Андрей Семенов - Иное решение
– Но Англия и Америка – наши союзники!
– Да-а? – протянул Штейн. – Добавь сюда еще и Францию. А что же они тогда со вторым фронтом не торопятся? Почему англичане предпочитают отсиживаться на своем острове, в то время как русские гибнут сотнями тысяч?! Да потому и сидят там, что ждут, когда мы с немцами перебьем друг друга. Так не лучше ли для нас заключить мир с немцами, а самим посмотреть, как будут крутиться англичане? Пусть лучше капиталисты истребляют друг друга, а когда они взаимно истощат и ослабят друг друга, мы у них, в их странах, устроим революцию, как учил нас великий Ленин. Послушай, как хорошо звучит: Британская Советская Федеративная Социалистическая Республика.
XXXVII
Вам никогда не предлагали убить человека? Ну, вот вы приходите, как обычно, утром на работу в ваш цех, мастерскую или офис, занимаете свое любимое рабочее место, а ваш начальник вам говорит: «Убейте инженера Петрова. Он нам мешает. Сроку три дня. Об исполнении доложить. Деньги в кассе». Причем говорит он это совершенно буднично, не ожидая отказа и не допуская возражений, совершенно спокойным тоном, будто речь идет об обыденных вещах. Допустим, о сверхурочных или об освоении новой продукции. А о способе, которым надлежит «заделать» этого самого Петрова, босс ехидно умалчивает. Хочешь – яд, хочешь – кинжал. Словом, полная свобода действий.
Вам никогда не предлагали убить человека не за деньги, не из мести, а так, «по работе»? Если нет, то скучная она – эта ваша работа. Если, приходя на службу, вы продолжаете выполнять ту же работу, что и вчера, а завтра продолжите делать начатое сегодня, если по дороге на работу вы не строите предположений относительно того, какое дело вам через час поручит ваше начальство: убирать конюшни, точить болванку, разнести письма и документы, взорвать мост, прыгнуть с парашютом, завербовать агента или метким выстрелом ликвидировать врага советской власти – можете смело называть себя обывателем. И никакие деньги, никакой внешний респект, никакие цацки и топ-модели, которыми вы в состоянии себя окружить, не смогут скрыть вашей обывательской сути. А коль скоро вы обыватель, то никакому гопнику не возбраняется вас обокрасть или ограбить, как только вы расслабитесь и раскроете варежку. А с вашими вздорными партнерами и жадными компаньонами вас легко и безболезненно примирит киллер.
Не печальтесь и не грустите. Мне тоже не каждый день дают такие поручения.
«Убить иль не убить?» – этот вопрос шекспировского драматизма и прямоты нимало не волновал Колю и даже не вспыхнул в его мозгу. Присягу давал, приказ получен. Извольте выполнять, товарищ капитан. Но как убить живого человека в миллионном городе да еще и столичном?! В городе, в котором не то что убийство, а простое столкновение лошади с трамваем – целое событие, которое будоражит умы и дает пищу для прессы на целый год! Как прикажете убивать? Как Столыпина, во время представления?
О Синяеве Коля знал только понаслышке. Ориентировка, которую выдал ему Штейн, была явно недостаточной, да и не могла быть другой. Шифрограмма из Швеции в Москву по своему объему была несопоставима с романом «Война и мир» и даже на «Анну Каренину» не тянула. В ее скупые строки нельзя было втиснуть детальные подробности. А где взять эти подробности? Можно, конечно, в киоске купить газету «Новое русское слово», там-то уж наверняка есть что-нибудь о белом генерале. Только как это будет смотреться со стороны, не удивится ли кто, увидев, что финн-иммигрант интересуется русскоязычной прессой? Шведская пресса, которую Коля читал регулярно, генералу Синяеву уделяла до обидного мало внимания. Насколько Коля мог припомнить, либеральные шведы не писали о нем ни разу.
И как быть?
Умудренного опытом агента такая задача привела бы в уныние. Он бы, пожалуй, заартачился, дескать, я тут посажен информацию добывать, вот она, хлебайте полной ложкой, а генералов беглых отстреливать – не мои заботы! Только Коля смотрел на вещи проще. Приказ вышестоящего начальника должен быть выполнен любой ценой, даже ценой собственной жизни. Обжаловать его можно исключительно только после выполнения. Да и у кого его обжалуешь? Головин – в Москве. Не достучишься.
Случается иногда лоховское счастье. Садится намечаемая жертва играть «на интерес» в карты, правил не знает, ходит как попало, путает масти и разносит прожженных картежников в пух и перья, унося с собой приличный куш, к вящему их изумлению.
Так и Коля. Он и часу не бродил еще в тяжких раздумьях по Стокгольму, как набрел на так называемый «Русский Дом». Тяжелый трехэтажный особняк располагался в самом центре Стокгольма, в двух шагах от Кенигплатц. Однако «Русский Дом» не располагал к умиротворенному созерцанию. Его двери охраняли два дюжих молодца, а по тротуару взад-вперед прогуливались плечистые ребята с характерными челками, всем своим видом выдавая сопричастность к организации серьезной и уважаемой.
«У-у, рожи эсэсовские», – подумал Коля и ускорил шаг.
Лохам определенно везет! Прет по-дурному. Коля не успел поравняться с особняком, как к подъезду подъехал лакированный «хорьх», а из дверей вышел солидный мужчина в шинели с царскими золотыми погонами и красными отворотами. Тот самый, с фотографии.
«Синяев», – догадался Коля.
Генерал поправил фуражку на голове, не спеша надел перчатки и влез в услужливо открытую дверцу на заднее сиденье авто.
«Точно – Синяев», – подтвердил свою догадку Коля.
Авто чихнуло голубым дымом и не торопясь тронулось с места.
«Господи! Да что же это?! Генералов из-под носа увозят!» – запаниковал Коля, уже забывший о том, что еще пять минут назад он и не догадывался, где искать этого самого Синяева.
То ли Фортуна испытывает слабость к людям простым и наивным, то ли и в самом деле наступил, что называется, его день, только едва откатила синяевская машина, как следом, неспешно двигаясь, показалось такси. Колька немедленно его нанял.
– Куда прикажете? – со скандинавской меланхоличностью спросил водитель.
– Туда, – махнул Коля, вслед удалявшемуся генеральскому авто. – За ним!
Водитель отжал сцепление и тронулся. Тихая погоня продолжалась недолго. «Хорьх» явно не показывал все, на что он способен, и катился, доставляя достопочтенному пассажиру удовольствие от прогулки, а Колино такси тащилось следом, позволяя иногда обгонять себя велосипедам.
Чего угодно ожидал Коля, но только не этого. Как все буднично и прозаично. Он-то настроился на то, что Синяев поедет если не к самому королю, то к премьер-министру. На худой конец – в германское посольство. А Синяев поехал в банк. Тот самый, в котором у Коли, вернее у предпринимателя Тиму Неминена, был открыт расчетный счет и в котором Коля сам бывал чуть ли не ежедневно.
«А-а, гадина, белое воинство решил покормить», – удовлетворенно заметил Коля сам себе, и старая строевая песня всплыла в его памяти:
Белая армия, черный барон
Снова готовят нам царский трон.
«Царский трон нам готовишь, паскуда?» – озлобился Коля, но тут же сам себя успокоил:
Но от тайги до британских морей
Красная армия всех сильней!
Так пусть же Красная
Сжимает властно…
Советский разведчик прервал свой мыслительный вокализ и приказал таксисту ехать в район, максимально удаленный как от порта, так и от его, Колиной, мастерской. Там он нанял извозчика и на нем доехал до своей квартиры.
XXXVIII
– Черт возьми, Рауль! – горячился фон Гетц. – Сейчас у посла идет важное совещание, а вы своим звонком срываете меня! Объясните, наконец, что стряслось?! Англичане высадились в Норвегии? Умер Рузвельт или капитулировали Советы?
– Не сердитесь, дорогой Конрад, – успокаивающе улыбнулся Валленштейн. – Я заказал вам кофе. И коньяк – отдельно.
– Что значит «не сердитесь»?! – не мог успокоиться фон Гетц. – Вы вытаскиваете меня из посольства в это дрянное кафе с дрянным кофе и поддельным коньяком, – оберст-лейтенант по очереди отхлебнул из чашки и из рюмки и поморщился. – И не торопитесь доложить мне причины столь экстренного вызова? Как прикажете понимать ваши слова: «бросайте все и приезжайте»?!
Валленштейн помешивал ложечкой кофе, оставаясь спокойным и невозмутимым. Только искорки, порой мелькавшие в его глазах, и уголки губ выдавали высокую степень удовлетворения собой и желание поразить собеседника ошеломляющей новостью.
– Рауль, прекратите наконец улыбаться! Объясните мне, черт возьми, что стряслось?!
Валленштейн отложил ложечку, отхлебнул из чашки. Кофе и в самом деле был не очень. Хорошо, что догадался не заказывать себе коньяк. Действительно, фон Гетц прав, это кафе – в высшей степени сомнительное заведение. Зато никому и в голову не придет выслеживать их здесь, а уж тем более подслушивать разговор.
