Андрей Посняков - Призрак Карфагена
— Что это? — негромко спросил Александр. — Нгоно, ты не спрашивал у художника?
— Он сказал, что все точно изобразил: и параплан, и садящееся солнце.
— А вот это, смотри… Это что такое?
— Это… гм… Может, просто краска пролилась?
— Может. А может, и не краска. Да что вам говорить, небось и сами помните.
Все замолчали. Вспомнили Тунис, Средиземное море и странное научно-исследовательское судно с внезапно вырвавшимся из его антенны изумрудно-зеленым лучом, после которого, собственно, все и очутились… в пятом веке!
— Так ты думаешь… — тихо прошептала Катя, — тот парашютист тоже, как мы тогда…
Нгоно взволнованно потер руки:
— Этот парень, художник, сказал, что парашютист как-то внезапно исчез: только что был, и нету. Впрочем, я позвонил в комиссариат, вызвал наутро подмогу — глядишь, парашютист и отыщется.
— Очень бы хотелось, — Александр усмехнулся и разлил по бокалам остатки водки — Мы с Катей тоже там завтра будем.
— Значит, увидимся, — рассмеялся стажер. — Правда, я буду с инспектором Мантину. Это мой начальник, очень, я бы сказал, своеобразный человек.
~~~
«Своеобразный человек» оказался непрестанно изрыгающим проклятия господином в синих вытертых джинсах и грязно-белом джемпере. Коренастый, круглолицый, с короткой шеей, он проявлял прямо-таки кипучую энергию: куда-то звонил, бегал, распоряжался, кричал.
— Гоно! Гоно! Чем вы там занимаетесь, черт побери?
Гоно — с ударением на последний слог — так здесь все называли Нгоно.
— Так мы тут измеряем…
— Я вижу, что измеряете, а какого черта? Ищите лучше следы! Во-он туда пробегитесь, к той скале… Ножками, ножками… Сторожа опросили? Нет? Так какого ж черта? Ну и что, что он дома! Мало ли, что отдыхает. Вызвать! А не явится, так вломиться самим, да так, чтоб мало не показалось! Кинолог где? Как — у моря? Я вижу, что у моря. Что он там делает со своей собакой? По-моему, прогуливаются, разрази их дьявол, что-то этот неспешный променад не очень похож на работу. Сходите к нему, Гоно, поторопите. Скажите, пусть к скалам идет и пошарит во-он в тех кусточках… Это что еще за троглодиты? Вижу, что туристы. Спрашиваю, какого черта они здесь делают? Какая, к чертям собачьим, панорама? Открыта уже… Так закройте ее! И быстро! Жаловаться будут? Пускай! А ты, Гоно, запомни: не жалуются на тех, кто не работает. На меня вот постоянно жалуются, потому что я работаю, а не просиживаю штаны, как те бездельники в комиссариате. Можете им, при случае, передать, да они и так знают мое мнение. Ну что ты стоишь, как пень, господин стажер?! Иди живо, прогони туристов. И кинологу, кинологу не забудь сказать. О, это ж не собака! Это ж крокодил! Чего она в воду-то полезла? Что ей делать в воде, она что, рыба? Гоно, ты здесь еще? А какого черта? Где постовые? А, вот они, бездельники… Ну-ка идите сюда, черти! Чего пялитесь? Живенько убрали туристов. Что? А пускай потом жалуются — мы тут не в песочнице играем, а, между прочим, исчезновение человека расследуем, то есть я имею в виду — ищем пропавшего. Гоно! Я сказал — живо!
~~~
Опершись на парапет бетонного капонира, Александр не без любопытства наблюдал кипучую деятельность инспектора Мантину до тех пор, пока постовые не попросили всех покинуть панораму. Просили вежливо, но настойчиво, и хвост туристов потянулся от скал и воронок на американское кладбище. Туда же пришлось отправиться и Саше с Катериной, тем более что ничего интересного среди скал они не увидели.
Пара дотов была закрыта на реставрацию, о чем красноречиво свидетельствовали таблички с названием производящей работы фирмы. Фирма называлась красиво: «Подрядно-строительная организация реставрационных работ «Немезида»». «Немезида»! Вот так-то! Не какое-нибудь там СМУ!
Правда, самих реставраторов что-то было не видно. Бездельники, как непременно высказался бы о них кипучий начальник Нгоно.
Александр все же задержался у самой тропинки, обернулся, пытаясь представить, откуда бы мог вырываться луч. Получалось, вроде бы как ниоткуда. Прямо из скалы, что ли?
— Парашют! — показывая вниз, на песчаную отмель пляжа, вдруг закричал кто-то из оцепления. — Они нашли парашют! Вон-вон собака из воды тащит!
— Да отберите вы у нее наконец вещдок, черти вам в задницу! Я кому говорю, отберите! Это ж не собака, это ж крокодил!
Саша слабо улыбнулся. Вот и парашют нашелся. А его бедняга хозяин утонул, видно. Не повезло. Ладно, тем лучше, не будут разные гадости в голову лезть. Лучи всякие…
Быстро догнав жену, молодой человек зашагал к американскому кладбищу.
