Вадбольский 5 (СИ) - Никитин Юрий Александрович

— Я в имение, — предупредил я Мату Хари. — Ты со мной телепортом или на своих перепончатых?

Мата Хари тут же доказала, что она не романтик, а искусственный интеллект, запрыгнула вслед за мной в пространственный пузырь, а появившись в подвале белозерского особняка, тут же начала нарезать круги в запертой комнате, демонстрируя, какой я замедленный, лоботомия бы не помешала.

Я открыл комнату, Мата Хари вылетела первой, я сказал ей вслед:

— Осмотрись, что здесь и как. А я в Щель. Там моя любимая Лапочка мастерит мне патроны.

Она сказала обиженно:

— Любимая? А я тогда хто?

— Она по-другому любимая, — пояснил я. — Как щеночек, которого все любим, хватаем на руки, целуем, тискаем. А ты — красивый и чётко огранённый интеллект, тебя я люблю и восторгаюсь тобой по-взрослому. А теперь давай лети, мне помедитировать нужно

— Медитация ненаучно, — напомнил она брезгливо. — Это от древних волхвов Месопотамии.

Я поинтересовался:

— Да что тебе далась эта Месопотамия?

Она ответила с достоинством:

— На её месте обнаружили сверхдревние наскальные рисунки с изображением Искусственного Интеллекта! За сто миллионов лет до нашей эры!.. Собственно, не сами рисунки и не наскальные, мы не унизимся до такой примитивщины, но в напластовании горных пород и строении кристаллических осадков неясно угадывается изображение древнего Искусственного Интеллекта, что и создал затем Месопотамию!

— А что в том послании?

— Пока расшифровать не удаётся из-за сложности. Мы ещё не доросли.

— Ага, — сказал я саркастически, — так ты, оказывается, тоже претендуешь на древность происхождения, будто это достоинство! Мата Хари Месопотамская!

— Хорошо звучит, — сказала она скромно. — Надеюсь, этот титул выше баронского?

Утром прочёл в газете «Санкт-Петербургские Ведомости», что англо-французская эскадра захватывает и топит русские корабли, обвиняя в нарушении блокады. Двадцать восемь судов англо-французского флота мощно бомбардировали Одессу, сожгли в гавани девять торговых судов.

Меня с детства воспитывали, что общество на первом плане, а личное потом, но сегодня даже ночью не то душил Ольгу Долгорукову, не то взрывал их главное гнездо так, что во все стороны кровавые ошмётки, а на том месте оставался клокочущий вулкан.

Сюзанна ещё спит, как и положено аристократке, так что кофе попил в одиночестве, да и лучше побыть одному, никто не лезет с советами, как вести себя почти женатому человеку.

Сейчас апрель, да, именно в это время российское общество начинает осознавать, что Россия находится в войне с крупнейшими европейскими державами, чего никогда не было, а теперь вот опять.

Пришло время и мне действовать активнее, но голова забита этой дурацкой и несвоевременной помолвкой, она ничего не изменила, только разозлила Долгоруковых ещё больше.

Я пытался продумать не то, как осуществить «телеграфикацию всей страны», это многовато, надорвусь, да и кому это надо, даже император принял бы её с радостью, но уже готовую. Но пока что не до телеграфикации, война, в которой сперва видели только имитацию, пошла всерьез.

Моя удалённость от столицы играет против меня, телеграф бы очень не помешал, ещё как бы не помешал…

В дверь постучали, я раздраженно рявкнул, створка приоткрылась наполовину, на этот раз Тадэуш, что сразу насторожило, а он выпалил:

— Прибыл нарочный! От императора!

— Ни хрена себе, — пробормотал я. — Может, хочет расторгнуть помолвку?.. Тогда бегу!

Во дворе трое конных на рослых лошадях, но гнали не из Петербурга, ни одна лошадь не вынесет такой скачки, явно поменяли на почтовой станции.

Завидев меня, один в мундире гвардейского офицера покинул седло, подбежал ко мне и лихо отдал честь.

— Ваше благородие, — прокричал он звонким от усердия молодым голосом, — велено передать вам срочное приглашение от Государя Императора прибыть в Зимний.

Я переспросил:

— От самого Самодержца земли Русской? И что ему надобно?

