Андрей Муравьев - Так хочет бог!
До капища дошли все.
День конкистадор ликовал, а солдаты пили. В храме чужих богов нашлось и золото для рядовых и установка для командира. Двое монахов, способных наложить руку на такую добычу, уже вечером упокоились в тине ближайшей канавы – у де Леона хватало верных людей, и не было желания отдавать полученное.
А на второй день на них напали.
Сотни полуголых туземцев изменили тактику. Рои стрел вылетали из окруживших отряд зарослей, обрушиваясь на головы, спины, плечи людей. Охотничьи легкие стрелы не могли пробить добрые кастильские доспехи, щиты из дуба и стальные морионы и бургиньоты, но они царапали руки, пробивали стопы, калечили лошадей.
Залпы аркебузиров по стене джунглей не остановили досаждающий европейцам поток.
Чтобы пройти к побережью отряду понадобилось не двое, а четверо суток.
Уже в первый день те, кого задели стрелы варваров, начали жаловаться на зуд и жжение в местах порезов. Затем раны быстро чернели, тела несчастных охватывала лихорадка, они падали и умирали. Лошади полегли все.
Костяные наконечники оказались обильно смазаны каким-то ядом.
Испанцы теснее сгрудились вокруг своего предводителя, также получившего несколько порезов, но еще живого.
К концу третьего дня из десятка носильщиков, отряженных на доставку гака, в живых осталось только трое. Тяжелая установка полетела в трясину, следом последовало все то, что, по мнению солдат, не заслуживало внимания: инициатор, таблицы настоек, короба подзарядок. Конкистадоры упорно волокли лишь золото и вождя.
До корабля дошли чуть больше полусотни.
На пути в Пуэрто-Рико раненый губернатор очнулся и потребовал к себе захваченную установку. Когда же узнал, что она осталась в джунглях, долго бесновался, а затем… разразился коротким смехом… предсмертным хохотом обманутого.
Сил на то, чтобы второй раз добыть "купель вечной молодости", у поселенцев не осталось. А вытребовать их с материка стало некому.
Когда корабль с захватчиками взял курс на острова, к замершему на обрыве воину-ящерице, капилару Храма, подошли старейшины семинолов. Все как один – белокожие и черноглазые.
– Злые люди ушли, почтенный Кору. Почему ты требуешь, чтобы мы бежали, бросив народы, протянувшие нам руку помощи и воспитанные нами?
– Потому что они вернуться.
– Но мы снова сможем прогнать их.
Капилар устало покачал головой:
– Нет!
Он обернулся и всмотрелся в лица окруживших его людей.
– Мы не можем платить жизнями нашего народа! Мы сожжем Маноа и уйдем в Сагене, на север.
– А если они достанут нас и там?
– Тогда еще дальше – к океану льда. Потом через него, в земли за океаном. Если надо мы обойдем Ойкумену, но больше не будем бесцельно подставлять свои головы под мечи прирученных.
Старейшины переглянулись:
– А чьи головы мы будем подставлять? Кто защитит нас?
Кору пнул ногой тело мертвого солдата, оставленного в спешке бегства и ухмыльнулся:
– Они…
5.
Владимир Петрович Коваленко вышел на пенсию три года назад. Очередная чистка рядов, затеянная новым начальством, прошлась по "проверенным кадрам", отправляя в отставку всех, в ком пришедший патрон не был уверен. Коснулись перемены и Владимира Петровича.
Коваленко недовольно заерзал задом в кресле "разъездных" Жигулей. Сменщик запаздывал.
Главное, мог бы и сам уже на покой податься! Три квартиры в Москве давали отставному комитетчику приличный ежемесячный прибавок к пенсии, на даче заканчивали отделку бассейна, дочь удачно вышла замуж, младшенький выпустился из МГУ. Казалось бы – уймись, заляг! Раз в неделю на рыбалку, по субботам – баня… Но душа требовала другого.
И Коваленко пошел в ЧОП, частное охранное предприятие.
Он всматривался в темноту замызганного подъезда. Заказ, полученный агентством, был прост: в город вернулся должник, надо его вычислить, зафиксировать, передать людям заказчика. Плевое дело.
Только не нравилось оно Владимиру Петровичу.
Вчера он снова прошелся по соседям, поболтал по душам с участковым, и упрочился в первоначальном ощущении – не тянет "клиент" на злостного неплательщика. Зато в качестве фотографа вполне может оказаться любителем шантажистом. Нынче много таких дилетантов клюет на "быстрые" деньги.
