Вернуться 3 (СИ) - Кириллов Альберт "Кириллов Альберт"

Несмотря на большое количество уничтоженной техники со стороны федеральных сил, силы полевых командиров таяли с каждым днём, а подкреплений всё не было.

Отряд полевого командира Сейфуллы — около трёх ста боевиков, вызванный на помощь Гелаевым по рации пытались прорваться, но большей частью были уничтожен, а боевики рассеяны ударом авиации и артиллерии.

Предатель Арби Бараев отказал в помощи, за что был объявлен Хамзатом кровным врагом. Собственный отряд спецназа «Борз» Хамзата почти прорвался в Комсомольское, дойдя до лесополосы, прилегающей к селу, но федералы нанесли мощный огневой удар, большей частью уничтоживший бойцов, а остатки их разбежались.

Надо было уходить, иначе их тут уничтожат!

Было принято решение об немедленном уходе. Разведчики доложили, что со стороны юго-востока кольцо федералов не такое плотное. И два полевых командира, собрав наиболее доверенных людей, выдвинулись в сторону юго-востока. Оставив остальных обороняться до конца…

— Мать! — лихорадочно поменяв магазин в автомате, Паша Кравцов открыл огонь в сторону огневой точки боевиков, прикрывающих развилины школы с одной из сторон.

Радиоперехваты подтверждали, что Гелаев где-то здесь, скорее всего этой самой долбанной школе, которую пытались взять несколько дней.

Соловьев под прикрытием снайперов «Альфы», отправил десять человек из «Омеги» на поддержку штурма школы, которую пытались взять группы специального назначения различных подразделений и назначения: ВДВ, Минюста, МВД и т. д.

— Вижу какое-то движение, в сторону юго-востока, — раздалось в рации Павла.

— Иду! — он быстро пополз в сторону своего коллеги, который передал это сообщение.

— Вот как дебилы! Ползём… Куда, зачем?. Два дебила — это сила, а три — просто идиоты, — ругался себе под нос Герман, переползая от одних развалин домов к другим. — Вот где искать? — шёпотом спросил Глотова, который метрах в десяти от него заполз в какую-то яму.

Они минут сорок обследовали один район за другим, переползая через окопы и ходы сообщений, опутывающих всё село как паутина.

— Кажись нашёл, — прозвучал тихий голос Глотова.

— Что? — Герман быстро-быстро пополз к нему, не касаясь животом земли, перебирая руками и ногами.

Глотов пытался откопать заваленные землей какие-то доски, расположенные рядом с полуобвалившимся строением.

— Тихо! — рука Германа ухватила за плечо товарища.

Дверь, а это оказалась именно она, чуть скрипнула, когда они быстро откинули от неё земли и приоткрыли её.

Из подземного хода, находящегося за дверью, были слышны голоса и точно использовался не русский язык.

— Идрис, надо уходить, — бородатый боевик, сидевший в вырытой пленными и местными жителями подземном убежище, обратился к своему напарнику, сидевшего вместе с ними, прислушивающегося к еле слышимым звукам боя на поверхности.

— Знаю. Только кончим этих неверных и уходим, — подтвердил тот желание своего собрата по оружию.

— Давай я первый, — Глотов не успел ничего сделать, как Герман оттолкнул его от лаза и вьюном ввинтился в подземный ход и исчез в нём.

— Бля! — выругался Глотов, а потом последовал за своим собратом по оружию. — Куда?

Идрис отодвинул занавеску, чтобы выйти в подземный проход и пройти к неприметной дверке, за которой находились двое охраняемых пленников.

— Здрасьте вам! — боевик замер, прямо в лоб ему уперлось дуло пистолета АПС (автоматический пистолет Стечкина).

Неделю назад, одна из «милицейских» групп нашла замаскированный склад боевиков: с большим количеством оружия и взрывчатки. Как раз на нём нашли несколько пистолетов АПС, один из которых «тиснул» себе Герман в обмен на две бутылки водки.