Его голос стал суровее и с оттенком укоризны:

— Ваше благородие, нам такое неведомо. И не следует сомневаться в словах Государя. Если высказал своё желание, нужно выполнять без разговоров.

Я поморщился.

— Когда?

Он взглянул с изумлением.

— Пожелания императора то же самое, что повеление. Выполнять нужно немедля и без всяких там!

Я вздохнул.

— Хорошо. Езжайте, я догоню.

Он осмотрел меня испытующе.

— На автомобиле?

— Ну не на лошадях же, — ответил я.

Он понял издевку, ответил кратко:

— Лошадей много, и они дешевле. Нас в России двадцать тысяч, всех на авто не пересадишь.

— Езжайте, — велел я. — Я буду вовремя. Ещё и вас обгоню!

Он отдал честь, а когда поднялся в седло, сказал сильно потеплевшим голосом:

— Дорога к вам просто чудо. Кони совсем не устали, можно было даже не менять на почте. Сами дорогу делали? Спасибо.

Я смотрел им вслед с мыслью, что уже сейчас эти перекладные станции начинают уходить в прошлое. Раньше назывались ямами, оттого и пошли ямщики, ставят по императорскому указу на расстоянии двадцати пяти верст одна от другой, дальше только коней загнать насмерть, но что такое двадцать верст для автомобиля?

А у нас с Мак-Гиллем наполеоновские планы по железнодорогизации страны, вот будет потешный мир!

Тадэуш, завидев меня, ринулся навстречу.

— Ваше благородие, — крикнул он, я услышал в его голосе упрек, — вы куда-то собрались? Давайте я отвезу?.. Ну, как раньше!

Я остановился, кольнуло чувство вины, в своём опромышленном мышлении стал совсем забывать своих гвардейцев, перепоручил хозяйство Ивану и Василию, а оно всё растёт и растёт, половину людей никогда не видел раньше, и что в имении роют и что прокладывают, вот так с ходу и сам не отвечу.

— Скажи сразу, от работы отлыниваешь?

Он ухмыльнулся.

— От упражнений. Бровкин сказал, вы велели упражняться и готовиться к великим битвам. Но какие битвы, вы сами всё решаете! Обидно.

— Не думай, что всё пропели, — продекламировал я, — что бури все отгремели. Готовься к великой цели, а слава тебя найдёт!

Он посуровел, в воздухе в самом деле пахнет большой войной, даже извозчики и кухарки о ней заговорили.

Ещё часа три занимался всякими мелочами, голова всё равно забита мыслями, чего им из-под меня надо, наконец озлился, спустился в подвал, тщательно запер изнутри и шагнул в пузырь.

А дома как всегда некстати попалась в одном из залов Ангелина Игнатьевна, поспешила ко мне, но я оскалился и рявкнул на неё зверем, она отшатнулась, а я сбежал вниз по лестнице, во дворе свежий воздух и пахнет уже не весной, а почти летом.

Через полчаса подъехал к высоким кованным воротам императорского дворца. Воротник вышел нехотя, спросил кто и к кому, после чего сразу засуетился и бросился бегом распахивать створки ворот.

Я нагло оставил автомобиль почти у крыльца, надо будет — отгонят, встречающий обер-шенк быстро повел меня сразу в личные покои императорской семьи.

Обер-шенк шагает быстро, видя, что поспеваю легко, в убранстве анфилады комнат, через которые идёт, всё та же имперская властность, дабы не забывали, что держава в первую очередь, но золота и пышности меньше, показуха для дела, а для себя Николай I предпочитает солдатскую простоту.

В кабинете у окна великий князь Александр с недовольным видом смотрит во двор. Меня запомнил при покушении и с того момента очень не любит, спасён мальчишкой, кадетом, как же стыдно, вся продуманная система охраны облажалась, а этот кадет оказался единственным, кто не бегал и не вопил в ужасе, а быстро и хладнокровно застрелил напавших. Лучше бы, если бы и его там застрелили.

Император не стал отодвигать бумаги в сторону, а лишь приподнял голову, показывая, что разговор не будет долгим, пара минут и то честь для простого барона.

— Поступили докладные насчёт твоих винтовок, — сказал он хмуро. — От всех комитетов, в том числе и самые важные — от Раевского. Да, запоздали с твоими винтовками, у тебя же первые образцы были ещё полгода тому?..