Артур Прядильщик - Прозрачные воды южных морей
— Прекрасно, господин Кагеяма. Все, как мы и договаривались. Приятно вести с вами бизнес.
— Взаимно. Надеюсь, это не последнее наше предприятие. Не так ли?
— Конечно же… я всегда буду иметь вас ввиду, когда речь зайдет о деловом японце, с которым можно вести бизнес.
— Спасибо.
Кагеяма повернулся к Року и чуть неодобрительно покачал головой — что ни говори, а в данный момент Окаджима даже близко не мог служить иллюстрацией к плакату «Образцовый офисный служащий, одетый с иголочки». Он мог бы молчать — Рок и сам прекрасно представлял, что и как будет сказано сейчас Кагеямой.
Должность второго заместителя начальника департамента собственной безопасности («Ага! Значит, сейчас Кагеяма — уже не заместитель, а руководитель департамерта…»), повышение оклада, двадцать человек подчиненных… Кстати, эта должность гарантированно уложит к нему в постель Имаи Кику — ведь он теперь будет на ступеньку выше. Но эта мысль, про Имаи Кику, промелькнула где-то на периферии и благополучно исчезла.
Все это было заманчиво, чего уж скрывать…
В этот момент особенно пронзительно крикнули чайки, не поделив рыбешку. И ветер как-то по-особому взлохматил волосы. И Рок вспомнил ту затяжку «после вертолета». Вспомнил блаженство, растекшееся по телу. Ну и Реви, застывшую перед ним в позе алертности, будем до конца честными, тоже вспомнил…
Он достал сигарету из пачки, позаимствованной у Датча, прикурил. Кагеяма прищурил глаза: этот невозможный для японского служащего жест — закурить в присутствии вышестоящего начальника — был однозначным ответом.
— Благодарю, Кагеяма-сан. — Чуть поклонился Рок. — Всего хорошего, Кагеяма-сан.
Он этого не видел, но когда Кагеяма, ни жестом ни словом не выразивший огорчения, направился к своей машине в одиночестве, Рита, напряженно следившая за происходящим через затемненное бронированное стекло машины, облегченно выдохнула и расслабленно откинулась на мягкие подушки.
— Ты не влюбилась ли, деточка? — Усмехнулся сержант Борис и, когда она возмущенно фыркнула, протянул ей мешочек с сухим льдом. — К моське приложи, а то несимметричная будешь. Хотя, капитан, с двух сторон воспитывала. Но с правой у нее любовь поставлена куда лучше.
* * *Балалайка бушевала. Кажется, не только я впервые видел хорошенечко разозленного командира «Отеля Москва» — Рита тоже испуганно сжалась в комочек и скукожилась на стульчике. Да и подчиненный Балалайки, огромный «сержант Борис», бочком-бочком переместился от начальства на пару шагов.
Лишь Ченг чувствовал себя в своей тарелке — он вольготно развалился на диване рядом со мной, раскинув руки по спинке, и выстреливал время от времени вверх клубами табачного дыма.
За пятнадцать минут мы с Ритой узнали о себе… не то, чтобы что-то новое, но — много неприятного: отвратительное планирование операции, вопиющее невыполнение приказов, неуставные взаимоотношения до, во время и после выполнения задания, поставили под угрозу всю миссию, на которую были — на минуточку! — затрачены годы работы тысяч людей и миллионы-миллионы долларов…
— А ты… ты чему усмехаешься?! — напустилась Балалайка на Ченга.
— Хотел тебе только напомнить, май дарлинг, что Йоган — не твой боец, а мой. Ага?
— Вот и отлично! Тут как раз находится его непосредственный командир, которому тоже не мешало бы заняться воспитанием личного состава! Он чуть не угробил моего человека! Что в этом смешного?!
Каким бы неприятным ни было последнее обвинение, каким бы несправедливым оно мне не казалось, но следовало молчать в тряпочку… К тому же, если покопаться и поскрести, то — да! — виноват, не уследил.
— Во-о-от… именно над этой реакцией я и усмехался… — Довольно оскалился Ченг.
В следующую секунду в Ченга полетела тяжелая хрустальная пепельница. Но тот лишь отмахнулся от нее, как от мухи — в руках у него как-то оказался пистолет, и Ченг разбил летящую в него пепельницу рукоятью.
Хрустальное крошево засыпало ковер на полу, застучало по голому паркету под письменным столом и под диваном.
— Ну, что ты пылишь… — Ченг спрятал пистолет и примиряюще выставил ладони, глядя в ствол «Стечкина» Балалайки, упершегося в его переносицу. — Все нормально. Живы — здоровы. Даже чуть-чуть поумнели. — Он скосил глаза на меня. — Можешь идти, Гензель. Я тут…
— Младш… Рита. — Балалайка отвела ствол пистолета. — Имей в виду — вечером у тебя торжественная чистка языка хозяйственным мылом. До этого момента — свободна!
— Есть!
