Алексей Кулаков - Наследник (СИ)
— Мне бросай!
Повторить красивый забег Тарха Адашева никому не удавалось: «бегунка» обязательно перехватывали, сбивали на землю, вырывали мяч, едва оставляя целыми руки, после чего очередной счастливчик сам летел на землю, пропустив сразу несколько ударов. Никто не хотел уступать — во-первых, родовая гордость, а во-вторых, победившая команда шла в царские мыльни вместе с Димитрием Ивановичем. Проигравшие же… Им доставалась только горечь поражения и незалеченные ссадины да синяки. Ну и хорошая взбучка, но уже дома, от недовольных отцов.
— Хватай гада!..
Увы, призыв опоздал, и низенький, но очень подвижный игрок, счастливо избежавший двух подножек и только чуть-чуть вильнувший после касательного удара по голове, пересек заветную черту. Разумеется, не просто так, а с мячом, который тут же с победным воплем и шмякнул о землю:
— Наша взяла!!!
Небольшая толпа, целиком состоящая из дядек-пестунов, тут же загудела на разные лады: половина с явным воодушевлением, а другая половина с досадой и разочарованием. Проигравшие к ним присоединились (те, что с белыми повязками), а победители, довольно поблескивая глазами и сияя улыбками, тесной гурьбой направились к бадейке с подсоленной водой, которую прямо на их глазах перекрестил еще и сам царевич Димитрий. Вдоволь напились, оставив немного (ну не влезало в них больше, и все тут!) для всяких там неудачников, затем с помощью подоспевшей дворни скинули свои кожаные доспехи и пропотевшие едва ли не насквозь поддоспешники, и довольно гомоня, удалились в сторону царских мылен.
— Как тебе, сын?
— Уж как здорово, батюшка, прямо слов нет!
Изрядно пообмявший толстые перчатки о чужих игроков, и вдоволь наловивший ответных «приветов», двенадцатилетний Богдан Бутурлин буквально цвел и пах. Цвел улыбкой, а пах… Ну, сильно вспотеть он не успел, а поддевка ему досталась на диво сухой. Так что все было вполне терпимо. Еще раз внимательно оглядев сына, окольничий украдкой скосил глаза в сторону царственного отрока, который, проходя сквозь уныло плетущихся к бадейке игроков, как-то мимолетно коснулся явно берегущего свой правый бок Адашева. Затем такое же касание досталось прихрамывающему княжичу Старицкому — остальные же, в полном молчании проводив взглядами своего господина, начали самостоятельно избавляться от кожаной защиты.
— Ну что, Козьма, как я и говорил — Захарьины-Юрьевы верх взяли!.. Давай заклад.
Глянув по сторонам и подметив интерес со стороны окольничего, один из дядек дернул щекой в сдерживаемом раздражении и отвернулся — после чего незамедлительно что-то перебросил в подставленную руку своего товарища. Можно даже сказать — соратника по нелегкой воспитательской службе. Покосившись на отпрыска, которого просто распирало от обилия эмоций, а затем и по сторонам, Дмитрий Андреевич Бутурлин решил, что его парню впечатлений на сегодня хватит.
— Пойдем.
Пристроившись сразу за свитой царевича Ивана Ивановича, старомосковский служилый дворянин нечаянно стал свидетелем небольшой семейной сцены, когда самый младший из царственных отроков, спешивший полюбоваться на забаву старших братьев, узнал о своем опоздании. Ох и реву было!.. Собственно, под него отец с сыном и ушли, невольно улыбаясь — первый радовался, что знакомство сынишки с первенцем великого государя прошло хорошо, да и сам он, того не ожидая, получил весьма ясное обещание. А второй в красках представлял, как будет всем хвастаться своим первым днем в свите. Одному с ноги — бац! Другому с руки, да прямо в личину — на! Третий было налетел, да он его словно кутенка малого заломал!.. Нет, ну немножко и ему досталось, но в доспехах он почитай ничего и не почувствовал. Так, пару раз. Потому как доспехи-то те самого государя-наследника!!! И чего только батюшка переживал?..
* * *— Господин мой.
Вскинув ладонь в предостерегающем жесте, Дмитрий аккуратными движениями вывел последние строчки на заполненном с обеих сторон листе. Чем ближе становился день его отъезда из Кремля, тем больше дел хотелось сделать — вернее, устроить их так, чтобы они двигались и без него… Пробежавшись напоследок глазами по немного «гуляющим» строчкам, он поставил точку, и только после этого взглянул на замершую в терпеливом ожидании Авдотью.
— Голова Печатного двора Ивашка сын Федоров, просит принять от него дары малые.
— Провести в покои, дары на стол в Комнате.
