Дмитрий Старицкий - Фебус. Принц Вианы (СИ)
— Тихо, — пристукнул я ладонью по столу. — Jidosrach потом разведем, если силы на него останутся.
Осмотрел своих соратников. Хмурые сидят. Безделье, в которое они окунулись последние дни, действует на них разлагающе. А тут еще Саншо опрометчиво проституток рассчитал.
Дождавшись тишины, я пояснил свою позицию.
— В настоящий момент лично я нахожусь в состоянии войны с руа* франков. Доказывает ли это, что общение с франками противно Богу?
— Ну, ты сравнил? — возмутился дон Саншо.
— Что поделать, друг — логика всесильна. На самом деле ситуация такая, что только у сарацин есть единственный корабль, который может взять всех нас разом на борт. Хоть завтра, — и, повернувшись ко всем, продолжил. — К тому же он не зависит от капризов ветра. Вы вообще в курсе насколько поднялась в городе цена морского фрахта? А у нас, как мне еще недавно доказывал дон Саншо, не хватало денег даже на провоз лошадей до Пиренеев. А теперь я договорился, что нас перевезут бесплатно. И тут опять надо сказать спасибо моему дяде — дюку бретонскому. А заодно и подумать: так ли уж плохи именно эти сарацины конкретно для нас?
— Где мы возьмем гребцов, сир? — спросил шевалье.
— Нас отвезут в Сантандер те же гребцы, что и сейчас сидят на галере.
— Силой с нашей численностью захватить галеру не получится, — буркнул сьер Вото. — Даже если нам и не придется брать ее на абордаж по шпироту.
— Наша численность с сегодняшнего дня выросла на двадцать пять валлийских лучников, — заявил я, гордясь собой. — Так что при желании экипаж галеры мы в состоянии перебить, но никак не в состоянии довести ее до Сантандера. Где мы возьмем столько гребцов здесь?
— Сорок весел с одного борта. Сто шестьдесят человек, — выдал справку сержант.
Мои собутыльники заметно повесили носы. Выхода они не видели.
— Ваш дядя, Ваше Высочество, мог бы отвезти нас на своих кораблях, — подал голос сьер Вото.
— Мог бы, — не стал я отрицать очевидного. — Но мой дядя и так уже расщедрился на валлийцев нам в охрану и на припасы нам в дорогу. И надо учесть, что карман у него не бездонный. Кроме того его отношения с Пауком и так постоянно на грани скатывания в вооруженный конфликт. Мне бы не хотелось стать поводом для очередной франко — бретонской войны. Это было бы с нашей стороны черной неблагодарностью по отношению к нему. Мы уедем, а ему из-за нас воевать. Причем мы еще уведем с собой не меньше двух единиц военного флота Бретани, потому как купеческого фрахта на сегодня и вовсе нет после пожара в порту. Ни за какие деньги.
— Но какой-то выход должен быть? — спросил дон Саншо, мудро съехав с религиозного диспута.
— Естественно, — ответил я, припомнив старый анекдот. — Всегда есть два выхода. Из любого положения. Кстати, а где мой шут?
— Спит у себя, Ваше Высочество, — ответил сьер Вото.
— Непорядок, — заметил я.
— Сир, вам скучно? — ехидно осведомился шевалье. — Я считаю что ситуация и так обхохотаться можно, без шутов.
Да, дисциплинка в банде действительно от безделья падает. Валить отсюда надо, чем быстрее, тем лучше. Иначе… лучше себе даже не представлять, как может быть иначе.
— Сержант, разбудите мессира дю Валлона и попросите его почтить нас своим появлением здесь, — приказал я.
Сержант поставил свой кубок на стол и грузно поднялся. Ему тоже не было понятно: к чему на военном совете мой шут. Но пошел. Приказ, есть приказ.
— Итак, мон сьеры, подумаем вместе над вопросом: кем заменить нам гребцов с галеры? — изложил я повестку дня.
С тем, что гребцов придется освобождать ан масс, я уже смирился. Против всех не попрешь. Хороший монарх если не может прекратить пьянку, должен ее возглавить. Осталось только найти решение, удовлетворяющее все стороны, в том числе и капудана Хасана. Но вот тут-то и лежало слабое звено цепи нашего состояния. Вроде я все виражи отлетал, всех свел, все шнурочки завязал, кого надо зарядил, а не складывался пазл, хоть ты тресни.
Сержант привел шута, зевающего во всю глотку демонстрируя нам неполный комплект своих гнилых зубов. В руке он встряхивал свою дурацкую шапочку, позванивающую бубенчиками.
Дю Валлона усадили за стол, опохмелили, хотя он еще от вечерней пьянки не отошел, судя по выхлопу. И рассказали наперебой о возникшей проблеме.
