Александр Михайловский - Встреча на Байкале
- Слушаю вас, Михаил Игнатьевич? - я изобразил на лице глубочайшее внимание.
- Вы не возражаете? - Познанский достал из кармана портсигар.
Я отрицательно покачал головой, - Лучше не стоит. Я, Михаил Игнатьевич, знаете ли, уже лет двадцать, как бросил эту дурную привычку, и теперь табачный дым мне крайне неприятен.
- Ну, если так, то не буду. И сказать честно, завидую вам, ибо для меня эта дурная привычка кажется неистребимой, - жандарм убрал портсигар, - Теперь, Александр Васильевич, к делу, с которым я к вам пришел. Тут на досуге перелистал данные вами книжки о нашей, то есть, простите, вашей будущей истории. Ибо нашу историю вы вознамерились изменить самым решительным образом?
Я кивнул, - Именно так, Михаил Игнатьевич, самым решительным образом. Нам, знаете ли нужна Великая Россия, а не Великие Потрясения, в чем мы совершенно сходимся с господином Столыпиным. Расходимся мы с ним в методологии достижения величия. Выбранный им путь, слепо скопированный по западным образцам, который только приблизил Великие Потрясения.
- Хорошо, - кивнул Познанский, - про Столыпина там было как-то мельком. Его ведь, кажется, убили?
- Угу, Михаил Игнатьевич, ваши коллеги из охранного отделения, руками анархиста-террориста Богрова, работавшего на охранное же отделение под кличкой Аленский. Этот метод разборок на высшем уровне, как раз входит у них в моду. Сипягин уже был, потом будет Плеве, Великий Князь Сергей Александрович, тот же Столыпин и бог весть знает, сколько честных чиновников, жандармских, полицейских и армейских офицеров.
- Изнутри гнием, значит? - скептически заметил Познанский.
- А вы скажете - нет? - переспросил я, - Вот, возьмем, к примеру, вчерашнюю историю с нападением на разъезд. Вот кому это было выгодно, Михаил Игнатьевич, вы не задумывались?
- Конечно же, японцам, - ответил жандарм.
Я покачал головой, - Японцы уже войну проиграли. Пусть они пока этого и не признают, но их флот понес такие потери, что речь теперь может идти только об условиях их капитуляции. С этой точки зрения наша поездка в Петербург не имеет для них особого значения. Кроме того, японские офицеры в свите Наместника не служат, и получи они информацию по своим обычным агентурным каналам, то мы к тому времени были бы уже за Читой… Какой из всего этого вывод?
- Ну, есть еще и англичане? - задумчиво произнес жандарм.
- Есть, - подтвердил я, - и их сольная партия еще не сыграна, хотя и находится под угрозой от самого факта нашего присутствия. Но и они, самостоятельно, без помощи со стороны кого-то из людей из непосредственного окружения Наместника не смогли бы так быстро спланировать операцию. Учтите, на все про все, у них было меньше двух суток.
- Так вы считаете, что… - брови ротмистра удивленно поползли вверх.
- Вот именно! - кивнул я, - Спланировать все это мог человек непосредственно находящийся рядом с адмиралом Алексеевым. В нашей истории после войны генералы Стессель и Фок попали на скамью подсудимых … Кстати, Фок бывший ваш коллега - в 1871 - 1876 годах он служил в Корпусе жандармов. Он сумел вывернуться, а Стесселя приговорили к 10 годам заключения в крепость.
Может был кто-то из моряков, не выявленный, к примеру, лишь потому, что он погиб вместе с броненосцем «Петропавловск». Словом, не знаю. Вы обратили внимание на то, что в деле нарисовался резидент британской разведки в Мукдене?
- Да, Александр Васильевич, обратил, - кивнул жандарм.
- Так вот, - я начал дожимать ситуацию, - именно там в мирное время располагалась резиденция Наместника. По моему сугубо личному мнению, на британцев шпионит кто-то, кто принадлежит к враждебной Наместнику придворной группировки. Например, человек связанный с господином Витте и господами Безобразовыми.
Но вся мерзость этой ситуации заключается в том, что этот наш, пока еще неизвестный мистер «Х», как и вполне известные Стессель с Фоком, преследуют свои личные или клановые интересы, не останавливаясь перед предательством интересов Российской империи, как государства, и русских, как народа.
- Задали вы задачку, - покачал головой жандарм, - так вы считаете, что все наши беды исключительно от предателей.
