Марик Лернер - Врата учености
— Ага! — многозначительно говорит тип. В башке у него сейчас вертятся шестеренки, щелкают подозрительно — и наверняка откажется вынимать из кармана. Где это видано, чтобы нормальный вельможа стеснялся под себя подряд или монополию учинить.
— Однако в этом деле будет участвовать многим из вас известная Акулина Ивановна.
Еще один смутно знакомый тип хохотнул.
Мало кто из москвичей не в курсе наших взаимоотношений. А остальным недолго и справки навести. Вон уже двое шепчут на ухо соседу. Для того и сказано. Где она участвует, там без меня не обошлось. А какой у нас пакет и кто контролирует очередную компанию, мы объявлять не обязаны. Потому многие при глубоком убеждении, что я даю указания.
Разве по суконному производству и мануфактурам, и то не часто. Давно сама все тянет. Мне остается лишь получать свои законные прибыли и почесывать брюхо. Может, что и прилипает к рукам, но сущая мелочь. Уж очень мы повязаны с ее семейством. Какой смысл подставляться. Своих же детей подведет. Нищими они не останутся, но показательный урок с травлей Демида с братом многие хорошо усвоили. Меня кидать вредно: без имущества останешься. Кроме всего прочего, руку на самом верху имею.
— Она готова пять тысяч вложить.
— Как это пять? — вскочил Томилин. — Я считал, нас здесь ровно дюжина, без Михаил Васильевича, — еле заметный поклон в мой адрес. — Двадцать девять тысяч рублей надо собрать без казенной ссуды. Пять госпожа Шадрина дает. На остальных по две? Несправедливо!
— А кто сказал, что у каждого из присутствующих в кармане две свободные тысячи есть? — строя удивленные глаза, спросил Гончаров. — Нет такого обязательства — со всех одинаково равно взять. Может, у кого свободных нет и он не хочет в кумпанство?
— Это ты все сам хочешь заграбастать?
— Ну чего сразу все. — Он очень ласково улыбнулся. — Тыщ шесть дам, не свыше. Я же не граф какой.
— Поровну надо!
— Да мне и двух не собрать!
— Вот кто не может, пусть уходит!
Начиналась свара, уже морды красные, еще немного — и примутся хватать за грудки. Откидываюсь на спинку и с удовольствием наблюдаю. Для того и собрал вместе. Проще всего было побеседовать отдельно с каждым, но хотелось оценить амбиции и последствия именно в коллективе. На очной ставке человек быстрее раскрывается. Теперь главное не спугнуть и выступить арбитром. А парочка уйдет — тоже нормально. Для них риск и серьезные деньги. Возврат пойдет далеко не сразу, когда окупится, да и вовсе очень приблизительные прикидки. Потому давить нельзя. Кто захочет и сколько даст. Проще поискать еще кого.
Есть уровнем пониже, однако не прочь поучаствовать в доходном деле: Филатов (полотняная фабрика), Бабушкин с компанией (суконная фабрика), Собольников (суконная фабрика), Ворогин (каразейная фабрика), Скобельников (кожевенный завод), купцы Микляев, Шепелев, Пастухов, Карамышев, Попов, Неврев. Очень хочется повязать общими интересами торговцев с производителями. Ну это уж как пойдет. Можно и иностранцев позвать, если очень прижмет.
— А ведь ты тоже впервые здесь, — сказал Францов через несколько часов, когда обо всем договорились и я привез в качестве развлекательной программы всю компанию в рекомендованное Лехтоненом заведение.
Он прикурил от зажигалки, и я с удовольствием отметил знакомый дизайн. Из моей мастерской вышло. Конечно, до миниатюрных дело не дошло. Не те технологии. Мелкие пружины еще долго дорого обходиться станут. Потому идет трех видов. Натуральное произведение искусства для любителей на письменный стол, которым запросто можно убить, такого размера и веса, и два носимых варианта. Простой, типа родной дизайн «Зиппо», но величиной с кулак и в виде болванчика с откидывающейся головой. Чаще всего оформляются под солдата и соответственно гравируются и раскрашиваются.
Внешность у армянина точно соответствующая, а вот фамилия и поведение мало напоминают горячего армянского парня. Вместо пяленья на грудастых блондинок все изучающе на меня поглядывает. И не похоже, что с гнусными намерениями. Куда и зачем приглашаю, объяснял открытым текстом. Не все же чинно сидеть за семейным столом, иногда и погулять людям хочется, а сейчас замечательный предлог обнаружился. Не сам пошел, его пригласили. Из всех оставшихся — Мыльников и Герде после попытки выторговать особые условия ушли — никто не отказался проехать в нескромное заведение. Психология у мужиков за века не изменяется нисколько.
