Константин Калбазов - Бульдог. Хватка
– Павел Иванович, прикажете спустить шлюпки для спасения выживших? – кивнув за борт, поинтересовался подошедший помощник.
– Охраняй потом еще эту сволочь. К чему нам эти хлопоты. Пожалуй, отпустим их с миром. Господь сам решит, кто из них еще не безнадежен и кому следует продлить земной век.
– Кхм. Вообще-то это верная смерть, – дернув себя за нос, возразил Васильев.
– Осуждаете?
– Из-за кого? Из-за этой мрази? Да не боже ж мой.
– Тогда не понимаю.
– Так ведь просто все. Вы же сами говорили, что одна из основных наших задач– это внушение уважения к триколору. Но ведь кто-то должен рассказать о произошедшем, да так, чтобы дошло всем до печенок.
– Согласен. Но только не вижу причины ради этого вытаскивать из воды негодяев и тащить их на виселицу. У нас сотня свидетелей, которые наблюдают за всем этим и разнесут весть по десяткам направлений.
Все именно так. Сам бой наблюдало не более полутора десятков пассажиров из числа благородных, оккупировавших окна кормовых кают. Но зато взглянуть на результат высыпали уже и обитатели кубриков «Чайки». Поди удержи взаперти того, кого так и распирает от любопытства. Так что рассказы о коварных русских, способных уничтожить нападающих всего лишь несколькими выстрелами, обеспечены.
Об этом будут говорить в шумных тавернах, опрокидывая в себя кружку пива, эля или рома. Об этом вспомнят уютным тихим вечером на какой-нибудь отдаленной плантации или ферме. Об этом посудачат кумушки теплым вечером, когда наконец спадет дневная жара, а домашние заботы останутся в прошлом. И с каждым рассказом это событие будет обрастать все новыми и новыми подробностями, подчас леденящими душу.
– Господин капитан, а я все же поднял бы на борт пару-тройку негодяев, – задумчиво произнес артиллерист.
– Причина? – обернувшись к Ларину, поинтересовался капитан, уверенный в том, что уже поставил в этом деле точку.
– Зажигательные снаряды, Павел Иванович, – пожав плечами, объяснил офицер. – Коль скоро мы принимаем участие в их испытаниях, то нам следует знать, какой именно они произвели эффект. Ведь вы сами говорили, учение это одно, а боевая практика другое. Думаю, сведения из опросных листов пиратов будут полезны генерал-майору Пригожину.
– Ч-черт. Вы правы. Ладно, Виктор Юрьевич, прикажите лечь в дрейф и выловить спасшихся. Их вроде не так чтобы и много.
– Есть, – бросив руку к козырьку, коротко ответил помощник и начал раздавать команды.
Глава 2
Един в двух лицах
Н-да-а. Круто у них там все завертелось. Европа словно взбесилась. Все же прав оказался Иван, шурин ненаглядный, а по совместительству глава КГБ. Или все же наоборот? Да какая, собственно говоря, разница. Главное, что его прогнозы сбывались с поразительной точностью. И кстати, далеко не в первый раз. Покойному Андрею Ивановичу Ушакову и не снилось, до чего изменилась его канцелярия за последние восемь лет, под руководством молодого и энергичного Туманова. Ну, относительно молодого, разумеется. Все же сорок четыре уже. Хотя, конечно, мужчина в самом расцвете сил и умудренный жизненным опытом.
Уходила старая гвардия. И это несмотря на все старания Петра сберечь проверенные временем кадры. Ягужинский, Трубецкой, Левашов и многие другие птенцы гнезда еще Петра Великого покидали этот мир один за другим. На смену им приходили иные, подчас те, о ком раньше и слыхом никто не слыхивал. Такие, как, например, генерал-майор от артиллерии Пригожин, генерал-майор от пехоты Румянцев, профессор Ломоносов.
Последнего Нартов прочит на свое место, уже сегодня нагружая его обязанностями и ответственностью за свое детище Саглино. Правда, характеры у обоих не подарок, и случаются меж ними серьезные размолвки. Хорошо хоть это пока не выливается в откровенную вражду. А так… В споре рождается истина, и это ничем не опровергнуть.
Остерман Андрей Иванович в свои шестьдесят два тоже совсем уж плох и отошел от дел. Петр время от времени посещает его, дабы посоветоваться, потому как ум у старика все еще остер и желание послужить России так и не растратилось. Вот только здоровье не позволяет.
