Александр Мазин - Государь
Жаль, что нельзя защитить гавань. Когда-то и в Херсоне была такая же цепь, как в горле константинопольского Золотого Рога. Теперь единственная защита городской гавани – орудия и стрелки на крепостных башнях. Эх, сюда бы парочку огненосных дромонов! При виде их красных бортов варварские корабли разбегаются, как мыши от кошки.
Еще следует решить, как поступить с живущими в городе россами. Заточить, перебить или попросту выставить за ворота, пустив имущество на покрытие военных расходов?
Стратиг склонялся к первому варианту. Он не был кровожаден, да и некоторое количество заложников не помешает.
Разумеется, всё это следует сделать только тогда, когда станут ясны намерения киевского архонта. Не стоит его провоцировать.
Две недели спустя с той же стены стратиг Михаил Херсонит лично смотрел на корабли россов. Кораблей было очень много, но шли они на таком отдалении от берега, что точно пересчитать их было затруднительно. И шли они мимо Херсона. На восток. Интересно, зачем? Кого нынче собираются пограбить разбойники-россы?
Ответ на этот вопрос херсонский стратиг узнал уже на следующий день. И ответ этот его не обрадовал.
Глава 3
Май 989 года. Окрестности Херсона[67].
Тысячелетняя крепость[68]
Даже с приличного расстояния город-крепость Херсон, по-словенски именуемый Корсунь, выглядел внушительно. Десятиметровые стены, нижняя часть которых была сложена из огромных, идеально пригнанных каменных блоков, высокие башни, крепкие ворота. А с южной, дальней от моря, стороны крепости еще и небольшая дополнительная стена, изрядно затруднявшая штурм.
Богуслав, не раз бывавший не только снаружи, но и внутри крепости, прекрасно понимал, насколько трудно будет взять этакую твердыню. Спору нет, войско русов многократно превосходило корсунский гарнизон, но, даже учитывая изрядную, в две тысячи двойных шагов, протяженность крепостных стен, оборонить эти самые двухсаженной толщины стены ромеям было вполне по силам.
Всё это понимали и другие воеводы. И сам Владимир. Расчет был – на внезапность.
Неделю назад корабли русов прошли мимо Корсуня, а ночью вернулись и встали в длинной бухте, отделенной мысом от крепости. Так же скрытно высадили войско, лучшая часть которого, воспользовавшись темнотой, подошла к крепости. План был таков: утром, когда город откроет западные ворота, небольшая группа переодетых воинов Владимира проникнет внутрь, смешавшись с обычными гостями города, внезапно захватит их и удержит до подхода гриди.
Возглавить «группу захвата» было доверено воеводе Богуславу. Его опыт, знание местности, владение ромейским и хузарским языками позволили бы ему ввести в заблуждение стражу…
Не получилось. И не потому, что Богуслав не справился. Ни одни из шести главных херсонских ворот так и не открылись.
Огорченный Владимир решил более не прятаться и приказал захватить гавань.
Задача оказалась несложной. Несколько судов, в том числе – два небольших боевых корабля, успели удрать. На крыльях попутного западного ветра ушли на закат. Туда, откуда недавно пришли лодьи русов. Но можно было не сомневаться: цель беглецов – не днепровское устье, а Константинополь.
Перехватывать сбежавших даже не пытались. Владимир не собирался скрывать от крёстного факт своего прихода к Корсуню.
Всё, что было в гавани, досталось русам без крови. Стрелки у херсонитов оказались слабые, а боевые машины метали снаряды редко и криво, изрядно удивив этим русов. Владимир, Претич, Путята, Богуслав и прочие военачальники были уверены, что крепостные орудия как следует пристреляны. Времени-то у ромеев было в избытке…
Однако камни и большие стрелы падали куда попало, и весь причиненный ими урон – несколько разбитых лодок и одна затонувшая хеландия. Русы высадились с лодок и лодий, тут же отошедших на безопасное расстояние, разграбили гавань и отошли.
Вскоре стенные орудия прекратили обстрел. Видно, растратили весь боезапас. Тем не менее штурмовать город со стороны гавани было бы неэффективно. Красивая лестница, поднимавшаяся от моря к воротам, была не лучшим путем для стенобитных машин, а сама стена слишком высока для лестниц осадных.
Когда последний отряд грузился на последнюю (остальные уже отошли) лодью, отворилась одна из семи узких боевых калиток и отряд ромейской стражи попытался перехватить русов.
Но гридь тут же выстроила щитную стену, а ближние лодьи затабанили и, не разворачиваясь, кормами вперед, пошли обратно к причалам, осыпая ромеев стрелами.
