Оракул с Уолл-стрит 9 (СИ) - Тыналин Алим

— Конечно. Три основных хранилища на Саут-стрит, охрана обычно десять человек в каждом.

— Отлично. После того как мы разберемся со Стерлингом, займемся их запасами. Триста тысяч галлонов первоклассного виски — это неплохая добыча.

Мэдден кивнул и отошел обратно к лестнице. Время половина восьмого утра. Через пятнадцать минут начнется представление.

Он незаметно проверил часы на цепочке, золотой «Гамильтон» модели 992, железнодорожный хронометр с точностью до секунды. Единственная вещь, связывающая его с прошлой жизнью в Ливерпуле.

— Господа, — продолжал Нитти, поднимаясь со своего места, — через два дня Нью-Йорк будет полностью под нашим контролем. Комиссия обезглавлена, местные семьи напуганы, а федералы заняты расследованием связей Стерлинга с коррупцией.

Джанкана достал бутылку канадского виски «Сиграм» и начал разливать по стаканам.

— За победу чикагского Синдиката! — провозгласил он.

Мэдден поднял стакан вместе со всеми, но не стал пить. Вместо этого он медленно двинулся к бочкам с бензином, словно прогуливаясь по складу. Никто не обратил внимания, все слушали Нитти, расписывающего планы раздела территорий Нью-Йорка.

Семь сорок пять. Мэдден бросил окурок в щель между досками пола, прямо над разлитой лужей машинного масла. Затем, не торопясь, открыл кран на одной из бочек с бензином. Прозрачная жидкость потекла на пол, растекаясь по неровным доскам.

— Эй, Мэдден! — крикнул Джанкана. — Что ты там делаешь?

— Проверяю запасы топлива для грузовиков, — спокойно ответил ирландец, продолжая открывать краны на остальных бочках.

Запах бензина начал распространяться по складу. Нитти нахмурился:

— Ну-ка, иди сюда!

Но Оуэнс уже очутился возле ящиков с динамитом. Он увидел заранее спрятанную там связку из пяти палочек, соединенных детонирующим шнуром. Фитиль полфута, время горения около двадцати секунд.

Мэдден чиркнул спичкой и поджег фитиль. Искры побежали по шнуру к динамиту.

— Он сошел с ума! — заорал Аккардо, хватаясь за пистолет.

— Привет от Билла Стерлинга, господа! — крикнул Мэдден и бросился к маленькой двери у пирса. Закрыл ее снаружи на засов и помчался прочь.

Склад взорвался криками и выстрелами. Чикагские бандиты кинулись к главным воротам, но путь преградила стена огня, разлитый бензин вспыхнул от тлеющего окурка. Языки пламени взметнулись к потолку, пожирая сухое дерево стропил.

Мангано попытался погасить фитиль, но поскользнулся на масляной луже и упал. Нитти выхватил «томпсон» и дал очередь вслед убегающему Мэддену, но пули ударили в стальную дверь, ирландец уже выскочил наружу.

— К выходу! Все к выходу! — орал Мангано, пытаясь пробиться через огонь к главным воротам.

Но время истекло. Связка динамита взорвалась с оглушительным грохотом. Взрывная волна снесла половину стены, обрушила крышу и превратила внутренности склада в огненный ад. Горящие обломки разлетелись на сотню футов вокруг. Стекла в соседних зданиях вылетели от ударной волны.

Мэдден, тяжело дыша, отряхнул пыль с костюма и достал из кармана еще одну сигарету. Позади него пылал склад номер семнадцать, похороны всей верхушки чикагского Синдиката на Восточном побережье. Черный дым поднимался к октябрьскому небу, а в воздухе пахло горелым деревом и плотью.

Никто не выбрался из горящих руин не вышел никто. Двадцать пять трупов, включая Фрэнка Нитти и всех главных исполнителей чикагской семьи, остались под обломками.

Мэдден кивнул своим людям, они расправились с охраной чикагцев, стоявшей снаружи. Затем сел в припаркованный неподалеку «форд» модели А и завел мотор.

Нужно сообщить Стерлингу об успешном завершении операции. На часах всего семь пятьдесят две.

Проезжая мимо пожарных машин, мчащихся к месту взрыва, Мэдден достал из бардачка фляжку с ирландским виски «Джеймсон» и сделал большой глоток. Месяцы работы под прикрытием, постоянный риск разоблачения, необходимость играть роль предателя — все закончилось одним точным ударом.

