Александр Мазин - Государь
– Капище, – сказал Сергей Иванович. – Меня интересует ваше капище. – Сделал паузу, чтобы собеседник проникся, и заявил: – Ты отведешь меня туда, где вы свершаете свои требы. Сегодня.
– Не бывать тому! – отрезал Ярош. – Не дам зорить святое место!
Духарев молчал. Глядел сурово. Ярош занервничал.
– Тронешь богов наших – все в леса уйдем. Все!
– Напугал, – усмехнулся Сергей Иванович. – Я тебе сразу сказал: силком никого не держу. Люди у меня найдутся. И воины найдутся, чтоб их защитить. – И уже другим тоном, усталым, обыденным, равнодушным: – Грозить мне станешь, отдам тебя гридням. И скажешь ты всё, о чем спрошу. И то, о чем не спрошу, тоже скажешь. Но не стану я на тебя время тратить.
И снова замолчал.
– И что ты сделаешь, князь? – не выдержав, спросил Ярош.
– Не один ты место тайное знаешь. Глядишь, другие духом послабже окажутся. Разок-другой каленым железом…
И опять замолчал, наблюдая, как корежит Яроша от страха и бессильной ярости.
– Ладно, – выдал наконец Сергей Иванович. – Я – господин добрый. Ослушания не терплю, но без вины на муки не обрекаю. Да и смешно мне, как ты богов своих жалких защищаешь…
– Почему это жалких? – вскинулся Ярош.
– А как их не пожалеть, – удивился Духарев, – если им твоя защита нужна? Это что ж за боги такие, что сами себя защитить не могут? Нет, не стану я их рубить. Зачем? Скоро здесь встанет дом настоящего Бога. Открыто встанет, у всех на виду. А твои, ничтожные, пусть по чащам ютятся. Там им и место.
– А коли так, то зачем тебе капище наше? – воскликнул Ярош, окончательно запутавшийся.
– А мне оно и не нужно, – ответил Сергей Иванович. – Мне те нужны, что идолов ваших кормят. Вот у них-то я и спрошу, кто сына моего ранил.
– Так они тебе и скажут! хмыкнул Ярош.
– Не сомневайся, скажут. А так или этак – не твоего ума дело. Хотя… – Духарев сделал вид, что задумался… – Можно и без похода к капищу обойтись. Мне же не деревяшки ваши засаленные нужны. Вот что следаем… Я тебя сейчас отпущу. А ты пойдешь и приведешь ко мне вещуна вашего… Седобородого. С ним и потолкую.
– А с чего ты взял, что он захочет с тобой толковать? – дерзко спросил Ярош.
Духарев выбросил кулак. Не вставая. Но – точно. Яроша снесло с лавки. Он еще ворочался на земляном полу, когда в дом влетели гридни. На шум.
– Всё в порядке, – успокоил их Сергей Иванович. – А ты, смерд, больше не забывай: обращаться ко мне следует – «князь». Или – «господин». Отправляйся и сделай что велено.
– А если мудрый не придет… князь? – потирая скулу, проговорил Ярош.
– Если мудрый – придет, – отрезал Духарев. – Беги!
– А не удерет? – озабоченно поинтересовался Равдаг. – Может, наших за ним послать?
– Нет, – качнул головой Духарев. – Тут родовичи его. Своих он не бросит. Ярош – человек чести. Жаль, что пришлось с ним так обойтись.
* * *– Сновид. Так меня люди зовут.
Духарев кивнул. Оглядел жреца с ног до головы. Серьезный дед. Ведун небось? Ишь прозвище себе какое взял… Многообещающее. А страха – ноль.
– Не боишься меня?
– А чего мне тебя бояться? Иль я за Кромку не хаживал?
– А ты – хаживал?
Седовласый язычник не ответил.
– Сновид, значит? – Редкий случай, когда Духарев не знал, за какое место зацепить собеседника. – А на гуслях играть умеешь, Сновид?
– А надо?
– Было бы неплохо. Песню я одну хочу послушать.
– Ужель князю других певцов не найти?
– Этой песни они не знают.
– Дай угадаю? – предложил дед. – Хочешь послушать, как сынок твой со стрелой встретился? Так не ко мне обратился. Песню эту тебе, может, соловей пропоет… Если ты того соловья отыщешь.
– Неверный ответ, – проворчал Духарев. – Еще раз попробуй.
– Ответ как раз верный, – спокойно ответил жрец. – А худого ты мне не сделаешь. Ни мне, ни богам моим. У тебя своя дорога, у меня – своя. И обеим еще конца не видно.
– Сварог, Стрибог, Хорс… Кого из них ты кормишь, Сновид?
– Всех, – ответил старец. – Богов, вишь, как зверей в лесу. Много. И всех уважить надо.