Вылазка не удалась.
Правда, и воспользоваться оплошностью ромеев не получилось. Их отряд, оставив дюжину трупов, втянулся в каменную щель, а навстречу набегающим русам сверху плеснули кипящей смолой.
Погибать такой глупой и неприятной смертью никто не пожелал, гридь отступила, погрузилась на корабль и отбыла без потерь, несмотря на четыре выстрела, произведенных вновь ожившими крепостными машинами. Камни взбивали воду так далеко от лодьи, что та даже не покачнулась.
Однако причин для радости у русов не было.
Взять Херсон внезапно не удалось. Значит, вместо веселого и быстрого боя ожидается долгая, трудная и, учитывая высоту городских стен, кровопролитная осада.
Глава 4
Княжий совет
Погода была теплая, а княжий шатер – тесноват, поэтому совет собрали на открытом воздухе.
Начали с братины. Два отрока обошли с нею всех собравшихся: воевод и старшую гридь, – черпая ковшом, наливая в серебряные чаши и поднося каждому – по старшинству. Первым – князю, последним – сотнику Рузиле, вятскому вождю, поначалу мутившему своих против великого князя, а потом повинившемуся и принесшему князю роту на верность вместе с самыми ярыми своими родичами. Правда, Креста Рузила так и не принял, но Владимир всё равно его ценил, потому что когда-то Рузила воевал под стягом Святослава.
Рузиле же, первому, как молодшему (по чину, не по возрасту), положено было слово сказать. И сказал он толково. Сначала глянул на крепость – ее с места совета хорошо видно было, – потом откашлялся, помолчал солидно, чтоб тишина наступила, и лишь после этого начал:
– Крепки стены корсунские. И башни высоки. Глянешь – и кажется: нипочем их не взять.
Многие из собравшихся на такие слова тут же недовольно заворчали. Рузила смолк, хотя и не договорил еще. Хитер. Уважение к старшим проявил и в перепалку не вступил, только на Владимира глянул. И Владимир тут же подал знак: не перебивать!
– Хорошие стены, – повторил Рузила. – Да только не стенами крепок город, а воинами его. Так великий князь Святослав Игоревич говорил…
Князь-воевода Артём и его брат Богуслав на совете расположились рядышком. Не выше других (все, кроме великого князя, восседали на седлах), но – почетно. Среди Владимировых ближников: Сигурда, Претича, Путяты. К ним же пристроился и Йонах – побратим и родич по праву брака.
Артём глядел на Рузилу одобрительно, а вот Богуслав вятича недолюбливал. Были у них кое-какие личные счеты. Не кровные, но… личные.
– …Воины же корсунские – не из лучших. Вчера все это видели.
– За всех не говори, сотник! – перебил вятича Сигурд-ярл. – Сам-то ты ничего не видел, потому что не было тебя, когда мы гавань брали.
Рузила обиделся, но Сигурду на его обиды было плевать.
– Дело говори или сядь, а мы других послушаем.
– Могу и по делу. По мне, так лестницы делать надо. Три сотни лестниц, никак не меньше. Навалимся со всех сторон – не устоит Корсунь. Так великий князь Святослав побеждал. Так и нам должно.
– Хой! – воскликнул Йонах насмешливо. – Нам или вам, лесовикам лапотным? Ты-то кем был у Святослава, Рузила? Кулеш варил да коней пас?
– И кулеш варил, и коней пас, – степенно ответил Рузила, недовольно поглядев на хузарина. – А в Киев вернулся гриднем опоясанным воеводы Свенельда.
– Тогда зачем глупости болтаешь, гридень? Не было такого, чтоб Святослав дружину свою на приступ гнал, как баранов на убой! Три сотни лестниц, говоришь? У стратига корсунского как раз людей хватит, чтобы каждую отпихнуть и людей наших на камни сбросить! И сверху смолой полить, чтоб помирать им веселее было!
– А я смерти не боюсь, хузарин! – повысил голос Рузила. – Скажет князь – первым на стену пойду!
– Пойти-то – пойдешь, а взойдешь ли? – усмехнулся Йонах. – Не знаю, много ли проку князю нашему от такого воя, как ты, но от глупой смерти твоей точно толку не будет.
– А по мне, так Рузила дело говорит! – вмешался Путята. – Навалимся разом, а будут сверху лестницы толкать, как мы толкачей тех стрелами и посбиваем!
– Ты, Путята, со стены не то что воя – горшок с кашей не собьешь! – крикнул воевода Волчий Хвост.
