Алексей Борисов - Смоленское направление. Книга 2
Священник приподнял голову, посмотрел на кричащего мальчика, затем обернулся в сторону другого берега.
– Господь, смилуйся, сохрани нас. Если не меня, то хотя бы убереги детей малых. – Прошептал Юзеф.
Бежать было поздно. Тройка всадников уже подошла к броду, и расстояние, разделявшее их, не превышало двадцати аршин. Лошадь нагонит его ещё до того, когда он выйдет из реки.
– Бог в помощь! Мальцов убери, затопчем. – Раздалась русская речь.
– Спасибо.
Слово благодарности само вылетело из уст священника. Он поймал себя на мысли, что не почувствовал угрозы. От говорившего с ним воина веяло какой-то теплотой, радушием и одновременно строгостью, а самое главное, это была славянская речь.
– Егорка, скачи к Рысёнку. Предай боярину, что брод найден.
От тройки русов отделился всадник и сразу пустил свою лошадь галопом в сторону, откуда они появились. Юзеф оставил в покое размываемую запруду и стал быстро тянуть на себя перемёт с крючками. Потерять драгоценную снасть было равносильно голодной смерти. Вскоре стали слышны голоса и ржание коней движущегося обоза. Колёса телег окончательно похоронили весь дневной труд маленьких сандомирцев по созданию плотины.
Перейдя Вислу, Рысёнок сделал привал. Появилась возможность напоить коней и стадо быков. На берегу задымили костры, застучали десятки топоров, а запах готовящейся каши заставил выползти из землянок голодных сандомирцев. Дети сначала стояли в стороне, а затем, по двое, по трое стали подходить к кострам с огромными казанами, глазами пожирая разварившуюся крупу, иногда поглядывая на священника, разговаривашего с русским воеводой.
– Как звать тебя?
– Юзеф Войтыла.
– Давно здесь?
– Со Сретения господнего[61] на восьмой день.
– Как же вы выжили? Ни единой души в округе нет, – удивлённо спросил Рысёнок.
Войтыла промолчал. Что он мог ответить? Как отлавливал плачущих детей, спасая их души, не давая есть мёртвых, как собирал обгоревшее зерно, как нашёл в лесу задранную волками лошадь и сумел отбиться от разжиревшего на человечине волка?
– Детей накормим. Два пуда овса оставлю тебе, более не могу. Уходили бы вы отсюда.
– Куда? Кругом война. Меня убьют, а малышей обратят в рабов. Нет, лучше уж здесь. Зиму пережили, а дальше …, Господь поможет. Прислал же он вас к нам.
– На всё воля Господа. У Торопа в сотне лошадь охромела, добить жалко, а тебе …, в общем, в самый раз.
К вечеру, возле брода появился небольшой деревянный барак. Наскоро сложенный из брёвен сруб не имел полноценной крыши и дверей, напоминал башню, но в нём можно было жить. Со временем, дети насобирают мох и законопатят щели, из камня сложат очаг, а Юзеф Войтыла установит крест и будет всю оставшуюся жизнь вспоминать русских войнов, накормивших в трудную годину его паству.
Второго апреля Рысёнок вывел обоз к Одеру, пройдя всю Мазовию меньше чем за месяц. За всё время перехода, рать два раза вступала в боевые столкновения. Один раз на разъезд напала какая-то банда местного князька, но заметив подходящее подкрепление, быстро ретировалась в лес, а во второй, биться пришлось с мародёрами союзника. Боярин не испытывал дружеских чувств ни к мазовцам ни к силезцам, для него они были чужаками, но так получалось, что в русской рати местные почему-то видели в них единственную защиту от степняков.
Деревня Бенджин, что на реке Чёрная Пшемпша ещё не была городом, уголь копать не додумались, но дорога от Кракова на Вроцлав проходила как раз возле неё. Туда и зарулила полусотня кочевников ободрать солому с крыш. Завидя дозорных, степняки пустили пару стрел в их сторону и с гиканьем понеслись в деревню, думая, что бенджинцы приютили парочку ратников из Кракова.
За холмом, ведущим к реке, Рысёнок обосновал лагерь, отправив пастись животину на сочные луга, и чтобы обнаружить обоз, надо было пройти сквозь населённый пункт, обогнуть холм, миновать рощицу из трёх дубов, и только потом выйти на русов. Тороп как раз втолковывал старосте, что грабежа не будет, надо лишь немного поделиться имеющимся продовольствием и не противиться вечером ухаживаниям ратников за деревенскими девицами, как над его головой просвистела стрела, чиркнув по каске.
– Совсем ополоумели? Что за …, в избу, живо!