— Когда-нибудь надо посетить, помимо кабинета с бумагами, и дружелюбных девочек, — ответил я, делая широкий жест.
Моментально парочка прелестных (действительно симпатичных, а не по причине залитых глаз) бабочек приземлилась за наш столик и принялась изливать потоки обаяния. Они с таким вниманием выслушивали речи слегка подвыпившего господина о производстве шелка, изредка задавая правильные наводящие вопросы, что тянуло аплодировать с вручением театральной награды. Вот уж не упомню названия. «Оскары» из другой категории, и кино совсем иное искусство. Можно вырезать неудавшийся эпизод, сделать дубль, переозвучить. Со сцены же и в данном зале права на ошибку нет. Надо сразу покорить сердце мужчины.
Я уже не удивился, когда Францов выбрал полненькую брюнетку вместо блондинистой валькирии. От попыток второй познакомиться поближе вежливо уклонился. Как-то все не так представлялось.
На мой взгляд, смотрелась обстановка чересчур броско и кичево. Всюду шелк, яркие цвета, назойливо предлагающие угоститься заграничным вином девахи. Цену они не сообщают, и, думаю, поддавшиеся на уговоры здорово удивятся, рассчитываясь. Правда, бедные люди здесь не попадаются, и даже пускают с большим разбором. Рекомендацию требуют от проверенных посетителей и в случае агрессивного поведения второй раз не пустят.
Девочки действительно подобраны на любой вкус, причем явно присутствует две категории. Для публики попроще, торчащие прямо в зале и раскручивающие посетителей на угощение, и классом повыше. Те, про которых Осип Турович высказывался с маслеными глазами. Тщательно отобранные по внешнему виду, чистые, без следов оспы лица и приятные фигуры. Блондинки, брюнетки, рыжие, смуглые, даже мулатка. И все бодро трещат на импортных языках и на русском объясняются с акцентом, но вполне прилично.
Короче, на «Яму», то есть фильм, а не книгу — той не читал, — похоже только отдаленно. Ни перепившихся всерьез, ни бледных студентов, ни простецких шлюх. Парочка мордатых вышибал постоянно на стреме. Очень приличное заведение, особенно по нынешним временам. И разговор поддержат на любую тему, и все остальное тоже в полном объеме.
— Что-то не так, Михаил Васильевич? — спросила, приземляясь без спроса за мой столик, женщина.
Высокая, искусно выполненная прическа открывала взгляду высокую шею. Белое платье простенького фасона, но из очень дорогой материи, не скрывало высокой груди и тонкой, скорее всего не без использования корсета, талии. Глаза внимательно изучали меня, а голос нежный и грудной.
— Скучаете. Сколько же можно о делах думать? Нешто никто из моих девочек не нравится?
Это мадам, делаю напрашивающийся вывод. Она меня определенно знает. А я ее в первый раз вижу. И о чем это говорит? Например, только что узнала у кого-то имя. Нет. Все мои купчики уже разбрелись по спальням, и заранее выяснить, что я не намылюсь в общей компании лапать девок, невозможно. Представляться по этикету мы как-то не стали, хотя в разговоре могло и мелькнуть. Просто попросил Лехтонена обеспечить возможность проникновения без долгих разборок целой компанией сегодня. Вряд ли он ссылался на конкретные имена. Просто их не знал. Неужели настолько примелькался в городе, что всякая моментально узнает?
— Не подумайте — это не проститутки, — очень серьезно сказала она, — скорее гетеры.
— Ага! Каждый уважающий себя древний грек, — декламирую со всей серьезностью, — имел трех женщин: жену — для продолжения рода, рабыню — для чувственных утех, и гетеру — для душевного комфорта. И на Аспасии женился Перикл, ввергнув в недоумение весь город, а Таис стала фараоншей. Хм… как правильно назвать ее положение…
— Думаю, жена фараона.
— А вас как зовут, прекрасная незнакомка? Не Фрина, часом?
— Эмма Максовна.
В смысле попрошу без панибратства. По отчеству будь любезен.
— И до Фрины мне далеко.
— Хотите, познакомлю с настоящим скульптором?
— Спасибо, господина Растрелли я и без того имею честь знать.
— Надеюсь, не в том смысле? Не в библейском? «И познал он женщину».
— Я многих знаю, — ответила она неопределенно. — Вас, например.
— Да, но я не проверил, действительно ли у Фрины божественное тело, или это просто сказки давно вымерших древних греков.
— Я не Фрина, — мягко подтвердила она.
