Василий Звягинцев - Не бойся друзей. Том 1. Викторианские забавы «Хантер-клуба»
Нет, этой пятерке пояснения не требовались.
– Тогда ещё двадцать минут «личного времени», и пойдём…
Примерно в то же время Басманов, когда они вдвоём, в ожидании «валькирий», закурили у окна, осмотрев большую часть башни и прилегающие этажи, ответил на вопрос Уварова. Как это он сумел так удачно всех разместить, не зная, с кем дело иметь придётся, в смысле личных склонностей и привычек.
– Что же я, Валерий Павлович, не усвоил за десять лет фронтовой службы, в каких обстоятельствах военному человеку отдыхать удобнее? Роту бы с собой привели, и роту разместили…
Уварову осталось только поблагодарить старшего товарища.
– Одним только вы меня удивили, полковник – составом своего отряда. Вадим Петрович намекнул, как бы между прочим, что посылает к нам «особое подразделение», но я, признаться, нечто другое себе вообразил. Вы этих барышень прямо с Валгаллы к нам доставили? А зачем? Мне и Оноли, и Ненадо, и другие участники боёв об этих девушках подробно рассказали и даже видеозаписи показывали. Так вот я не понимаю: там где пришлось, ваши барышни геройски сражались, не хуже, чем вы со своей ротой, так это ведь крайний случай. Сейчас-то в чём необходимость? Солдаты в вашей России кончаются?
– Знаете, господин полковник, – ответил Уваров, соображая, как с ходу и в доступной форме ответить Басманову, – у нас минут пятнадцать точно есть, чтобы с глазу на глаз по-солдатски переговорить…
– Натурально, – согласился Михаил Фёдорович, – прямо вот здесь, за углом. Хорошее заведение. «Распивочно и на вынос».
Оказывается, эта формула сохранилась на протяжение более чем сотни лет в неизменности.
«На вынос» им было не нужно, а выпить по рюмочке для создания командирского взаимопонимания, поскольку этого взаимопонимания им всё равно придётся достигать, невзирая на разницу времён, реальностей, возрастов, личного и иного опыта, требовалось обязательно.
Небольшой и уютный бар внутри угловой башенки, обеспечивающей почти круговой обзор по морю и части берега, был наверняка, как подумал Уваров, организован здесь ещё старинными турками, в ином, конечно, виде. Но место уж слишком удобное, пусть даже в виде кофейни для непьющих мусульман. И ошибся. «Автором проекта» был профессор Удолин, известная личность, с которой Уваров был немного знаком, в основном по слухам. Тот скопировал это заведение лично для себя, по памяти, после посещения «исходного Замка».
– Вы, Михаил Фёдорович, – спросил граф, согласившийся, что до общего обеда достаточно ограничиться бокалом хереса, расслабиться чуть-чуть, и разговор легче пойдёт, – отчего так присутствием моих «валькирий» удивились?
– «Валькирий»? – Басманов отпил маленький глоток и тут же потянулся за папиросой. – Неплохо. Сам придумал, или старшие подсказали?
Валерий почти и забыл, что Басманов входит в «старшую группу» «Братства». Как в Белой армии «первопоходником» был, так и здесь.
– Какая разница? По месту, и ладно. Главное – термин полностью соответствует их способностям и возможностям. Это – девушки «для боя». Хотя могут быть очень милыми и нежными с теми, кого не считают врагами. Не я их создал. Но они на нашей стороне, и я крайне этому рад… Они, в случае чего, даже там, под Берендеевкой, взводом не меньше, чем я ротой, а вы дивизией, сделать смогли бы.
Уваров почувствовал, что сказал кое-что лишнее и текстуально, и эмоционально.
Но та же система продолжала действовать. Если он уже хоть чуть прикоснулся к тайнам и принципам «Братства», отступать некуда. На что ему очень доходчиво, пусть и не впрямую, объяснил Вадим Петрович.
– Ты, разумеется, совершенно свободен, лично, политически и религиозно. Как любой член ватаги[114] или старательской артели. Там никто никого не держит. Встал от костра, закинул котомку за плечи и иди. Тысяча вёрст туда, три тысячи сюда. Но – свобода. Заодно и от Насти, если у тебя имеются теоретические возражения. А если с нами – так принципы придётся слегка менять…
– Не удивили, – спокойно ответил Басманов. – Мне капитан Ненадо докладывал, как эти красотки сражаться умеют. Без лишних мозгов, я бы так сказал. Если я чего недопонял, попробуйте ещё раз объяснить, для чего искать себе помощь и поддержку среди тех, кого обязаны защищать мы? Сильвия, конечно, Лариса, Ирина – совсем другое дело, – счёл нужным уточнить свою позицию полковник.