Он уже давно договорился об этом ходе «троянским» конем со Стерлингом. Заранее, задолго до того, как Нитти вторая в Нью-Йорк. Мэдден усмехнулся, покачав головой. Гений Стерлинга с самого начала понял опасность вторжения из Чикаго и парень предпринял нужные меры, чтобы внедрить Мэддена в ряды ничего не подозревающих врагов.

Эх, жаль Стерлинг не сицилиец, иначе он наверняка когда-нибудь стал бы боссом всех боссов мафии.

Мэдден остановился у телефонной будки на углу Уотер-стрит и набрал одному ему известный номер. Трубку поднял незнакомый человек

— Чикаго больше не проблема, — сказал Мэдден.

— Отличные новости, друг мой, — ответили на том конце провода.

Мэдден положил трубку и вернулся к машине. Война с чикагским Синдикатом закончилась так же внезапно, как началась.

Вдалеке выли сирены, а столб черного дыма над доками поднимался все выше, словно погребальный костер империи Фрэнка Нитти. Нью-Йорк снова принадлежал местным семьям, а Билл Стерлинг снова доказал, что умеет не только зарабатывать деньги, но и уничтожать врагов с хирургической точностью.

Однако на этом операция не закончилась.

Глава 30

Лавина арестов

Пентхаус Фрэнка Костелло на Парк-авеню, двадцать первый этаж роскошного небоскреба «Дарем-билдинг», представлял собой воплощение элегантности времен процветания.

Персидские ковры стоимостью несколько тысяч долларов каждый покрывали полированный паркет из красного дерева, а хрустальные люстры отбрасывали мягкий свет на старинную мебель французских мастеров. Огромные окна от пола до потолка открывали захватывающий вид на Центральный парк и полуденный Манхэттен, где, несмотря на кризис, охвативший страну, все равно бурлила яркая жизнь.

Костелло сидел во главе длинного стола из полированного ореха в просторной столовой, окруженный самыми доверенными лейтенантами.

Винни Такетти, раненый после недавней перестрелки с гангстерами из Бостона, занимал место справа от босса, его левая рука все еще покоилась в шелковой перевязи. Рядом с ним расположился Карло Гольдони, молодой, но уже влиятельный капитан семьи Костелло, а напротив — Томми Лекко с характерным золотым зубом, блеснувшим в свете люстры.

— Джентльмены, — проговорил Костелло, разрезая серебряным ножом стейк из лучшей говядины, приготовленный личным поваром, — сегодня в Нью-Йорке изменилась расстановка сил. Чикагцы взорваны к чертовой матери, Стерлинг публично разоблачен, а федералы хватаются за головы от скандала. Наступает наше время.

Тишина воцарилась в роскошной столовой, нарушаемая лишь мелодичным звоном хрусталя и тиканьем антикварных часов на камине. Слуги в белых перчатках бесшумно подавали изысканные блюда на фарфоре с золотой каймой, а из серебряного графина лился французский коньяк «Хеннесси» урожая 1895 года.

— Дон Франческо, — осторожно начал Терранова, — а что с другими семьями? Дженовезе, Профачи, Бонанно? Они не станут спокойно смотреть, как мы захватываем их территории.

Костелло усмехнулся, поднимая хрустальный бокал к губам:

— После того, что случилось с Лучиано и Лански, каждый боится за собственную шкуру. Дженовезе уже послал эмиссаров с предложением о мире. Профачи прячется на своей вилле в Статен-Айленде и не высовывается. А старый Бонанно вообще подумывает о возвращении в Сицилию.

Гамбино кивнул, вытирая губы льняной салфеткой:

— Наши люди сообщают, что федералы готовят массовые аресты. После взрыва склада и скандала со Стерлингом они хотят показать публике решительные действия. Нужно быть осторожными, но действовать быстро.

— Карло прав, — согласился Лукезе. — Мои люди в полицейском департаменте говорят о какой-то крупной операции. Кодовое название «Чистый дом». Но подробностей никто не знает.

Костелло встал из-за стола и неторопливо прошелся к огромному окну, выходящему на север. Его отражение в стекле, элегантный мужчина в безупречном темно-синем костюме от лучшего портного Сэвил-Роу, с седеющими висками и внимательными карими глазами, казалось воплощением успешного бизнесмена, а не главаря преступной семьи.