Эллери Квин - Тайна греческого гроба
Он ненадолго задумался.
— Разумеется, разоблачение вроде бы достойного молодого человека, помощника окружного прокурора, как главного инициатора преступлений, задуманных с нерядовым воображением и величайшей безмятежностью, должно приводить в замешательство, если не знать, как и почему он это сделал. Однако мистер Пеппер попался в ловушку моей старой и беспощадной союзницы логики, которую греки называли «logos» и которая, я верю, принесет еще много бед грядущим интриганам.
Эллери стряхнул с сигареты пепел прямо на ковер, чистейший благодаря усердию юного Джуны.
— Теперь я признаюсь, что вплоть до событий, развернувшихся в обширных владениях мистера Нокса на Риверсайд-Драйв, до писем с шантажом и кражи картины, — до этих событий у меня не возникало ни малейшего подозрения по поводу истинного преступника. Иначе говоря, остановись Пеппер на убийстве Слоуна, он мог бы остаться в стороне. Но в этом преступлении, как и в других делах, не таких выдающихся, он пал жертвой собственной алчности и собственными руками сплел паутину, в которую в конечном счете попался.
Таким образом, поскольку ряд событий в доме Нокса на Риверсайд-Драйв стали определяющими, то позвольте мне начать с них. Вы должны помнить, что вчера утром я обобщил основные характеристики убийцы, и теперь их необходимо повторить. Первое: он должен был иметь возможность сфабриковать улики против Халкиса и Слоуна. Второе: он должен был написать письма с шантажом. Третье: чтобы напечатать последнее письмо с требованием денег, он должен был попасть в дом Нокса.
Эллери улыбнулся:
— Но эта последняя характеристика, как я ее раскрыл вчера утром, была ошибочной и предназначалась для того, чтобы ввести в заблуждение, — я это сделал намеренно, по причинам, которые станут понятны в дальнейшем. После того прелестного краткого псевдообъяснения в управлении мой мудрый предок в частной беседе указал, где я был «не прав». Дело в том, что я умышленно придал фразе «в доме Нокса» значение «служащие у Нокса», хотя быть в доме Нокса, очевидно, могли не только они. Понятие «в доме Нокса» включает как постоянный его штат, так и сторонних людей. Иначе говоря, тот, кто напечатал второе письмо, не обязательно должен был входить в число постоянных обитателей этого дома, а мог просто получить туда доступ. Прошу принять это во внимание.
Следовательно, мы начнем с этого тезиса: второе письмо, как показывают обстоятельства, должен был написать некто, находившийся в доме в момент его написания, этот некто и был убийцей. Но мой сообразительный предок указал, что и это не обязательно. Почему, спросил он, человек, напечатавший письмо, не мог быть соучастником? Возможно, убийца нанял его, чтобы напечатать письмо, когда сам оставался вне стен этого дома. В таком случае это означало бы, что убийца не мог законным образом проникнуть в дом Нокса, иначе он напечатал бы письмо сам... Это тонкий и абсолютно справедливый вопрос, но вчера утром я намеренно не стал его поднимать, поскольку он не отвечал моей цели — заманить в ловушку Пеппера.
Ну хорошо! Если теперь мы сможем доказать, что убийца не мог иметь сообщника в доме Нокса, это будет означать, что второе письмо напечатал сам убийца, находясь в этот момент в кабинете мистера Нокса.
Однако прежде чем доказывать отсутствие в деле сообщника, сначала мы должны установить невиновность самого мистера Нокса, иначе наша логическая задача не будет иметь решения.
Эллери лениво выдохнул облако табачного дыма.
— Невиновность мистера Нокса устанавливается весьма просто. Это вас удивляет? Однако она смехотворно очевидна. Она устанавливается по факту, которым во всем мире владеют лишь три человека: мистер Нокс, мисс Бретт и я. Соответственно, Пеппер — как вы поймете, — будучи не в курсе этого важнейшего факта, допустил первую ошибку в цепи интриг и контринтриг.
Вот этот факт. В то время, когда Гилберт Слоун еще всеми считался убийцей, мистер Нокс добровольно — заметьте это — в присутствии мисс Бретт проинформировал меня, что в ночь, когда они вдвоем с Гримшоу посетили Халкиса, Халкис занял у него — Нокса — тысячедолларовый банкнот и продал его Гримшоу, как своего рода аванс платежа по долговому обязательству. И Нокс видел, как Гримшоу спрятал сложенный банкнот под заднюю крышку корпуса часов. С этим банкнотом, спрятанным в часах, он и вышел из дома. Мы с мистером Ноксом сразу же поехали в управление и нашли банкнот на том же месте — тот самый банкнот, в этом я немедленно удостоверился, обнаружив, что он был выдан мистеру Ноксу в банке, как он и говорил, за день до посещения Халкиса. Итак, сам этот факт, что тысячедолларовый банкнот ведет к мистеру Ноксу, о чем он знал лучше, чем кто-либо еще, означал, что если бы мистер Нокс убил Гримшоу, он должен был любыми средствами помешать полиции найти банкнот. Конечно, это ему было бы несложно. Задушив Гримшоу, зная о банкноте и о том, где он спрятан, он сразу вытащил бы его из часов. Даже в том случае, если бы он был всего лишь связан с убийцей — как соучастник, — он успел бы позаботиться, чтобы банкнот был изъят из корпуса часов, поскольку часы находились у убийцы довольно долгое время.
