Владимир Поселягин - Комсомолец
— Ты пистолет-то отпусти, — подняв руки на уровень плеч, усмехнулся Рогозов. Двое парней в той же форме позади майора насторожились, положив руки на кобуры. — А то знаю я твои привычки, сперва ноги прострелишь, хорошенько отпинаешь по почкам, а потом начнешь спрашивать, какого хрена от тебя надо.
Все это время на участке стояла мертвая тишина, все наблюдали за этим представлением с ошарашенным видом.
— Да, привычка неистребима, — усмехнувшись, убрал я пистолет обратно за пояс, направляясь к Рогозову.
Обнявшись, мы похлопали друг друга по спине.
— Вот и снова мы встретились, — сказал майор, когда мы направились к столу.
— Да, — согласился я и грустно добавил: — Весь наш отдел подчистую погиб. На моих глазах немцы подогнали к отделу огнеметный танк и сожгли их, парни живыми факелами из окон выпрыгивали, их прямо под окнами добавили. Только секретарь Немцова смог отбежать, да и то не далеко. Он тоже погиб. Я когда в киевском управлении рапорт писал о том дне, отдал его документы — вы мой рапорт не читали?
— Нет, я практически не вылезал из командировок. Нашими сотрудниками были усилены особые отделы частей, нас тоже туда направили. Потери большие.
В это время к Рогозову подбежали мои сестренки и стали его обнимать.
— Здравствуйте, дядя Олег, — поздоровались они.
— Вы что, знакомы?! — удивился я и, обернувшись к строителям, махнул рукой. Мне не понравилось, что они не работают. Почти сразу работы продолжились как ни в чем не бывало.
— В гостях у вас часто приходилось бывать, — кивнул майор, погладив по голове Олю.
— Понятно.
— Старшина, у вас какое-то дело к Евгению, или вы просто так проведать зашли? — поинтересовался Рогозов у участкового.
— Все, что надо, я узнал, товарищ майор госбезопасности.
— Хорошо, оставьте нас одних.
— Есть, — вставая, козырнул старшина и, оправив форму, направился к воротам, где продолжали стоять два сержанта.
— Обедать будете? — спросил я.
— Буду, сегодня только завтракал. Ох и заставил же ты нас побегать!
— Так я и не прятался, — удивленно ответил я и крикнул вслед девчатам, что наперегонки побежали к Марье Авдотьевне: — На троих несите!
Рогозов обедал сидя рядом и при этом внимательно слушал мой рассказ. Начал я с того момента, как прибыл к границе. Сопровождающие сержанты отсели на другую сторону, подальше, чтобы нам не мешать, и тоже занимались уничтожением супа.
Вокруг продолжались работы, строители закончили разборку всех хозпостроек и грузили старые доски на две подъехавшие грузовые машины. Мне эта гниль была не нужна, на дрова они не пойдут, вот директор лесхоза и предложил забрать все старье, сделав скидку на покупку новой древесины. Ее, кстати, начали завозить — как раз привезли на этих машинах. Там были балки и толстые доски для полов, уже напиленные по размеру. Если так дальше пойдет, то после покраски через неделю уже можно будет въезжать в дом. Полуподвальное помещение тоже было полностью освобождено от хлама, он весь был свален у двора, и соседи ходили вокруг, выбирая, что можно забрать. Я сразу сказал, что мне там ничего не надо. Вывезу на свалку. Мол, берите, что хотите.
Кстати, полы на нулевом этаже, как я его называл, тоже полностью шли на замену. Ничего, сделаем, покрасим, и начну завозить мебель. Дом у меня стоял пока на первом месте. Завтра трое рабочих начнут копать яму для канализации, и после того как будет настелен пол на первом этаже и потолок на нулевом, можно будет сооружать санузел в доме и делать там вытяжку.
— …и вот теперь строюсь, — обведя правой рукой усадьбу, закончил я и, взяв из миски подсоленный свежесорванный огурец, захрустел им. Естественно, я рассказал большей частью правду, но часть, что не должен знать майор, пропустил. Например, стрельбу у сберкассы. Однако майор сам спросил про это, пришлось сознаться и выложить результат допроса умирающего бандита, заставив Рогозова задуматься. По описанию он немку не узнал, да и не в курсе был, почему на нас охоту вдруг открыли, но очень этим заинтересовался. О цыганах мы оба промолчали.
Когда я закончил, майор уже давно поел, попил чаю с конфетами и спокойно слушал, сложив руки на столе.
— Понятно, — протянул он. — Ты сейчас свободен, как мне стало известно… вернуться не хочешь?
— Странное предложение, если вспомнить, как меня выпроводили, — криво усмехнулся я. — Да и зачем я вам?
— Скажешь, на имя наркома ты ничего не отправлял?