– Не совсем понимаю, что именно объяснять требуется, – сказал Уваров. – Я вправе предположить, что по своему положению и здесь, и в «Братстве» вы должны быть намного информированнее меня. Неужели вам ни Ляхов, ни кто-либо другой не сообщили цель и смысл операции? Я знаю намного меньше вашего, как кажется. Из полученного мною приказа следует – воевать здесь никто не собирается. Сил славных вооружённых сил Юга России должно хватить для обеспечения встречи моего «подзащитного» с кем-то из ваших должностных лиц. Мои девушки назначены сопровождать господина Катанова, создавать для окружающих нужное впечатление внешностью его секретарши. Лишь в случае крайней необходимости пресечь внезапное нападение террористов. Как ближайший для вас пример – если бы вместо австрийских жандармов эрцгерцога Фердинанда в Сараеве сопровождал я со своей группой, Гавриила Принципа и его друзей вычислили бы и шлёпнули, едва они из карманов пистолеты потянули. Мировая война не началась, и вы, господин полковник, наверное, до сих пор служили бы где-нибудь в Красном Селе штабс-капитаном. И до командира батареи едва ли возвысились…
– Понимаю, что вы хотите сказать. Удивитесь, но мне никаких разъяснений по поводу вашего отряда сделано не было. Говорили мы с Воронцовым относительно содержательной части миссии. Да и я как-то не придал значения его словам, что среди телохранителей будут женщины. Другими мыслями был занят. Учёл, конечно, при подготовке размещения, а зачем, почему – не вникал. А сейчас посмотрел своими глазами и задумался. Похоже, тут не просто так. Очень может быть – с южноафриканскими делами какая-то связь прослеживается. Хотя бы в том смысле, что ни вы лично, ни ваши девушки в столкновениях с дуггурами не засвечены… Тем самым… А, впрочем, всё это ерунда, – махнул рукой Басманов. – Зато я и мои люди засвечены дальше некуда, так что́ теперь «пить боржом»?
Из сказанного полковником Уваров не слишком понял, при чём тут Южная Африка и дуггуры, но тоже пока решил не углубляться. Будет ещё время, а пока он решил, как и положено, расспросить Михаила Фёдоровича о моментах, непосредственно касающихся обеспечения его миссии.
– Честно сказать, Валерий Павлович, – начал Басманов, – мне эта коллизия с переговорами вашего турка и наших купцов и интендантов если не полной чушью представляется, но где-то около того. Прежде всего не вижу смысла в самой этой встрече. Любые вопросы финансирования, технического снабжения, даже стратегического планирования мы с Новиковым и Шульгиным ещё в двадцатом году решали, не имея никакого реального опыта. С Врангелем, с Троцким и с другими фигурами… И сейчас, не выходя из московской квартиры, всё обсудить и согласовать можно. Конечно, если тут какая-нибудь высокая дипломатия… Тебя же, как я понимаю, в «Братство» уже приняли? – вдруг спросил полковник, переходя на «ты».
– Судя по словам Ляхова – пока вольноопределяющимся, даже не кандидатом, – ответил Валерий, – обрядов не проходил, клятв не давал.
– Не играет роли. Ты поимей в виду – здесь ранг и статус не от выслуги зависят, не от степени преданности, а исключительно от устройства мозгов. Обладаешь нужным набором способностей – ты и комтур, и магистр, и гроссмейстер. Нет – значит, нет. Я вот полноправный член, с самых первых дней, так сам понимаю, что исключительно – почётный. Не умею ни мыслеформ создавать, ни… – Басманов махнул рукой.
– И не обидно? – осторожно спросил Уваров. Он на себя примерил ту же ситуацию. Впрочем, кто сказал, что как раз у него этих самых способностей – нет? Может, побольше, чем у других! Всё ж таки на него обратили внимание…
– Чего обижаться? – легко спросил полковник. – Ты «Ванькой-взводным» после десяти лет учёбы трубил, другой в то же время – на скрипочке в Большом театре пиликал. Он в пыльной оркестровой яме, ты с девушкой при парадном мундире в третьем ряду партера. Потом ты в окопах, и портянки неделю не перематывал, а он – опять же во фраке перед барским столом поигрывает. Кому чего, одним словом…
Басманов налил ещё по бокалу золотого терпкого вина.
– Есть у меня высшие способности, нет их – я пока на своём месте. И сейчас очень сильно мне обстановка вокруг не нравится. Нет, сама жизнь весьма и весьма хороша. Если б даже никаких больше «параллельных реальностей» и прочего, а осталась только эта, отвоёванная нами Югороссия – и то великолепно. Было за что воевать, проще говоря. Но психологически, друг мой и сосед по окопу на ближайшее время, – очень всё вокруг похоже на то, что творилось под Кейптауном[115]. Даже у очень подготовленных людей начали там гайки отдаваться от невыносимого психологического давления. Как перед землетрясением, например, бывает. Не у всех, к счастью. Опыт – он тоже кое-что значит. Ты в таких заварушках, как под Берендеевкой, раза два-три бывал, и то много! А я и кое-кто из моих корниловцев и марковцев – может, и по сотне. Начиная с Гумбинена и Сольдау[116] вплоть до самых последних… Хорошо, если бы последних. Только не верится.