Тороп оттолкнул от себя старосту, а сам бросился в другую сторону, к своему коню, попадая под правую руку от несущегося на него кочевника. Наконечник копья угодил почти ему под лопатку, но не хватило пару сантиметров, дабы напоить его кровью. От удара в спину боярин упал на землю, и перекувыркнулся через руку, как в детстве, когда играл на сеновале. Тело рефлекторно выполнило движение, повторить которое, Тороп бы не согласился и за стадо баранов.
Степняк уже не обращал внимания на акробатические приёмы воина, рука, сжимавшая древко, ощутила толчок и сразу же отпрянула назад. Удар был рассчитан на ранение и кочевник ни ошибся бы, будь на Торопе простая кольчуга. Второй жертвой стал убегающий староста. Ловкости у старика не было, и после толчка Торопа, бенджинец растянулся на траве, а при попытке подняться был оглушён древком копья. Полусотня мародёров втекала в деревню, двигаясь с трёх сторон, трезубцем.
Боярин оказался один в полном окружении. Дозорные, под страхом порки, по его личному указу, не вступали в столкновения.
– Ваше дело смотреть и вовремя донести то, что увидели. – Вспомнил Тороп свои слова.
Значит, совсем скоро тут окажется три десятка охранения и кое-кому не поздоровится. Атаковавший его степняк оставил боярина за спиной и треснув, как дубиной, своим копьём по шапке старосте, поскакал дальше. Ещё пятеро кочевников были в сорока шагах от него, двигаясь рысью. Двое из них держали луки, ожидая, пока чудом уцелевший от удара копья воин, попытается вскочить в седло, дабы подбить на лету, как пухлую утку. Нагрудные доски бриганты из чудесной стали, держали выстрел половецкого лука отца с двадцати аршин. Проверять крепость спины, Торопу как-то не пришло в голову. И так продул тогда на спор Рысёнку, бочонок пива.
– Не дождётесь. Если суждено сегодня умереть, то не так.
Лошадь, с закреплённым на боку щитом стояла на расстоянии вытянутой руки. И вместо того, что бы вцепиться в шею коня и попытаться уже на ходу влезть в седло, боярин одновременно выхватил фальшион с кортиком и, вращая клинок восьмёркой, побежал навстречу степнякам.
– За мной! Уррраа! – Боевой клич вырвался из горла.
Так кричали победившие на смоленском турнире воины. Торопу клич понравился, слишком созвучно было со словом Рай, он даже пару раз, втихаря от всех, потренировался в лесу, а теперь, гортанный звук рычал и звенел, сея страх в неприятеле.
Голос – мощная штука. Торопу и микрофон не нужен был, дабы перекричать дюжину современных певцов. Лошадки мародёров дёрнулись, и стрелы полетели немного выше, попав точно под траекторию движения меча. Со стороны это выглядело фантастически. Сбитые стрелы, обломками отлетели в стороны, ближайший к боярину стрелок лишился руки, так и не успевши дотянуться до колчана. Второму повезло немного больше. Кортик проткнул ногу вместе с костью, оставляя глубокую рану в боку лошади. Степняк, ехавший за стрелками, ткнул копьём и царапнул по спине товарища, нагнувшегося влево, пытавшегося ладонями зажать рану на ноге.
Тороп в это время наносил страшный рубящий удар по ноздрям лошади четвёртого, пропуская кривую саблю, опускающуюся на его голову. Ни момента замаха, ни самого удара Тороп не видел. Вложив все свои силы в один стремительный бросок, боярин надеялся только на скорость и крепость новых досехов.Последний из пятёрки кочевник, не растерялся в отличие от своих воинов. Бросил бесполезное копьё и обнажил оружие ближнего боя. Удар пришёлся по макушке. Лезвие облизало бармицу, треснуло по бронированному плечу, срезая кусок зелёного брезента.
– Собака! Получи! – Боярин стерпел боль в плече и вонзил фальшион прямо в открытое брюхо сабельщику.
Десять секунд, и от пятёрки остались только двое. Верный конь Торопа поспешив на призыв хозяина, сшиб изувеченную лошадку четвёртого степняка вместе с седоком. Останавившись справа от кормильца, жеребец лягнул задними копытами, поднимающегося с земли врага. Полная победа. Везунчик, подранивший своего товарища, бросился вперёд, подальше от смерти. Безрукий стрелок уже валялся на траве, а второго, чьи вопли всполошили весь отряд мародёров, уносила лошадь.
Тороп даже не стал садиться в седло. Везение не может длиться вечно. В десяти шагах дом старосты, старик лежит на земле, вытянув руку, указывая прямо на раскрытую дверь, из которой выглядывает голова его внука.
– Помоги! – Крикнул Тороп мальчику.
Боярин подхватил старосту за пояс и быстро поволок его в дом. Выбежавший навстречу пострелёнок кое-как подсобил занести деда, а когда в дверь втиснулась лошадь, то мальчишку вырвало. Копыта коня были в крови, а к подкове задней ноги прицепился фрагмент человеческого лица.