- Ну, это не совсем так. Эти люди даже не чувствуют себя предателями, они просто преследуют свои интересы, а на государство им наплевать. Неважно, что страна проиграет войну, неважно, что взбунтуются мужики, им ничего не важно, кроме их шкурных интересов. А как только эти люди вступают в сношения с иностранными государствами, так и интересы этих государств выходят для этих людей на первый план. Ведь за это платят звонкой монетой. Именно такие люди, среди которых были даже Великие Князья, привели Россию к катастрофе в двух войнах. Именно они потребовали отречения императора, а потом бегали с красными бантами на груди. Если мы хотим избежать катастрофы, то именно от этих людей мы должны избавиться в первую очередь, причем, не останавливаясь перед самыми радикальными мерами…
- А революционеры? - растерянно переспросил Познанский.
- Революционеры - это сама по себе весьма разношерстная публика, - ответил я, - Часть из них - просто наемные бандиты выполняющие за иностранные деньги свою грязную работу. Другая часть искренне ненавидит Россию, и готова разметать ее по кирпичику - «до основанья, а затем…». Третьи - наивные идеалисты в стиле Кампанеллы. Но результат их идеализма может выглядеть весьма жутко. Потом я вам дам почитать про кхмерских «товарищей Пол Пота и Йенг Сари», за четыре года уничтоживших две трети населения свой страны.
Четвертые видят недостатки существующего строя и искренне желают их исправить для блага народа. Вот с этими мы просто обязаны сотрудничать и привлекать их ко всяческим полезным делам. Тем более, что нам про них много чего известно.
- Хорошо, - кивнул Познанский, - Полезных людей можно привлечь к работе, а что делать с теми группами, которые вы назвали первыми?
- Уничтожить! - рубанул я, - Нам не нужны ни идейные, ни безыдейные бандиты. Да и без идеалистов, которые льют реками кровь во имя своих идей, мы тоже обойдемся.
- Экий вы… - покачал головой жандарм, подбирая подходящее слово, - хотя, если без этого нас ждет что-то подобное французскому якобинству…
- Скажу честно, - я вздохнул, - избавимся от либеральных эгоистов в верхах, решим крестьянский вопрос, тогда и революционеры нам будут неопасны - так досадная помеха. А не сделаем первоочередного - значит, получим то, что заслужили.
- А почему вы упомянули крестьянский вопрос? - удивился ротмистр, - Неужели он так важен.
- Восемь из десяти подданных русского царя - крестьяне. Восемь из десяти крестьянских дворов производят хлеба ровно столько, сколько необходимо для того, чтобы не умереть с голода. А если взять совокупно - это от половины до двух третей всего населения России. В подвале нашего дома пороховой погреб, а некоторые веселые господа еще и бегают туда курить. А другие серьезные господа, день ото дня добавляют все новые и новые порции пороха, поскольку это приносит им прибыль.
Вопрос надо решать и быстро, иначе рванет так, что французская революция с ее якобинцами и гильотинами покажутся пикником гимназистов на природе. Народ надо срочно переселять из центральных нечерноземных губерний, где сплошь неурожаи и малоземелье, на юг и восток, на целину и черноземы. Про помещичью землю лучше забыть, проблемы она не решит.
А вот как это переселение организовать - это вопрос отдельный. Всего в течении десяти лет необходимо переселить от двадцати до тридцати миллионов семей - это вам не шутка. Но, если это будет сделано, то, значит, мы сумели бомбу под государством разрядить, и можно думать - что же делать дальше…
Глаза у жандарма стали совсем шальные. Но через какое-то время он взял себя в руки, - А нельзя ли обойтись другими, менее радикальными методами?
Я вздохнул, - К сожалению, Михаил Игнатьевич, нельзя. Если не справиться с крестьянской нищетой и неграмотностью, то нам останется только ждать случайной искры. И чем позже случится взрыв, тем он будет сильнее… И, кроме того, это только первая мера. Как только в карманах у крестьян заведутся деньги, так они сразу начнут покупать мануфактуру и промышленные изделия. А для того, чтобы было что покупать, необходимо провести индустриализацию. А пока мы страна, которая торгует сырьем, а покупает промышленные товары за границей. Достаточно заглянуть в статистические справочники, чтобы понять, какая мы страна… Помните, как писал поэт Некрасов:
Ты и убогая,
Ты и обильная,
Ты и могучая,
Ты и бессильная, Матушка-Русь!
Преобразования, которые предстоит осуществить, по масштабам ничуть не уступают Петровским.
- Спасибо, Александр Васильевич, очень интересно было с вами поговорить, - ротмистр встал, - пойду подумаю над вашими словами.
