Владимир Поселягин - Коммандос
На следующий день, нагрузившись вязанками мин и рюкзаком, из оружия были только автомат и пистолет, после чего направился тяжелой походкой в сторону выхода из леса. Мне требовалось транспортное средство, и я собирался его добыть. По пути я сделал небольшой крюк, решив посмотреть место боя с двумя егерями-братьями. К моему удивлению, их полуразложившиеся тела были на месте, видимо товарищи их так и не нашли.
Добравшись до края леса, я оставил почти весь груз в кустарнике и, убедившись, что наблюдения за опушкой не ведется, вышел на опушку. Я был в форме егеря, со всеми положенными нашивками, кстати, в звании ефрейтора. Амуниция расположена строго там, где ей и положено быть, ПП на плече стволом смотрит вперед. На животе кобура с «парабеллумом», за поясом две гранаты с деревянными ручками. Как со стороны, так и вблизи, настоящий егерь из ягдкоманды.
Выйдя на дорогу, я нетерпеливо осмотрелся, но довольно прилично накатанная дорога была пуста. Пришлось сделать вид, что я стою на посту и присматриваю за всеми, кто двигался мимо этого перекрестка, а рядом, мол, укрылись мои товарищи и прикрывают меня. Специально в стороне приподнял листву и выставил палку, как ствол пулемета, со стороны это не сильно, но бросалось в глаза.
Подстраховка, конечно, но пусть будет, не помешает. Сперва проехали две телеги с местными жителями, я проверил их документы, возражений это не вызвало, потом появилось сразу три телеги с полицейскими. Их было всего шестеро, по двое на каждой, и разнообразные мешки, однако я все же решил их взять, мало ли что в тех мешках, продовольствие мне тоже пригодится. Я подумывал в будущем освободить пару лагерей военнопленных, и провизия точно понадобится.
— Хальт! — поднял я руку. — Аусвайс.
Пистолет с уже накрученным глушителем был за спиной, под немецким ранцем висел на специальных петельках. Выдернуть его из-под ранца плевое дело, уже потренировался, а кобура на животе была пуста. Проверяя документы, я стрелял по остальным полицаям глазами, контролируя их, поэтому убедившись, что рядом никого нет, выхватил пистолет и застрелил пятерых из шести предателей. Одного только подранил, мне нужен был «язык», к тому же этот что-то долго на эмблему подразделения косился на моей камуфляжной куртке, а потом о чем-то пытался намекнуть напарнику.
Связав подранка — пуля раздробила ему кисть руки, — я бросил его в одну из телег, собрал оружие и тела других полицейских, также погрузив их в телеги. Более того, гильзы собрал и специально заготовленной метелкой затер все следы. После свиста ко мне подбежал до этого прячущийся на опушке Смелый, и мы покатили в лес по заброшенной дороге. Потом я вернулся и замел следы тележных колес и копыт. Получилось фигово, но в глаза уже не бросается, а через десять минут мы уже углубились в лес.
С мешками я не ошибся: посевной материал — пшеница, гречка и даже овес был. Неподалеку был один из моих схронов, вот только все мешки туда не уйдут. Схрон для оружия предназначен, но я нашел выход, рядом оказался ельник, завернул передовую подводу туда и разгрузил все мешки под одну из елок с густой кроной, низко опущенные ветви отлично маскировали временный схрон. Позже перенесу зерно в другое место. На одной из телег нашелся кусок брезента, полицаи прятались под ним в случае дождя, им я накрыл мешки сверху. Снизу и лапника хватило.
Закончив с этим делом, снял трофеи, что были на полицаях и подводах, после чего приступил к допросу полицая, очень уж мне хотелось узнать, какие слухи тут ходят о Лешем. Я даже не скрывался, спросил, что, мол, обо мне тут слышно, помнят Лешего или нет? Того даже жестко допрашивать не пришлось, как понял, кто я, то все, сразу поплыл. С этим я не ошибся, Лешим пугают на ночь маленьких полицаев их мамы-полицайки, мол, придет темной ночью страшный и жестокий Леший, отрубит руки-ноги и прибьет винтовочными шомполами к забору, а рядом напишет, за что казнил он очередного предателя или карателя.
