Василий Каталкин - Малец
- Слышь, Васька, - как-то спросил его Архип, - вот всех нас здесь от холода крючит, а тебе все нипочем, почто так? Или все сибиряки научены стужу не замечать.
- Сибиряк это не тот, кто не мерзнет, а тот, кто хорошо одевается. - Тут же выдал подросток. - У вас одежа не для сибирских морозов, от того и крючит, а у меня мех на голое тело, он пот в себя забирает, потому и холод меньше чувствуется.
- Так это ты потому каждый день свою поддёвку меняешь?
- Ага, одну снял и на мороз, чтобы сырость ушла, а другую одел, на весь день хватает.
- Вон, оно что, - протянул Архип, - так ты говоришь и нам нужно такую одежу завести?
- Вам нельзя, - замотал головой малец, - у вас дело служивое, мерзни, а терпи.
- 'И точно', - подумал тогда Любим, - 'мерзни, а терпи. Полковая форма это святое'
Однако прошло немного времени и все в его отряде обзавелись парой меховых рубах без рукавов, которые малец обозвал душегрейкой, а и правда, стало много теплее.
После Красноярска то ли дорога стала лучше наезженной, то ли люди привыкли к сибирским морозам, но передвигаться стало значительно легче, а уже к середине января вышли к Тобольску.
Стольный град
Тит Васильевич Раевский недавно назначенный воеводой в Тобольск, кряхтя поднялся с широкой лавки, опираясь руками на бедра, и встав схватился за спину. Прострелило знатно, аж в глазах помутилось.
- 'Вот же зараза привязалась, и где только умудрился так спину застудить?' - Думал он, пережидая приступ боли. - 'Поостеречься бы надо, а то годы берут свое, шутка ли, шестой десяток идет'.
Но как бы то ни было, а служба есть служба, тем более такая, тут уж шипи от боли, а службу правь. И зачем только его из Томска выдернули? Все же знают, что уже назначен на это место Черкасский Михаил Яковлевич, ближник царя Петра, и новгородский воевода, он должен был в должность еще летом прошлого года вступить. Но нет, не приехал вовремя, что-то затянул с переездом.
А вот предыдущий воевода Нарышкин, Андрей Фёдорович который, отчего-то в немилость впал, хотя и не должен был, все ж таки родственник царицы, но тут сложно все, видимо между царем Петром и его родней разлад приключился.
И вообще, заканчивать с этим воеводством надо, сидишь как на пороховой бочке, а вокруг все с факелами бегают, стоит за какой искрой не уследить и полыхнет... Вон только первый год все в колею вошло, а так бунт за бунтом, в Красноярск трое воевод сменилось, и еще сменится, потому как все одного поля ягоды. Совсем Бога не боятся, как сядут в приказ, так сразу в казну как в свою кубышку, и еще следствие заведут, чтобы грабить служивых почем зря. Хорошо еще, что в Томске все быстро закончилось, но напугали знатно, не раз потом себя хвалил за то, что вовремя зачинщиков в оборот взял. Эхх...
Одевался Тит Васильевич долго, потому, что сам, а надо бы спальника завести, хватит уж красоваться, пора честно признаться, кончилось то время, когда все сам делать мог. Ну вот, вроде и все, осталось кафтан на себя водрузить, но дело не пошло, стоило только попытаться изогнуться, чтобы просунуть руку в рукав, как опять прострелило, и на этот раз гораздо сильней:
- Тишка! - Взревел он, когда сумел отдышаться. - Где ты там пропал, мерин плешивый.
За стеной что-то ухнуло, а через пару мгновений приоткрытую дверь проснулась заспанная косматая рожа:
- Звал Тит Васильевич?
- Опять дрыхнешь, когда делом должен заниматься? - Рыкнул воевода. - Совсем от рук отбился, надо Евсею сказать, чтобы попотчевал тебя батогами на конюшне.
Дверь открылась шире и Тишка быстро, но плавно перетек в комнату:
- Так чего делать-то надо, Боярин.
- Чего? Чего? Ослеп что ли? Помоги кафтан надеть.
- А, это запросто, - обрадовался Тишка и подскочил к воеводе.
- Вот, это другое дело, - подобрел воевода, когда быстро, но аккуратно Тишка выполнил требуемое, - все иди, не нужен боле.
- Дык, тулуп еще.
- Нет, - мотнул головой Тит, - прострел опять привязался, так что на мороз я сегодня не ходок.
Лишнего задерживаться Тишка не стал, раз хозяин сказал, что не нужен, значит, не нужен, а то попадешься в который раз на глаза, может и работы придумать.