Мессир Франсуа помолчал немного, икнул и выдал.
— Галеру захватить, сарацин перебить, но гребцов освободить уже в Сантандере. И саму галеру там продать — добыча же.
— Мессир, ваши шутки не смешны. Этот сарацин возит нужные товары дюку бретонскому, минуя венецианских и генуэзских посредников, — поправил я условия задачи.
— Это серьезный аргумент, сир, — согласился со мной шут. — Так в чем проблема? Оставляем его в живых и привлекаем к тому, чтобы он и нам возил товары с востока по дешевке. Это возможно?
— Легко, — ответил я. — Сарацин этот действительно нам весьма и весьма нужный, и на сотрудничество с нами идет. Но гребцов с его галеры нам надо освободить, и от этого никуда не деться. Вот такая проблема.
— А поменять не пробовали?
— На что? — спросил сьер Вото.
— На старые вонючие шоссы, — попытался я пошутить, но меня никто не поддержал.
— Ну…. на сарацинских пленников, к примеру, — махнул рукой шут и подставил кубок под новую порцию вина.
Сержант ему налил и вставил свой резон.
— Откуда они у нас, мы еще галеру на копье не брали.
Дю Валлон повернулся к инфанту с вопросом.
— Дон Саншо, в ваших краях найдутся пленные сарацины или рабы-магометане? На худой конец — мориски* в долгах.
— А что, мысль! Только в сантандерском дворце не менее десятка муслимских рабов, — высказался инфант.
— К тому же поменять можно не голову на голову, а одного раба на двух гребцов, — вклинился сержант, — так как гребцы, скорее всего, измождены непосильным трудом и как рабы не представляют собой большой ценности.
— В общем, так: пока плывем, думаем: где еще нам добыть шесть десятков сарацин на обмен, — подвел я итог совещания. — Все. Вы дальше как хотите, а я спать.
Оказавшись наконец-то в своей комнате, я упал в кровать и сказав лезущей с поцелуями белошвейке.
— Все. Я никакой. Хоть самого долби.
Ленка весело хихикая, закрыла за мной засов, прыгнула в койку и прижалась ко мне горячим юным телом.
— Занятно было бы на такое посмотреть, сир, — проворковала девушка, ошпаривая ухо жарким дыханием.
И не сделав никакой паузы принялась его целовать, превращая поцелуй в неистовое вылизывание моей ушной раковины острым шаловливым язычком.
Затем она, попутно освобождая мою тушку от разнообразного текстиля, спустилась немного ниже, где порция ласки от теплых губ досталось уже шее, ключице, груди, пузику… пока она не добралась до моего нефритового стержня, который сначала со вкусом и громким хулиганским чмоком поцеловала, а затем и полюбила «по-наваррски». Это было сладко и насладительно.
— А теперь спите, сир, приятных вам сновидений, — пожелала Элен мне спокойной ночи, одновременно снимая с меня сапоги и портянки. — Я же еще повторю урок этой, как ее… анатомии, который вы мне дали сегодня в помывочной. Я сегодня в ваше отсутствие, сир, его разучивала, самостоятельно нашла клитор и мне понравилось.
И счастливый женский смех колокольчиками был мне колыбельной.
Утром, до завтрака, вместо запланированной зарядки и упражнений в стрельбе из пистолетов и аркебуза* принимал ремесленников, желающих переселится ко мне на Пиренеи. Не сказать, чтобы народ ломился ко мне толпами, но пару часов на них я потратил, работая сам на себя айчаркой*.
В итоге сманил многодетную семью мастера-стеклодува, которому надоело клепать бусы для португальцев.
Семейного же слесаря-механика широкого профиля, которому просто узко тут стало в цеховых рамках.
Подмастерье чеканщика. Холостого.
Две семьи ткачей. Кстати это мужская профессия пока. Мужской и останется вплоть до конца девятнадцатого века. Окончательно ткачихи выдавят с фабрик ткачей только после первой мировой войны. На волне автоматизации производства.
Спецу по разнообразным давильным прессам я порадовался особо. Были у меня на него разнообразные виды. Даже спрашивать не стал у него причин отъезда.
Мастера — сверлильщика с семьей. С этим пришлось поговорить серьезно, но вроде ответил он на все вопросы четко, не путаясь, обогатив меня знанием современной технологии.
Подмастерья бондаря, умеющего делать большие винные бочки. Значит и маленькие делать умеет и других обучит.
Златокузнеца*. Мастера, у которого недавно умерла жена, и вид этого города вызывал у него психотравму. Представленные им образцы своей работы восхищения у меня не вызвали — далеко не Бенвенуто Челлини, но все же это было выше среднего по рынку.