Никто в здравом уме не будет проверять, что за пистолет у следователя прокуратуры и сличать номер с номером в военном билете. Так что последнее время Герман ходил именно с пистолетом АПС, который нравился ему за хищные формы и большой магазин на 20 патронов. Благо специально изготовленную кобуру можно было подогнать под большинство имеющихся в наличии пистолетов.

— Нэ стрэлай! — произнес Идрис, рассмотрев незнакомца, который упёр пистолет ему в лоб. Лицо того было полностью закрыто маской-балаклавой, из узкой прорези были видны холодные глаза, смотревшие ему в лицо.

— Ну не знаю, — как-то задумчиво сказал незнакомец.

— Идрис, в сторону, — крикнул соратник по борьбе с неверными.

— Бах! — голова Идриса дернулась назад, когда пуля из АПС пробила его лоб, и пройдя через голову, вырвала большой кусок затылочной кости.

— А-а-а, собака, — закричал второй чеченец, нажав на курок.

В относительной тишине подземелья будто взорвалась автоматная очередь, прошивающая уже пустой проём из помещения в коридор, а потом внутрь залетела граната РГН.

— Бах! — она упала рядом со стреляющим и тут же взорвалась.

— Тихо, вроде, — в помещение заглянула голова.

— Чего у тебя тут? — сзади прибежал Глотов, отставший от Германа.

— Война, однако! — ответил тот, а потом тут же пошел вглубь коридора, заметив небольшую дверь в боковой стенке коридора.

— Хм, — только и произнёс Глотов, увидев в помещении изуродованное тело и клубящийся дым от взрывчатки.

Герман подошел к двери и прислонился лицом к небольшой горизонтальной щели, однозначно специально сделанной, чтобы была возможность рассмотреть внутренности помещения.

— Ёб! Так не бывает…

Глава 27

— Привет! Наши тут не проходили? — раздался голос, который Виктор Петров не чаял услышать больше никогда и тут он его слышит, будто какой-то сон или…

Резко скрипнула деревянная дверь, грубо сбитая из необработанного горбыля, а затем внутрь своеобразной камеры скользнула темная фигура, на голове которой была балаклава — еле-еле были видны только одни глаза в узкой щели маски:

— Фу, ну и воняет тут у вас, однако, — еле слышно раздался всё тот же голос, будто бальзам на душу Петрова.

— Герман⁈

— Хуерман, дебил ты кусок! — Герман был рад и одновременно очень зол на своего бывшего подчинённого. — Дать бы тебе в мор… Ёб, фью-ю-ю… Итиж твою! — Герман наконец рассмотрел более тщательно Петрова и не поверил своим глазам.

Изначально опознав Петрова в полутьме, он тут же ломанулся освобождать узника, не обращая внимания на какие-то подробности, а вот теперь увидел того во всей «красе»: ранее плотная и мощная фигура Петрова была похожа на одного из узников Бухенвальда, во всяком случае, так эти узники выглядели на фотографиях, которые были сделаны советскими фотографами Красной Армии при освобождении этого «лагеря смерти».

Появившиеся на лице два рваных шрама: один на левой щеке — от низа челюсти, примерно до середины щеки; а второй по диагонали пересекал лоб с левой стороны почти к самой правой брови; выбитые передние зубы — сверху и снизу. Из-под лохмотьев какого-то рубища на нём были частично видны руки и ноги, покрытые струпьями, шрамами и какими-то болячками.

— Н-да, красавец… — констатировал Герман, всё-таки хотя и в непригодном человеческом состоянии, но живой, придурок. — А где остальные парни? — напомнил он Петрову о двух мужиках, что поехали с ним сюда.

— Погибли! Геройский погибли! — склонил тот голову.

—…А ведь я тебе гово… Ладно! — сам себя оборвал Герман. — Не будем уподобляться некоторым и… Не понял, а это кто тут с тобой? — ствол его автомата дернулся в сторону щуплой фигуры, до этого лежавшей на голом полу небольшого голого помещения, вырытого прямо в земле, а потом куча тряпья в углу зашевелилось и оказалось, что это человек, который сейчас подслеповато смотрел на Германа.

Почти в таком же состоянии, что и Петров: при этом очень грязное лицо, но были видны сверкающие глаза, сильно похожим выражением на людей, которые давно не ели.