Николай I Освободитель. Книга 7 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич

В любом другом случае подобный маневр был бы невозможен, он и тут-то дался, если честно, с огромным трудом. На тоненького фактически прошли. Набранная с бору по сосенке армия за время стремительного марша тупо уменьшилась в два раза. Люди, проходящие в полной выкладке по разбитым войной дорогам по тридцать-сорок километров в день — еще и погода подгадала, все шесть дней марша температура воздуха держалась на отметке сильно за 30 градусов, и на небе не было ни тучки, — просто падали на обочинах от изнеможения. Не выдерживали лошади, ломались телеги и повозки, через многочисленные мелкие речушки артиллерию приходилось буквально перетаскивать на руках.

Из восьмидесяти тысяч штыков и сабель к побережью Мраморного моря вышло в итоге единомоментно меньше тридцати тысяч человек, которых Астафьев и бросил сходу в атаку. Только благодаря полной дезорганизации управления экспедиционным корпусом и, если говорить совсем уж честно, большой удаче, эта авантюра закончилась успехом. Ну еще потому, что собранный со всех уголков континента сброд полтора года «осаждающий» перешеек Галлиполийского полуострова, к этому моменту уже фактически не был армией. Разбегаться турки и неаполитанцы начали раньше, чем по ним начали прилетать первые снаряды и пули. Ну а у реально попытавшихся сопротивляться англичан шансов просто не было.

Более того, только очень большими усилиями офицеров удалось остановить начавшуюся было резню ставших задирать руки в гору солдат противника. Последние полгода история с осадой крепости Корфу буквально не сходила с первых полос газет, дополнительно солдат на эту тему прогревали полковые жандармы, и теперь красные мундиры островитян совершенно отчетливо действовали на простых русских парней подобно тряпке того же цвета на быка.

Сентябрьский успех у Галлиполи поставил пятидесятитысячную группировку, осаждающую Царьград, в, по сути, безвыходное положение. С одной стороны они имели ненавистный город, под «стенами» которого топтались без особого результата уже второй год, с другой — Черное мое, ставшее для Российской империи, фактически, внутренним, с третьей — превосходящую по численности и оснащению русскую армию. Вопрос о капитуляции буквально повис в воздухе.

В таких условиях в Россию срочно — и тайно, естественно — прибыл чрезвычайный посланник от королевы Виктории, которому было поручено провести двусторонние мирные переговоры. Как обычно Британия намеревалась кинуть своих континентальных союзников и «соскочить», отделавшись минимальными потерями.

Впрочем, тут я был двумя руками «за», поскольку убытки от масштабной континентальной войны начали превышать все разумные пределы. Если глобально экономика страны чувствовала себя достаточно сносно, то отдельные отрасли, связанные с импортом и экспортом, начали на глазах просто умирать. Было понятно, что дальше воевать с Англией банально нет смысла — на море мы их победить все равно не сможем даже при напряжении всех сил, а поражение на суше для острова в любом случае не будет фатальным. Дальнейшее же противостояние может привести только к росту потерь без какого-то внятного политического смысла.

Для сохранения переговоров втайне были предприняты экстраординарные меры. Граф Джордж Абердин прибыл в Мемель на корабле под нейтральным флагом, после чего по железной дороге — в буквально опломбированном вагоне — был привезен в Новгород, куда с минимальной свитой 28 сентября приехал и я.

Выпрыгнув из кареты, на которой ехал от вокзала до губернаторского дворца я полной грудью вдохнул прохладный осенний воздух. Настроение было боевое, как раз подходящее чтобы хорошенько пободаться с британцем.

— Вперед, — быстрым шагом я зашел в услужливо распахнутые для меня двери одного из боковых подъездов и не мешкая направился в подготовленное для переговоров помещение, где меня уже ждал британский граф. В Новгород со мной поехал только Горчаков — Татищеву нездоровилось, и он все больше сбрасывал дела на своего протеже.