На малое мгновение замявшись, верная челядинка послушно кивнула и скрылась с глаз — с тем, чтобы через десяток минут вернуться в компании пяти дворцовых служек, нагруженных большими узлами, самого первопечатника (слегка шалого от столь высокой чести и быстрого досмотра) и троицы постельничих сторожей, бдительно приглядывающих за всей этой подозрительной оравой.
— Матушка боярыня, не влезло?..
С тихим звуком затрещины, сложная проблема разрешилась сама собой: резко поумневший служка просто-напросто взгромоздил свою ношу поверх остальных узлов. Суровый взгляд статной красавицы лучше всякой метлы вымел из покоев наследника всех посторонних, оставив в Комнате для занятий только ее хозяина и его гостя.
— Чем порадуешь, Иван Федорович?
— Вот, государь-наследник!..
Чуть не разодрав в клочья крепкую ткань из конопли, голова Печатного двора извлек на свет Божий четыре больших фолианта с тиснеными узорами на толстой светло-бежевой обложке.
— Э-ээ…
Оглядевшись по сторонам, мужчина шагнул к резной подставке для книг, и бережно уложил на нее второй том «Сказок». Тихо щелкнули застежки, мягко и почти неслышно прошуршал пергамент страниц, и на следующие пять минут в светлице установилось полное молчание.
— Сказ о Гадком утенке… Я правильно понял, что одна книга для меня, и по одной братьям моим и сестре?
— Да, государь-наследник.
Как-то непонятно вздохнув, царевич спокойно напомнил:
— Я же дозволил тебе обращаться ко мне по-простому, когда мы наедине? Хвались дальше, Иван Федорович.
Еще одна стопка книг (на сей раз скромнее размерами) увидела свет:
— Прошу, государь-наслед… Гхм. Димитрий Иванович.
Приняв на руки пахнущее кожей и свежей краской издание, хозяин покоев заинтересованно хмыкнул:
— Сказание о Великом княжестве Литовском и королевстве Польском, со слов думного дьяка, печатника и головы Посольского приказу Ивана Михайловича Висковатого писанное.
Слегка улыбнувшись, юный властитель тихо пробормотал:
— Как же, верю. Вот прямо забросил все свои дела, и текст наговаривал.
Быстро пролистав полторы сотни страниц, наследник выдал первое за все время недовольное замечание:
— Почему так мало иллюстраций?
— Прости, Димитрий Иванович… Чего мало?
— Картинок мало, Иван Федорович. Почитай что и нету их!
— Так некому у меня их малевать-то. Лик красивый, или там богатыря из сказки — еще можно, а чтобы улицу какую, или там литвина богатого — ну никак. Наш богомаз уж как только над этими картинками не бился! Говорит, если бы он все своими глазами видел, то может чего и получилось бы. По-всякому уже думали да пробовали…
— М-да. Это что?
Перевернув увесистый том другой стороной, десятилетний мальчик вновь хмыкнул:
— «Первое путешествие Ивана-Морехода».
Вновь полистав страницы, автор первого на Руси приключенческого боевика остался доволен — на иллюстрации к его небывальщинам таланта неудавшегося иконописца все же хватило. Меч, размером с весло, птица Рух, способная в один присест сожрать пару слонов, отвратительные рожи османов… То что надо для неизбалованной художественными изысками читательской массы.
— Хвалю. Что здесь?
— Книжицы малые, с листами из бумаги, четыре дюжины штук. А тут особливый заказ.
Из предпоследнего узла на свет явилась самая настоящая книга-исполин, шириной в полметра, длинной чуть более чем в метр, да и толщина тоже. Внушала.
«Это ж сколько они страниц в нее напихали? Из тончайшего, белейшего, самого лучшего пергамента?».
Упершись в нее остановившимся взором, Дмитрий только и смог, что слабым голосом поинтересоваться:
— Это мне?..
— Как есть тебе, государь-наследник… Кхм.
— Книгопечатник. Я просил книгу для записей. Такую, чтобы взять ее с собой, и в ДОРОГЕ заполнять!.. А не это!..
Вздохнув, отрок разом успокоился. Он же хотел когда-нибудь написать справочник по травам? Вот как вернется с Гжели, так и начнет.
— Через два дня на третий я уезжаю. Успеете сделать то, что мне нужно?
— К завтрашнему вечеру все устроим, Димитрий Иванович! А с этой что? Разобрать?..
Осмотрев «записную книжечку», ее владелец (а куда деваться?) приблизился к столу, на котором она монументально возвышалась:
— Вот здесь.
Указательный палец юной руки небрежно черкнул по мягкой замше обложки.
— Добавить название — «Травы».
С некоторым подозрением посмотрев на Федорова, Дмитрий на всякий случай уточнил:
— Одно слово из пяти буквиц.