— Дошли-таки блокноты? — спросил я с некоторым облегчением. — Я предполагал, что они могут быть перехвачены кем-то из нижнего звена и не дойдут до адресата.
— Дошли, и теперь с тобой хотят поговорить.
— Сейчас? — спросил я, мельком глянув на циферблат наручных часов.
— Сейчас.
— Сейчас не могу, — твердо ответил я. — Занят до пяти часов.
— Значит, все-таки обиделся, что тебя так грубо попросили уйти?
— С чего это? Что я, сопливый мальчик, что дует губы? Кстати, чего на меня капитан этот так взъелся?
— Лейтенант Григорьев его младший брат, а ты при нем такие слова говорил.
— Ну, я так и понял, когда осмысливал позже наш разговор. Только что Григорьев ему брат, не знал. Сводный?
— Отцы разные, поэтому и фамилии разные. Сейчас этот капитан под следствием… там еще другие делишки вскрылись. Как ты любишь говорить — мутный тип.
— Понятно.
— Ты чем занят, что не хочешь ехать на встречу с наркомом?
— Если нужно, съезжу, я же не против. Но, Олег Андреевич, у меня дела запланированы, раньше надо было приезжать. Недели две назад. Например, через час я должен быть в Подмосковье. Я направление по комсомольскому набору получил на учебу в аэроклубе. Хочу удостоверение летчика получить. А то все умею, а самолетом управлять нет. Непорядок. Вот у меня в четыре часа и назначено собеседование с директором.
— А это не может подождать?
— Записку напишете, что я по вашей вине задержался — то может и потерпеть.
— Напишем. Собирайся, больно уж много народу хочет с тобой пообщаться.
— Блокноты выстрелили? — понимающе кивнул я.
— Догадливый. Потом в Подмосковье поедешь, на базу осназа. Там группы партизанских отрядов для заброски в тыл противника формируются, посмотришь там на все свежим взглядом, с инструкторами пообщаешься. Есть у них к тебе некоторые вопросы, очень уж они жаждут тебя видеть. Разведка еще с тобой пообщаться хотела, но… обойдутся.
— Ох, лишенько какое, — закручинился я. — Вы мне так все планы на ближайшие дни поломаете.
— Не волнуйся, все будет нормально. Ты же меня знаешь, свои слова я не бросаю на ветер.
— Да знаю, — вздохнул я, вставая с лавки и разминаясь. — Надо нам на место постоя заехать. У меня вся приличная одежда там.
— Заедем, — кивнул майор, тоже вставая, оправляя форму и надевая фуражку, которая до этого лежала на столе. — Поехали, машина у двора стоит.
— Чего уж там, едем, — махнул я рукой.
* * *— Не дергай! Не дергай, я тебе говорю! — услышал я в переговорном устройстве самолета вопль инструктора по пилотированию. — Плавно тяни… Так… Так… Молодец, теперь разворот, и имитируй заход на посадку…
Крепко держа в руках штурвал, я поиграл педалями и с боковым креном в развороте стал заходить на хорошо видный выложенный на земле белый знак в виде буквы «Т». Это у меня уже четвертый вылет за эти два дня. Я летаю с инструктором по два раза в день до полной выработки горючего. Такова была договоренность с директором аэроклуба, где я учился. Это единственное, в чем я попросил помочь Рогозова перед отлетом к месту службы. Он помог, поговорил с кем надо. Жаль, что майор пробыл в Москве всего три дня и улетел, очень жаль.
С момента той нашей первой встречи прошло ровно две недели, сегодня шел четырнадцатый день. Да, четырнадцатый… Надо сказать, эти дни у меня прошли очень продуктивно, но расскажу я о них по порядку.
Тогда Рогозов действительно отвез меня к Берии. Без шуток, я действительно увидел этого «маньяка» и «педофила», как писали про него наши украинские издания. Разговор у нас шел почти пять часов и закончился в восемь вечера, думаю, он бы еще продолжился, но наркому, как я понял, требовалось быть на совещании в Кремле. Первые часы ни о чем таком мы не разговаривали, Лаврентий Павлович, как он просил себя называть, велел рассказать все, что я помню с момента пробуждения в больнице после нападения бандитов, или местных киллеров, как я недавно узнал. Слушал он очень внимательно, но как мне казалось, больше изу чал меня, обороты речи и особенности разговора, хотя и мой рассказ не пропускал мимо ушей, задавая наводящие вопросы. Именно так он дважды поймал меня на недосказанности, попросив рассказывать все в полной мере. Ага, нашел идиота. Пусть и дальше так же ловит.
Под конец он хмуро выслушал пересказ допроса бандита, что участвовал в нападении на семью Ивановых, и кивнул:
