Александр Маркьянов - Период распада часть 4 (СИ)
— Рафик Яр… — вижу, ты принес мне дурные вести — проницательно сказал Президент
— Увы… саид Раис, это моя профессия, носить дурные вести. Только что к нам пришел честный офицер и коммунист, и рассказал о грандиозном заговоре, который готовит этот подонок Танай, теперь уже без Хекматьяра и его своры.
Генерал Мохаммад положил папку с первичными материалами на стол.
— И что ты думаешь насчет этого, рафик? — спросил президент, не прикасаясь к бумагам
— Возможны два варианта, саид Раис. Первый — Хекматьяр, после того, как провалился его план захвата власти, хочет расправиться со своими подельниками и предателями дела революции, но сделать это он хочет не своими руками, потому что руки коротки — а нашими. С этой целью он подослал провокаторов чтобы оклеветать товарищей по партии, и что самое главное — ослабить нашу армию, уже одержавшую победу в Джелалабаде. В пользу этого говорит то, что пришедший к нам капитан в восемьдесят седьмом году был в банде, в Пакистане — и именно у Хекматьяра. Он даже был награжден за мужество, после того как вернулся.
— Награжден?
— Орден Звезды первой степени, саид Раис. Приговорен шурой к смерти, хотя это могло быть сделано и для отвода глаз.
— Я помню этого человека — внезапно сказал Президент — мне он показался честным. У него кто-то умер?
— Да, отца убили моджахеды.
— Тем более. Пока что у нас нет оснований подозревать его в неискренности.
— Тогда второй вариант. Капитан Шариф сказал правду, и мы должны в связи с этим что-то предпринять. Я предлагаю превентивно арестовать всех, на кого укажет капитан Шариф, в том числе и Таная. Этим самым мы обезглавим мятеж.
Президент потянулся за папкой, без видимого интереса пролистал ее, положил обратно.
— Интересно… — сказал он
Генерал Мухаммад почувствовал, что есть что-то такое, о чем он не знает.
— А как ты относишься, рафик Яр, к словам капитана Шарифа о том что Танай собирал старших офицеров и хвастался, что с шурави все согласовано?
— Никак, саид Раис. Я был бы удивлен, если бы Танай не сказал этого. Он хочет, чтобы мятежники думали, что СССР поддержит и подлый план.
— То есть ты считаешь, что Танай — лжет.
— Исходя из данных, какие у меня есть — да.
Наджибулла взглянул на Якуби, кивнул — можно.
— Только сегодня, рафик — начальник ХАД постучал по папке, которую читал президент — мы получили данные от РАВ[109], которые подтвердили наши худшие опасения. Ты знаешь и мы знаем, что Танай этой осенью выезжал в СССР на лечение, несколько дней провел на озере Иссык-Куль в санатории. Там он с кем то встречался, но нам не удалось установить с кем именно. Теперь индусы передали нам информацию, позволяющую это точно установить. Командор Танай встречался на Иссык-Куле с делегацией, состоящей из старших офицеров советской армии, возглавлял ее заместитель начальника ГРУ, советской военной разведки. На этой встрече была достигнута договоренность о свержении революционного правительства в Афганистане и установления военной диктатуры в интересах Пакистана и США!
— Но зачем шурави сдают нас? — недоуменно спросил Мухаммад — мы же за них.
В ответ генерал Якуби назвал фамилии двоих из участников этой встречи с советской стороны.
— Вот зачем, рафик. Мы знаем, что оба этих генерала во время нахождения шурави в Афганистане были связаны с исламским подпольем и с наркоторговлей. Скорее всего, они были связаны не только с пакистанской разведкой, контролирующей наркотрафик и зарабатывающей на нем — но и с американской разведкой. Американцам нужно свалить нас любой ценой, и поэтому они сговорились с теми из шурави, которые за них. А индийская разведка предупреждает нас, потому что ей выгодно наличие на западных границах Пакистана сильного и враждебного Афганистана, пока Пакистан воюет с нами, он не воюет с Индией. Индийцев же скорее всего предупредили их кураторы из МОССАДа. МОСССАД не может напрямую выйти на нас — но он имеет хорошие разведвозможности в США, а Израилю совершенно не выгодно, если расплодившаяся в Пакистане зараза пойдет по всему миру, они понимают что после нас следующие на очереди они и им выгодно помочь нам. Так что, рафик, скорее всего Танай не врал, когда говорил про шурави.
