Толстые доски!
– Сеньор рыцарь! Покорнейше прошу извинить, но без вас, ей-ей, не обойтись. Вы бы дверь отворили, надолго я вас не задержу…
Хоть бы дядька мой не отзывался!
– Что вы, сеньор! Вы отнюдь меня не потревожили, ибо не спал я еще. Помочь же я вам – всегда сердечно рад, ибо в том и состоит долг каждого идальго…
Фу-ты! Молчи, дурень сухорукий, молчи!
– …Но дан мною обет крепкий не отворять дверь сию До рассвета без крайней на то надобности, а обет я не нарушу вовек. А ежели хотите спросить о чем, то спрашивайте, сеньор… Слава Богу!
– Эй, сеньоры, а до утра отложить нельзя? Ночь на дворе!
А это кто недовольный такой? Ба, да это же сеньор лисенсиат! Точно, его комнатушка рядом, чуть левее.
Слушаю – дышат. Один? Двое? С одним хозяином справиться немудрено, он уж точно – не Ланчелоте!
– Прошу прощения у высокоученого сеньора, но прошу войти в мое незавидное положение. Вышел спор у меня с одним из постояльцев…
Интересно, с кем? С одним из купчиков? Или с тем, у кого в глазах огоньки отражались? Вот уж не думал, что он спорщик!
– А всему виной, сеньоры, тот разговор, что вели мы все вместе весь вечер. Спор же наш – о рыцарстве, и только вы, сеньор идальго, разрешить его способны. До утра же ожидать никак не можно, ибо постоялец сей намерен пуститься в путь еще до рассвета…
…Это кто же тут такая пташка ранняя?
– Спор о рыцарстве – поистине наилучший спор! – бодро ответствовал мой рыцарь. – И рад я буду разрешить его в меру способностей моих. Так что спрашивайте, любезный сеньор, сколько душа ваша пожелает. Дверь же не открою и всем иным то же советую…
Я даже крякнул – молодец рыцарь! «Иным то же советую»! Все понял!
И чего ж только такому умному все великаны с людоедами мерещатся?
– Что же, сеньор, пусть так и будет, – в голосе хозяина – обида самым краешком. – Однако же лучше бы вы все же дверь отворили, ибо мешаем мы спать вашим почтенным соседям…
– Да замолчите вы! Нашли время. Я спать хочу! Спать, ясно?
Эге, снова сеньор лисенсиат!
– Первый же вопрос, что нас озадачил, в том состоит, какого из рыцарей, в землях христианских живших, надлежит почитать первым из всех?