Мы поднялись по лестнице, повернули направо, прошли по длинному застеленному толстым ковром коридору и наконец оказались в специально обставленной для переговоров комнате. Круглый стол с резными ножками, четыре стула вокруг него, несколько больших картин, изображающих сельские пейзажи, на стенах, массивные напольные часы в углу. Типичная для этих лет обстановка.

— Ваше императорское величество, — Абердин при виде меня поднялся и поклонился. Движение это было настолько выверенным, что поневоле вызывало уважение: посланник одним поклоном сумел продемонстрировать уважение, но при этом дать понять, что так просто уступать он не намерен. — Мой помощник Джеймс граф Малсмбери.

Парочка выглядела достаточно молодо. Абердину было пятьдесят четыре года, его помощнику и вовсе совсем слегка за тридцать. Учитывая молодость королевы Виктории, можно было предположить, что в Лондоне взят курс на обновление части элит. А может и нет — слишком мало информации. В поисках заказчиков прошлогоднего покушения СИБ пришлось изрядно наследить, что привело к потере нами части информаторов, плюс островитяне стали гораздо тщательнее следить за утечками информации через «свободных» журналистов. И даже по примеру России ввели контроль на время войны за телеграфными станциями, особенно внимательно отслеживая сообщения, уходящие с островов на континент. В таких условиях еще недавно полноводная река разведданных с той стороны последнее время изрядно обмелела.

— Добрый день господа, — я спокойно пожал обоим руки, — князь Горчаков, будущий министр иностранных дед.

Такое представление явно удивило не только англичан, но и самого князя, впрочем, надо отдать ему должное, на лице его не дрогнул ни один мускул.

— Мы прибыли в Россию по воле премьер-министра Роберта Пиля и с позволения ее величества королевы Виктории, — следуя протоколу объявил посланник после чего предъявил верительные грамоты подтверждающие его полномочия — для обсуждения условий заключения мира между нашими государствами.

— Готов выслушать ваши предложения, — с искренней улыбкой откликнулся я, откинувшись на спинку стула. Преимущество позиции России в данном случае заключалось в том, что все цели войны уже были фактически достигнуты нами. Проливы взяты, Австрийская и Османская империи уничтожены, русские войска стоят в Баварии и Ганновере. Фарш в любом случае уже не получится провернуть назад.

Собственно, предложения британцев особой оригинальностью не отличались. Главным пунктом, на котором настаивал Абердин был свободный пропуск армии Нейпира к берегу Эгейского моря, для беспрепятственной эвакуации обратно в метрополию. Тут на первый план выходил шкурный интерес — капитулируй под Царьградом союзническая армия, кабинет Пиля совершенно точно не удержится у власти и будет вынужден уйти в отставку. А если мы еще в ответ за все хорошее еще и реальную резню устроим — кое-какие наиболее радикальные газеты в империи совершенно в серьез предлагали развесить англичан вдоль дороги, подобно тому, как когда-то римляне разделались с остатками армии Спартака — от такого позора вообще никак отмыться уже будет нельзя.

На самом деле, кресло под премьер-министром и так качалось еще со времен Дарданелльского разгрома, и тут взрыв в Лондоне пошел парадоксальным образом действующему премьер-министру на пользу, временно заморозив активную политическую жизнь на острове.

— Кроме того Английское правительство настаивает на внесение в договор пункта о поддержке Георгия I в качестве короля Греции, в обмен на это Лондон не будет претендовать на участие в избрании монархов новообразованных европейских стран, — понятное дело, что англичане для начала выложили все свои хотелки, с учетом последующего торга, но тут я собирался их обломать по полной. — Англия претендует на протекторат над островом Кипр, а также на владение островом Имроз, где сейчас стоит британский гарнизон.

Последнее тоже было вполне понятно, Имроз — остров на выходе из Дарданелльского пролива, и его обладание во многом даст островитянам контроль за Черноморским трафиком. В любой момент стоящие там корабли могут пройти двадцать пять километров и, например, набросать тех же мин в устье Дарданелл. Не понятно только, зачем это России.