Они пригласили Нгоно на яхту поужинать, и не одного, а вместе с инспектором. Это была Катина идея — типа, пусть Нгоно налаживает с начальством неформальные отношения, в дальнейшем они очень даже пригодятся. Кто бы сомневался?!
Только вот инспектор Андре Мантину вблизи оказался еще невыносимее, чем издали.
За столом он говорил все так же громко и все так же ругался, правда, иногда спохватываясь и целуя Катерине ручку толстыми мокрыми губами.
— Не знал, не знал, что у моего подчиненного такие друзья! Целый профессор! Ну надо же! Да еще русские! Вы правда из России?
— Из Антарктиды. Водку будете?
— О, водка, водка!
Как выяснилось, инспектор оказался не дурак выпить.
— Хорошая водка — да! Холодная, ах! Парашют? Какой парашют? Ах, тот… Да, нашли, вытащили… Эта хвостатая сволочь его чуть было на куски не порвала! Не кормят ее, что ли? Это ж не собака, а крокодил!
В широких ноздрях представителя уголовной полиции департамента Кальвадос росли сивые волосы. Темные, чуть раскосые глаза цепко смотрели на собеседников, круглое лицо разрумянилось то ли от выпитой водки, то ли от ругани, впрочем, может быть, инспектор и от рождения был таким краснощеким.
— Что скажешь, дружище Гоно? Тот парашют?
— Тот. — Нгоно согласно кивнул. — Красный, с желтыми нормандскими львами.
— Сам ты красный с желтыми львами! — неожиданно рассердился инспектор. — Из этого еще вовсе не следует, что парашют — тот. Мало ли таких парашютов? Вот отвези его на опознание в этот, как его… в Уистреам.
— В Порт-ан-Бессен, господин инспектор.
— Вот-вот. Отвези! Пусть его там опознают, все оформишь, как надо, составишь протокол. А потом подъедешь в Байе, к антиквару… Ну, ты знаешь.
— К Жану, что ли?
— К нему. — Инспектор Мантину снова недовольно поморщился и, словно ища сочувствия, посмотрел на профессора. — Нет, ну нельзя на недельку в отпуск сходить! Этот чертов Гоно столько карманных краж накопил — к зиме не расхлебать! Поедем в Байе, потрясем этого барыгу Жано. Дьявол! Он же нас знает. Гад, крокодил зубастый… А вы, мадам Катрин, случайно, в Байе не были?
— Случайно, нет! — Катя весело рассмеялась: ей, единственной из присутствующих, нравилось общаться с инспектором.
— Там такой собор, ум-м! — Месье Мантину закатил глаза. — Кафедраль! А еще ковер! Гобелен знаменитый. Черт знает, какой длинный!
— Вышитый королевой Матильдой, — улыбнулась девушка. — Или, точнее, герцогиней. А что, Саша, съездим посмотрим? Мы ведь собирались. Тем более любезнейший месье инспектор нас туда довезет… Ведь довезете, месье?
— О, конечно, конечно! Такая вежливая и мудрая мадам… И очень-очень красивая! Не беспокойтесь, привезем и все покажем. А вы нам с Гоно кое в чем поможете. Так, чуть-чуть. Собственно, вам и делать-то ничего не придется. Просто зайдете в одну лавку да кое-что спросите. Это ведь нетрудно, правда?
Короче, уговорил. Саша, правда, морщился, да супруга настояла:
— Дорогой, давай поможем, — Катя говорила с ним на русском. — Этот господин такой милый, на нашего участкового дядю Лешу похож, есть у нас такой в поселке. Сейчас на пенсии, а люди до сих пор уважают! Тем более нам же все равно в Байе. Ну как же — быть в этих местах и не полюбоваться знаменитым гобеленом?! Завоевание Англии герцогом Вильгельмом Нормандским…
— О, да-да, — охотно поддакнул инспектор, — Вильгельм! Бренд!
Глава 3
Нижняя Нормандия
Департамент Кальвадос. Немезида
Если остаться, сможет ли он оплакать умерших?
Жан-Мари Ле Сиданер.[3]Антикварная лавка располагалась на одной из центральных улочек города с древней славой, рядом с сувенирным отделом. На продававшихся здесь брелках для ключей, открытках, магнитиках, даже подушках были изображены сцены со знаменитого гобелена.
Оглянувшись на маячивший позади остроконечный купол собора Нотр-Дам-де-Байе, супруги обошли стойки с сувенирной продукцией и, подойдя к прятавшемуся внутри магазина прилавку, вежливо поздоровались с продавцом. Судя по виду — лысый, небольшая бородка, серьга в левом ухе, — это и был сам хозяин, господин Жан Ливье, в определенных кругах известный как Жан Антиквар или Жано Скряга. Инспектор Мантину предупредил, что из-за своей природной скупости барыжник не тратился на продавцов, а сидел за прилавком сам, никому не доверяя. К нему и нужно было обратиться.