Меньше всего Духареву хотелось затевать теологический спор. Но кликнуть гридням, чтоб взяли деда и на угольки поставили, язык не поворачивался. Да и бесполезно это, похоже. Сергей Иванович сообразил, кого напоминает ему повадкой и речью беловолосый дедушка. Рёриха покойного.
– А ведь ты – из воинов, старый, – сказал Духарев.
Жрец удивился. Нахмурил кустистые брови, разглядывая Сергея Ивановича более пристально, чем раньше. Особым взглядом…
– Ну? – насмешливо произнес Сергей Иванович. – Интересно?
– Да, – согласился старец. – Таких как ты, раньше не встречал.
– А ты за Кромку сходи, – предложил Духарев насмешливо. – Может, там знают?
– Пить хочу, – неожиданно объявил жрец. – Дашь воды мне?
– На, – Духарев отстегнул от пояса флягу с венгерским. – Пей.
Дедушка пригубил. Сначала символически, но, распробовав, удивился, хмыкнул и приложился основательно.
– Давненько я такого не пивал, – заметил он, возвращая флягу.
Нет, не ошибся Сергей Иванович. Не простой это дедушка.
– Ты меня уважил, – веско уронил беловолосый. – И я тебе за это совет дам добрый. Не ищи, князь, тех, кто сына твоего обидел. Найдешь – навеки останется он калекой.
Перевел взгляда на Яроша, велел:
– Князя слушай. Повезло тебе с ним.
Развернулся и зашагал прочь.
И что интересно: Духареву даже в голову не пришло его остановить.
Может, потому, что он подарил Сергею Ивановичу надежду?
* * *А в Киеве праздновали жатву. С воинскими играми и вольными забавами. С любящимися на межах парами, с хмельными пирами, скоморошьими плясками и гуслярскими былинами о прежней и нынешней славе. Праздновали все, включая великого князя. Несмотря на явное неодобрение главного ромейского епископа. Впрочем, жертвы старым богам не приносили. В Киеве.
Часть четвертая
Вера и верность
Глава 1,
в которой становится очевидно, что ложь, коварство и предательство в государственных масштабах – это и есть политика
В Киеве цвела весна. Первая весна, приветствуемая звоном колоколов, пусть небольших, деревянных, но всё же – церквей. Первая христианская весна на Руси.
С весной пришли первые гости с юга. Из Тмуторокани. От угров. От булгар… А также – из Византии. Прямо из императорского дворца.
Василевс Василий делился с крестником добрыми новостями. Порядок в империи восстановлен. Последний предводитель мятежников, освобожденный из заключения после смерти своего противника-союзника-тюремщика Варды Фоки, Склир собрал было новую повстанческую армию, но Василий решил дело миром. Мятежный Склир с благодарностью принял великодушное предложение императора, присягнул василевсу, распустил войско и удалился на покой. Тоже понятно: годков бывшему доместику схол было уже немало.
В общем, всё хорошо нынче в Константинополе, оптимистично сообщал крестнику василевс. Вино – рекой, злато – мешками, пшеница – в человеческий рост. С Божьей помощью, разумеется. А как у вас?
А у нас, как говорится, только квас.
– Что-то я не понял, – произнес Владимир, когда Духарев закончил чтение послания. – Что же брат мой не написал, когда мне ждать мою невесту Анну?
– Я бы на твоем месте, княже, спросил не когда, а ждать ли?
– О чем ты? – насторожился Владимир.
Далекий от наивности великий князь киевский по-прежнему полагал себя родичем ромейского василевса и верил ему безоглядно. Что ж, пора кое-кому избавиться от иллюзий.
Из собственных источников Духарев знал, что тему порфирогениты Анны, невесты росского архонта, в Константинополе закрыли в тот самый день, когда Склир распростерся перед Василием Вторым.
Надобность в союзниках-скифах отпала. Во всяком случае, так полагал Автократор. А договора и клятвы… Это же политика. Кто дал обещание, тот может его и обратно взять.
Но как вложить этот факт в сознание новообращенного христианина Владимира, который всё еще беззаветно верил слову величайшего христианского монарха? Напомнить, что вера в Христа не мешает ни ромеям, ни германцам-франкам-фризам обманывать, и более того, убивать единоверцев? Нужен наглядный пример. Причем, напрямую связанный с самим Владимиром. И кажется, у Духарева есть подходящая идея…
– Вели подать договор, что заключил ты с императором ромеев, – попросил Сергей Иванович, а когда просьба была выполнена, развернул пергамент и ткнул пальцем:
– Гляди, княже, вот здесь написано: «…Договор сей заключен между императором ромеев богопомазанным Автократором василевсом Василием Вторым и Василием Первым, кесарем и василевсом росским…» А теперь здесь… – Сергей Иванович сунул великому князю под нос новое письмо: – «…дружественному нам архонту племени россов…»