Рита вскочила и пулей вылетела из кабинета. Я встал, поклонился и вышел следом. За дверями меня подергали за рукав:
— В «Желтый флаг»… — Чуть (чуть!) смущенно предложила Рита. — Сходим, а?
Вообще-то, с педагогической точки зрения это не совсем правильно. Но — мириться-то надо.
— Пойдем… У боссов под ногами сейчас лучше не путаться.
— Эт точно. — Поддержал «сержант Борис», которого «попросили» из кабинета вслед за нами. — Ступайте себе, голубки. О сопровождении я распоряжусь… Да-да, Марго, я помню — одна оперативная «двойка» сопровождения, не «пятерка».
Марг… Рита скривилась и помрачнела.
* * *— Ро-о-ок, ты как девочка! — Довольным голосом поддела Реви. — Хватит пить эту мочу, девочки! — Она хлопнула Бенни по плечу и тот досадливо крякнул, проиграв очередной поединок с каким-то монстром на игровой консоли.
Пять минут издевательств и подколок. Рок, как человек новый, этого не выдержал и затребовал крепкой выпивки, намереваясь показать этой женщине, что он тоже не пальцем деланный!
Датч и Бенни на подначку, разумеется, не «повелись» — сели за стойку с намерением насладиться зрелищем.
— Чем бы дитя ни тешилось… — Хмыкнул Датч, закуривая.
* * *Первое, что я увидел, войдя в «Желтый флаг» — огромное скопление публики вокруг одного из столиков. Видимо, очередное, глупое соревнование «кто больше выпьет». Довольно популярное тут соревнование.
Рита почему-то юркнула мне за спину, схватила за рукав и потянула куда-то в сторону… Чего это она? Увидела кого-то знакомого?
А потом я рассмотрел участников: в зюзю пьяная Реви и какой-то молодой японец в брюках и белой рубашке с синим галстуком. Тоже пьяный. Они висели друг на друге со стаканами в руках и собирались… поцеловаться?!
Я от себя не ожидал такого. Честно! Будто Реви меня снова на мушку взяла — глаза залило красным и… ну, «полный Пэ» — он самый.
Будто со стороны я с удивлением и даже потрясением наблюдал за взбесившимся внутри зверем:
«Как?! Как эта невнятная размазня в белой рубашечке смеет тянуться своими оладьями к МОЕЙ женщине?! Я его сейчас разорву! Голыми руками!»
«Погоди-погоди… Я же сам ее динамил! У меня Йонг есть! И Рита есть… хоть она и кочевряжится в последнее время. У меня даже Шеньхуа есть, если вдруг острых ощущений захочется!»
«Ну, и что, что динамил?! Ну, и что?! Это был элемент нашей игры, как ты не понимаешь?! Я же не всерьез! Я же шутя! Я — могу ее динамить. Она меня — не имеет права! Ну, Йонг, Рита, Шеньхуа — они и так на мази! Пальчиком помани — твои будут! А эта…»
«Так эту тоже пальчиком помани — твоя будет!»
«Ну и поманил бы! Какого хера она сейчас от нас на сторону собралась?! Да еще с ЭТИМ!»
«И че? Шеньхуа тоже чуть ли не на наших глазах направо и налево…»
«Не считается! Она такая порочная — изначально! А у Реви ЭТОТ будет впереди нас и, возможно, ПЕРВЫМ!»
Кто-то вцепился в рукав костюма, и я резко обернулся… Рита испуганно отдернула руку и замотала головой — ни-ни-ни, ничего такого в виду не имела…
Вот и правильно. Вот и не мешай.
* * *Рок вздрогнул. На него смотрело чудовище. Древний йокай из легенд родной Фукусимы — белая кожа, белый шелковый костюм, белые длинные волосы, раздувшиеся ноздри. На секунду даже показалось, что глаза чудовища горят красным… но это, конечно же, иллюзия — наверняка, освещение бара виновато.
И тихий рокот, как от работающего двигателя хорошей дорогой машины. Спустя секунду Рок сообразил: это оно… РЫЧИТ!
Алкоголь стремительно выветривался из головы. А вот Реви, которая минуту назад повисла на нем… Ей — хоть бы хны!
— А-а-а… Йо… Йо… Йоган! — Пьяно поприветствовала она. — Та… та… таки п'явился… Появился т'ки… А мы тут… вискариком… балуемся… Бушь?
— На брудершафт, Реви? — очень тихо рыкнуло чудовище.
— Вау! Брудершафт! Брудершафт! — вяло захлопала ладошками Реви. — А то с Роком брудершафт какой-то… не такой…
Року вдруг очень сильно захотелось залезть под стол… А потом он бросил беспомощный взгляд вокруг и понял, что это желание возникло не только у него: во-первых, многочисленные болельщики куда-то подевались, во-вторых, столики, непосредственно примыкающие к их столику, оказались пусты, в-третьих, сидящие за другими столиками сели так, чтобы не находиться к их столику спиной, в-четвертых, Датч и Бенни сидели у стойки, а Бенни даже показывал интернациональный жест «большой палец чиркает по горлу».