Но когда в управлении мы заглянули в часы, банкнот оказался на месте! Итак, если мистер Нокс был убийцей, то почему он не вытащил банкнот, как я сказал только что? И еще, он не только не забрал банкнот, но по доброй воле обратился ко мне и рассказал, где он находится, — зачем? Ведь ни я, ни другие представители правоохранительных сил не подозревали о его существовании. Теперь вы понимаете, что его действия настолько не соответствовали тому, что он должен бы делать, будь он убийцей или соучастником, что в тот момент я был вынужден себе признаться: Ну, кто бы ни был виновен в этих убийствах, Джеймс Нокс здесь точно ни при чем».
— Ну слава богу, — проскрипел Нокс.
— Но обратите внимание, — продолжал Эллери, — куда привело это заключение, которое, будучи отрицательным, так мало в то время для меня значило. Ведь только убийца или его возможный сообщник, если таковой существовал, мог написать письма с шантажом, напечатанные на половинках долгового обязательства. Поскольку мистер Нокс не был убийцей или сообщником, он не мог напечатать эти письма, хотя они были напечатаны на его собственной машинке, как я показал вчера, рассуждая о знаке фунта. Следовательно, — и это был поистине поразительный вывод, — человек, напечатавший второе письмо, намеренно воспользовался машинкой мистера Нокса! Но с какой целью? Только для того, чтобы оставить улику с неверно напечатанной цифрой 3 и намеком на символ фунта! Естественно, это было сделано специально — чтобы вывести нас на след машинки мистера Нокса и натолкнуть на мысль, что мистер Нокс написал письмо, то есть он и есть убийца. Еще одно ложное обвинение, уже третье, а первые два были без успеха нацелены на Георга Халкиса и Гилберта Слоуна.
В задумчивости Эллери нахмурил брови:
— Теперь мы продвигаемся к рассуждению, требующему больше интеллекта. Смотрите! Всем должно быть очевидно, что настоящий преступник, обвиняя Джеймса Нокса в убийствах и вероятной краже, исходит из того, что полиция примет такую возможность. Со стороны настоящего убийцы было бы недомыслием пытаться представить Джеймса Нокса преступником, если он заранее знает, что полиция такую версию отвергнет. Следовательно, настоящему убийце ничего не было известно о тысячедолларовом банкноте: в противном случае он не стал бы возводить вину на мистера Нокса. Этот момент требует исключить одну особу, как некую математическую вероятность, даже не на том основании, что она была следователем музея Виктории — каковой факт конечно же не освобождал ее от подозрения автоматически, хотя и позволял предположить ее невиновность. Это прекрасная молодая дама, и у нее на щечках все еще горит краска смущения. Мисс Бретт присутствовала в кабинете, когда мистер Нокс рассказал мне о тысячедолларовом банкноте, и, если бы она была убийцей или хотя бы сообщницей убийцы, она не стала бы фабриковать улики против мистера Нокса и не допустила бы, чтобы это сделал убийца.
Заслышав эти речи, Джоан оскорбленно выпрямилась. Затем она чуть улыбнулась и откинулась на спинку кресла. Алан Чини прищурился. Он изучал ковер у себя под ногами с таким тщанием, словно ему показали драгоценный образец ткацкого мастерства, заслуживающий всяческого внимания со стороны молодого антиквара.
— Следовательно, — как же много этих «следовательно», — продолжал Эллери, — из списка людей, которые могли напечатать второе письмо, я исключил и мистера Нокса, и мисс Бретт. Ни один из них не мог быть ни убийцей, ни соучастником убийцы. Оставался только штат — слуги. Отыскал бы я среди них самого убийцу? Нет, поскольку ни один слуга физически не мог сфабриковать ложные улики против Халкиса и Слоуна в доме Халкиса — всех посетителей дома Халкиса очень скрупулезно вносили в список, и в нем не присутствует ни один из работающих у мистера Нокса. А если кто-то из слуг мистера Нокса был сообщником убийцы, человека постороннего для дома Нокса? Существует ли вероятность, что убийца использовал этого слугу просто потому, что у того был доступ к пишущей машинке Нокса?