Прошагав через две комнаты, воевода открыл дверь к приказчику. Вот уж кто, а дьяк не мог позволить себе как Тишка прихватить лишнего времени для сна, только вот полностью проснуться у него не всегда получалось. Вот и сейчас он вздрогнул на скрип двери, и уставился ошалелыми глазами на свое начальство, но выговаривать воевода не стал, слишком уж собачья у него работа, вообще непонятно когда он спит.
- Ну, чего у нас сегодня? - Тит осторожно опустился на лавку.
- Жалобы. - Лаконично ответил тот.
- Что опять на Дурново? - Покачал головой Раевский. - Все мстит за Башковского, дружка своего? Ох, дойдет это до Ромодановского, не сносить ему головы.
- Так может осадить его, и так всех служивых разогнал, ссыльными дружбу вертит, да и обозы с ясаком от него втрое меньше стали?
- Нет, - воевода решительно хлопнул себя по бедру, - не мы Дурново назначали, и не нам им командовать. А казачков от него пострадавших ты не жалей, видит Бог, заслужили. И нам на будущее польза с этого, смотри, как наши-то казаки присмирели, уж и не помышляют больше бунтовать. А до Ромодановского донести стоит, вот только тут надо сделать это так, чтобы мы были вроде как и не причем. Хотя, со следующего месяца тут Черкасский на мое место сядет, вот пусть с Красноярским воеводой и разбирается. Но ты в Москву все же отпиши.
Дьяк кивнул, но невольно поджал губы, слишком уж ему не понравилось поручение воеводы, получается, себя Тит Васильевич пожалел, а его с письмом подставляет. Ладно, надо будет подумать, да попытаться затянуть с грамоткой, воеводе сейчас не до дел, он уже в мечтах о своей вотчине, куда отправится, как только сдаст дела.
- Там еще Любим Коровков, - перевел разговор с неудобной для себя темы дьяк, - свидеться желает, он еще прошлым годом в Нерчинск по поручению Ромодановского направлен был, по делам фарфоровым.
- Зачем ему? - Хмыкнул воевода. - Подорожная у него от князя-кесаря есть, а мне с ним встречаться ни к чему, ежели дело есть, пусть с тобой решает, ну а ежели ты решить не сможешь, пусть Черкасского дожидается, тот где-то на следующей седмице должен до Тобольска добраться.
- Любим не простой сотник, он при князе тайные поручения исполняет. Ждать Черкасского он вряд ли станет, направлен по делам спешным, - возразил служка.
- Ладно, - махнул с досады рукой Тит, - пусть после полдня приходит, поговорим.
Уходя от дьяка Тит Васильевич прикидывал какую пользу можно извлечь из встречи с сотником.
- 'А не послать ли мне с ним Андрейку в Москву?' - Размышлял при этом воевода. - 'Парню вроде как уже двадцатый год пошел, пора и к делу пристраивать, хватит ему за спину братьев прятаться. Да и для будущего польза будет, вдруг там, в Москве, найдется куда пристроиться, а то вон Андриан, да Федор, старшие браться его уже вотчину поделили, да так поделили, что ничего Андрейке не достанется, один путь у него остается на службу устраиваться, надо будет отписаться Хованскому, пусть поможет при случае'.
- Да чтоб тебя..., - прошипел воевода, схватившись за спину. Вот ведь, стоило чуть забыть об осторожности и снова прострел.
- Нет, пора уже в вотчину перебираться, а то с такой службой скоро на погост снесут, - чуть слышно продолжал шипеть сквозь зубы Тит, ожидая когда боль хоть немного отпустит.
****
К чему такая спешка, Андрей не знал, но снарядили его в дорогу за один день:
- В Москву с отрядом Коровкова поедешь, - напутствовал его отец, - как до стольной доберешься, пристройся к Акиму, дядьке своему. Да смотри там, веди себя с вежеством и слушай его во всем, плохого советовать тебе не будет. Ну а если не получится у тебя к службе пристроиться, до лета пробудешь, а как Хованский из вотчины приедет, к нему мою грамотку снесешь, уж у него всяко больше возможностей тебе помочь будет. В пути с соседями не болтай, Коровков не просто сотник, он на службе у князя-кесаря состоит, крамолу изыскивает, всяко неосторожно брошенное слово мимо ушей не пропустит, помни об этом, не подведи меня и братьев своих. Понял ли?
- Все понял, отец, исполню как наказываешь.
- Исполнит он. - Нахмурился Тит. - Тебе и до Москвы будет непросто добраться, ты к седлу хоть и приучен, да не привычен, а с отрядом придется почитай два десятка дней в седле провести, и это самое малое. И никто из холопов с тобой не поедет, за конем самому придется присматривать и с общего котла со всеми кормиться. Не кривись, служба такая и есть, это дома можешь губы гнуть, а в походах для тебя никто стараться не будет, и сотника приказы будешь исполнять, а нет, так плетей отведаешь. Все, иди, завтра с утра и отъедешь.