Коваленко потянулся. Отвык уже от таких дел. А ведь когда-то мог по двое-трое суток вести цель.
Сменщик запаздывал уже совсем неприлично.
Старый филер поерзал, еще раз взглянул на фото, переданное заказчиком, отхлебнул зеленого чая из термоса.
И насторожился.
В подъезд дома упругой походкой вошла парочка, в которой опыт оперативника безошибочно опознал конкурентов.
Петрович бросил взгляд на маленький китайский мониторчик. Видеокамера, врезанная в неработающий патрон лампы на этаже, часто рябила, но в этот раз картинка не подвела: люди позвонили в нужную квартиру.
Открывшую тетку, то ли племянницу то ли сестру "клиента", успокоили невидимой ксивой-удостоверением, прошли вовнутрь.
Коваленко покрутил настройку звука. В квартиру камеру не устанавливали – только пару микрофонов.
Из динамика послышалось пыхтение, шум падающего тела и удовлетворенный голос одного из налетчиков. Говорили на незнакомом языке, похожем на болгарский или румынский.
Петрович с опозданием включил запись разговора.
Сбоку открылась дверка – подоспел сменщик. От шума Коваленко вздрогнул.
– Что с тобой, Петрович?
Коваленко не ответил. Толстыми непослушными пальцами он перебирал клавиши на маленьком сотовом телефоне.
– Алло, шеф? Кто-то поднял хату клиента! Топорно немного, но… Что? Да! Слушаюсь!
На соседнем сидении сменщик проверял легко ли достается из наплечной кобуры толстая тушка служебного газовика.
– Спрячь дуру! – зашипел пенсионер. – Скоро наши подъедут – пускай они и думают!
6.
Через сорок минут все было готово.
К удивлению Коваленко к такому, в общем-то, заурядному событию начальство отнеслось как нельзя ответственно.
Техгруппа агентства перекрыла телефонные линии и приготовилась включить глушилки на сотовые и Интернет. Ребята в форме закупорили въезды и выезды во двор. Два микроавтобуса со спецназовцами из "Вымпела" в полной боевой готовности ожидали только отмашки, чтобы сработать "вторым эшелоном". Потому как внутрь должны были идти люди заказчика.
Сам наниматель, холеный итальянец лет пятидесяти с застывшим непроницаемым лицом под солнцезащитными очками, скучал в машине шефа.
Петрович, оценивая приготовления, мог только присвистнуть – за такую шумиху родная контора получит гору вечнозеленых.
Лица пришлых "конкурентов" и их отпечатки с ручки входной двери пробили по базе. После чего вздохнули свободней – незнакомцы не числились ни в одной из официальных структур, не засветились они и в криминальных делах. Учитывая румынский язык, а разговаривали налетчики только на нем, их бы следовало пробить и в Интерполе, но до этого руки еще не дошли.
Начальство думало взять их по-простому, но заказчик, увидев снимки, взволновался и потребовал привлечь всех лучших, соблюдая при этом максимальную осторожность.
Коваленко покачал головой – там всего-то двое! Хотя… Ему-то что считать чужие деньги?
Филер бросил взгляд на циферблат часов. Люди заказчика прибудут к одиннадцати, а сейчас только десять.
Четверть часа назад пробегавшая по лестнице девчушка капнула в замки квартиры "спецсредством N28", и теперь дверь открывалась с одного пинка. В принципе, все готово.
Но наниматель требовал, чтобы первыми пошли именно его люди.
В это время в квартире один из налетчиков, высокий брюнет, взялся за трубку дребезжащей коротковолновой рации, выслушал и недовольно поморщился. После чего обернулся к товарищу:
– Уходим, Космин.
– Чего?
Второй румын был кряжистый здоровяк с выпирающей тут и там мускулатурой. Невысокий рост только подчеркивал непомерную развитость торса. На рябоватом лице промелькнула озабоченность:
– Мы где-то засветились?
Золтан бесстрастно пожал плечами:
– Прирученные… У них свои каналы.
– Каменщики?
Космин уже разложил на кровати содержимое своей спортивной сумки и перебирал оружие.
– Вроде, только наемники.
Оба замолкли, насупились. Видно стало, как по лицу Золтана заходили желваки от усилий. Отрешившись, он прощупывал своим сознанием окружающий мир, дома, машины, лестничные площадки.
– Один каменщик и два прирученных в ста двадцати метрах от входа в подъезд, – наконец выдал румын.
– И четырнадцать наемников, выходящих из двух авто, – добавил рыжий Космин.
Здоровяк приоткрыл занавеску на окне и пялился во двор.