В общем, за зиму слухи о моих рейдах расползлись по всем оккупированным территориям, даже в Польше обо мне слышали, туда слава докатилась. Боялись меня очень, чем дальше расползались слухи, тем страшнее они становились, и некоторые полицаи уже белеть начали от страха при одном упоминании Лешего. Ну да ладно, пусть боятся, я, в принципе, этого и добивался, меня больше интересовало, где расквартированы егеря, и почему он так странно смотрел на эмблему подразделения на моей куртке. Оказывается, егеря были, но не в Луцке, а в Ровно, и выезжали они по всем областям в случае сообщений о партизанах или высадки советских диверсантов. Зимой они в основном отдыхали, полицай это точно знал, доставлял в Ровно пару раз продовольствие и общался со знакомыми в охранной роте. А после того как наступила весна, работы у егерей прибавилось, то в одном месте полицаев побьют, то в другом мост сгорит, а три дня назад даже военный эшелон на воздух взлетел и на ходу ушел под откос, много жертв было. Сейчас вроде слух прошел, что егеря гоняют где-то советских десантников. Но это точно не известно, полицейское сарафанное радио.
По эмблеме — так тут было просто, еще осенью прошлого года из-за тяжелых потерь это подразделение было расформировано. Две трети личного состава были потеряны в сентябре в этом лесу. Ну, это понятно, кто постарался, я, конечно.
Узнав все свежие новости — до самого вечера его допрашивал, — добил и, закинув тело к остальным полицаям, перенес оружие и часть формы к схрону, где укрыл его, запасы не помешают. Потом так же караваном вывел из ельника повозки и покатил по дороге вглубь леса, пока не сбросил тела полицаев в глубокий овраг, дальше живность местная доделает, а хоронить я их брезговал, не заслужили.
А утром следующего дня я выкатился на одиночной подводе из леса и покатил по дороге в сторону Ровно, при движении поглядывая по сторонам. Был я в форме полицая, за спиной карабин, автоматы были у предателей редкость, тем более у молодых, в телеге мешки и узлы, там была взрывчатка и самодельные «монки». Весь запас, что имелся, вез с собой, даже на базу сбегал, оставшееся забрал. Автомат был при мне, лежал у борта, там же разгрузка с магазинами, Смелый устроился на подводе, разлегшись на мешках, бежать самому ему было лень, тут он прав. Действительно жарко. Вот так мы и катили по дороге в сторону Ровно.
От тел полицаев я избавился, выбрал лучшую подводу и оставил ее себе, две другие бросил в лесу, обрезав постромки и отпустив лошадей, так что успел подготовиться. Конечно, подводу и коня могут опознать, полицаи были местными, но я на это особо не обращал внимания. Мне как раз и надо было привлечь к себе внимание, чтобы егеря навелись на новую дичь.
Мне часто попадались встречные телеги, были машины и мотоциклисты, но особо я внимания не привлекал и километр за километром преодолевал расстояние до Ровно. Проехав около двадцати километров, я вздохнул и, наблюдая, как конь пьет из реки, пробормотал:
— Этак я тут на неделю застряну. Машина нужна.
Сказано — сделано. Пока конь пощипывал травку у реки, я вернулся к дороге, до нее тут метров сто было, покосился на брод и залег в кустарнике. Пропустив пяток подвод, многие с мешками ехали, действительно сев начался, я, наконец, дождался гудения автомобильного мотора. Убедившись, что рядом никого нет, пробежал к броду и стал ждать, прохаживаясь с карабином на плече, как будто я тут несу охрану. Изображать скучающего часового на посту, который тянул рутинную лямку службы, я научился давно. Так что водитель и сопровождающий подъехавшего к броду грузовика, причем французского полноприводного, особо не обеспокоились, спокойно преодолели брод и даже удивились, когда я поднял руку, останавливая их. Что в кузове, мне было не видно, тент зеленого цвета скрывал, но я надеялся, что он пуст.
— Аусвайс, — подошел я к двери водителя. Грузовичок тихо рокотал на холостом ходу и позволял мне говорить негромко. Если кто есть в кузове, он обязательно заинтересуется остановкой и выглянет. Никто так и не выглянул.
Водитель изрядно удивился, но документы достал. Правда, сразу же поднял руки, когда я направил на него ствол пистолета с тяжелым цилиндром глушителя. Сопровождающий со знаками различия унтера на форме повторил его движение, подняв руки.
— Что в кузове? — спросил я.
— Продовольствие, боеприпасы, предметы формы и амуниции. Все согласно наряду. Доставляем в один из гарнизонов, — ответил унтер.
— А, стандартное пополнение довольствия, — понял я. — Выходим! Только осторожно и не нервируя меня. Руки держим на виду.
Обоих немцев я ликвидировал, кузов был пуст, в нем действительно никого не было, кроме ящиков, коробок и узлов, даже вязанка сапог была. Все правильно, унтер этот вроде нашего ротного старшины был, ездил на склады пополнять имущество гарнизона. Особенно я был счастлив целой бухте новенького изолированного телефонного провода. Километровой длины, он мне, конечно же, пригодится. А я связистов грабить хотел. Повезло.