Иван Лаврентьевич Блюментрост дожил до глубокой старости, но не отказывает молодым в помощи добрым советом. Правда, и его силы уже давно не те. А ведь сколько успел сделать для развития медицины. Спору нет, во многом он прислушался к советам императора. Но ведь прислушался, а не отмахнулся от высказываний человека несведущего в медицине. Мытье медиками рук, обработка ран растворами на основе трав, научный подход к использованию опыта деревенских знахарок и травниц – вот то немногое, что успел насоветовать Петр.
Все остальные открытия стараниями Ивана Лаврентьевича. Да за одну только вакцину от оспы, являющуюся целиком его заслугой, этот русский немец достоин памятника при жизни. Кстати, отлитый из бронзы во весь рост, стоит на площади Медицинской академии, как маяк для подрастающей смены.
Петр всячески старался окружить стариков заботой, приставить к ним лучших докторов. Российская Императорская академия медицинских наук за последние годы шагнула далеко вперед, а ее выпускники пользуются заслуженным мировым признанием. Но даже их возможности не безграничны.
Хм. Вообще-то просвещенные научные круги признавать русских медиков не желают. И причина этого до банальности проста. В академии иноземных профессоров днем с огнем не сыскать, одни лишь русские. Даже Блюментрост был рожден в России. Потому и практику завести русскому доктору за границей практически нереально.
Не сказать, что им нет работы на родине, но ведь они не крепостные. По окончании обучения обязательная семилетняя практика в России, а потом вольная птица. Вот и разлетаются медики по всему свету. Только свет тот их принимать не хочет, все норовит отторгнуть.
Но, как говорится, время все расставляет по своим местам. А главное все же выбор больных. Хворому ведь все одно, признан тот медикус соратниками по цеху или заклеймен шарлатаном. Ему бы недуг победить. И коли «безграмотный» смог справиться там, где сплоховал образованный, то выбор очевиден.
А вот Миних красавец. Ничто этого старого вояку не берет, ни вражеская пуля, ни заразная болезнь, ни проклятия народные, ни старость, в конце концов. Со всей солдатской непосредственностью этот немец сметает все преграды, появляющиеся на его пути, и гнет свою линию. Сколько жалоб лежало в канцелярии Петра на этого мужа, император уже и не подсчитывал. Разве только приказал все аккуратно подшивать и сберегать для истории, не забывая при этом оставлять на листах свой рескрипт. Пусть их лают. Расцветающие под руководством Миниха Крым и Причерноморье – вот он, рукотворный памятник бессменному генерал-губернатору Таврической губернии…
Что-то его опять увело в сторону… Итак, к делам насущным. Хм. И грязным до невозможности. К политике, одним словом. Век бы ее не видеть, но и без нее никуда. И чего, главное, господам европейцам неймется. Ведь не хотел Петр лезть в дела Европы. У него своих забот полон рот. Но нельзя. Вот так запустишь болячку, а она потом начнет саднить. Потому и держит руку на пульсе.
И потом, европейские державы и сами нипочем не оставят Россию в покое. У них уже вошло в привычку доить русских, и они откровенно недоумевают, отчего в последние годы делать это все сложнее. Правда, нужно отдать должное, в борьбе с русскими товарами европейцы избрали тактику улучшения качества и добились впечатляющих результатов. В этой ситуации русские купцы и промышленники начали смещаться на восток, все чаще ведя торговлю с азиатскими народами.
Не сказать, что такой значительный перекос устраивал самого императора. С одной стороны, к чему ломиться в закрытую дверь, если есть открытые ворота. Но двери те на Западе, а ворота на Востоке. А из виду упускать нельзя ни то ни другое. И потом, только конкуренция с более сильным соперником ведет к развитию. Если двигаться исключительно на восток, к не имеющим промышленной базы народам, можно безнадежно отстать от Запада. Просто пропадет стимул для развития. К чему лишний раз напрягаться, если и так хорошо.
Сейчас движение вперед осуществляется практически только стараниями императора. Стоит ему ослабить давление, и все очень скоро превратится в болото. А процесс промышленного развития должен быть саморегулирующимся. Что в свою очередь возможно лишь при наличии целого сословия промышленников. Не поможет он им встать на ноги, оформиться и обрести самостоятельность – все, съедят их помещики на корню.
Ну да бог с ними, с экономическими интересами. В том смысле, что это далеко не единственное, что интересует европейских монархов. Тут ведь какое дело. У этих диких московитов есть трехсоттысячное войско. Оно, конечно, не может идти ни в какое сравнение с европейскими армиями, но все же это штыки. Даже турецкой армией нельзя пренебрегать, а уж теми, кто побил турок, и подавно. Вот и тянут европейцы русских в свои свары. И ведь не оставишь этот вертеп без присмотра.