Генерал Яр Мухаммад молчал
— Все так, рафик — сказал Президент — нельзя никому верить. Даже шурави. Мы — одни.
— Но как же тогда…
— Как? Надо сделать так, что в партии — прежде всего в партии все увидели истинное лицо гнусного перерожденца Таная, увидели, что он несет Афганистану, увидели кто у него друзья. Может быть он и одумается. А если нет… пусть тогда партия сделает свой выбор — я за кресло не держусь. Тот офицер еще у тебя?
— Так точно.
— Отпусти. Возьми подписку и отпусти. Пусть информирует нас дальше. Скорее всего — он не лжет.
Дальняя ретроспектива
Февраль 1992 года
Город Ходжалы
Этого не должно было случиться. Но это случилось.
Двадцатый век если что-то и показал, так только то, сколь малый след в душах людей оставили предыдущее девятнадцать веков. Ничего не изменилось, и крик "распни его" несется со всех сторон, усиленный громкоговорителями.
Когда то давно эти два народа жили в единой стране. Когда то давно эти два народа жили в мире — не раз и не два офицеры с той и с другой стороны ночью встречались на нейтральной территории, пили водку и плакали, вспоминая Баку или Ереван. Ведь от одного до другого — несколько часов пути на машине, и если хочешь повидать друга, можно просто сесть в машину и приехать. И тебя там встретят лепешкой и веселым смехом, а не автоматной очередью в лицо.
Потом эти народы — азербайджанцы и армяне перестали жить в мире. Можно обвинить в этом советником Горбачева академиков Аганбегяна и Ситаряна, можно обвинить в этом Гейдара Алиева. Но стоит ли обвинять, ведь произошло то что произошло и трагедия Сумгаита отлилась куда более страшной трагедией Ходжалы. Город просто казнили.
Ходжалы, город, расположенный в западной части Азербайджана с населением около 7000 человек, располагался в десяти километрах юго-восточнее от Ханкенди, на гряде Карабахских гор. Ходжалы находится на стратегически важной дороге Агдам-Шуша, вот почему обеим сторонам контроль над этим городом был принципиально важен. Здесь же имелся аэропорт, единственный в Карабахе. Город обороняли милиционные силы азербайджанцев и части национальной армии, кадровых частей бывшей Советской армии там не было.
Город Ходжалы с октября девяносто первого года находился в армянской блокаде. Тридцатого октября девяносто первого было прекращено автомобильное сообщение и единственным видом транспорта оставался лишь вертолет. Последний гражданский вертолет прилетел в Ходжалы двадцать восьмого января, а после того, как был сбит гражданский вертолет над городом Шуша, в котором находились сорок человек — было прекращено и воздушное сообщение. Со второго января в город не подавалось электричество. Город жил и держался только лишь благодаря мужеству населения и героизму его защитников.
Подготовка к наступлению была начата вечером двадцать пятого февраля, когда боевая техника триста шестьдесят шестого Степанакертского полка начала выходить на боевые позиции вокруг города. При этом было даже непонятно, кто отдал приказ триста шестьдесят шестому полку — потом было объявлено, что сам полк был расформирован, но военнослужащие армянской национальности отказались демобилизоваться, и захватили оружие целого полка. Сомнительно, если по данным российской стороны армян в полку было всего сто шесть человек. Армянские ополченцы понимали, что без поддержки кадровых частей армии город не взять. Штурм города начался с двухчасового артобстрела, который осуществлялся при помощи танков, БТР и градобойных установок Алазань, типичного средств огневой поддержки кавказских войн начала девяностых. Ходжалы был блокирован с трех сторон и, поэтому, люди пытались спастись в Аскеранском направлении, где, якобы, был открыт коридор. Но вскоре стало ясно, что это была ловушка. Около села Нахчеваник армянские формирования открыли огонь по безоружным людям. Именно в ложбине Аскеран — Нахчеваник многие из детей и женщин, пожилых мужчин, стремившихся пробиться через леса и горные перевалы, обмороженные и обессилевшие, стали жертвой беспрецедентной жесткости, проявленной со стороны армянских вооруженных формирований.
Цифры потерь среди гражданского населения разнятся. Кому-то удалось уйти из города до того, как началось все это, плюс в городе жили не только азербайджанцы, но и армяне и жители других национальностей и все они, особенно армяне покинули город до этого. Но факт остается фактом — семитысячный город к моменту его взятия полностью опустел. Живых там — уже не было…
