Николай Грубов - Невезучий везунчик
- Да..., чем дальше в лес, тем больше дров.
Как бы нам со своими экспериментами по нашему незнанию предмета не сделать что-то непоправимое. Залезет вот так в голову кого-то из нас и повредит там клетки мозга. А мы и не знаем, как в таком случае быть, и она насколько мне думается, не знает. Все что она делает - делает неосознанно, она просто поиграла с нами в интересную игру. А что если попросить чтобы она так поступила со мной?
- Лиза, девочка милая, ты так больше не делай, не надо помогать никому. Договорились? А то мы не узнаем, могут мальчишки что-то подобное делать одни или не могут. А вот ты меня можешь заставить что-то сделать такое, что тебе хочется?
Она отрицательно затрясла головой.
- Почему не можешь?
- Там - она прикоснулась к моей груди, а затем и головы, - два Коли.
Ей явно не хватало слов и даже как я думаю, она и сама не понимала, почему так происходит. Но я всегда чувствовал ее желание влезть в мои мысли и то, что она говорит обо мне, вполне может быть. Нас действительно двое. И то, что она не может мне внушить что-то свое даже хорошо.
- А мамичке ты тоже так не можешь делать?
- Могу, но не хотеться.
- Фу-у-у, ну и задачку ты мне задала. Даже и не знаю, что мне с тобой делать. Если все оставить, так как есть, то твой дар может пропасть, учить тебя, как мне кажется, только портить, не по Сеньке шапка. - Я задумался, а все смотрели на меня в ожидании, что же будет дальше. Наконец Юрок как самый нетерпеливый заметил:
- Ну что Семеныч, будем и дальше, херней маяться, или делом займемся? Мне надо сегодня дома быть, помогать уголь в сарай перетаскивать.
- Ну а чего молчал? Сейчас пойдем все и поможем. Много там угля-то?
Мне не столько эта помощь другу важна, хотя и это не последнее дело, он же помогал мне, почему и мне не сделать то же самое, мне хотелось просто отвлечься от задуманного мной эксперимента, который пошел непонятно куда, отвлечься, чтобы подумать и принять правильное решение. Очень серьезно подумать.
- Давайте одеваться и все пойдем уголь перетаскивать. А наши занятия перенесем на другой день. Только вы пацаны не болтайте нигде о том, что увидели. Я уже вас предупреждал, что если станете об этом рассказывать налево и направо, то в скором времени вас запрут или в психушке, или в каком-нибудь научном институте, откуда вам уже не выйти никогда. Так что молчок. Понятно?
- Понятно конечно, что ты нам постоянно об этом талдычишь, мы же не маленькие, и сообразить, что тут было мы в состоянии. Но ты, Коль заметь, какая девчонка тут с тобой живет. Сила! - И Вилян добавил к своим словам два больших пальца, как бы дополняя этим жестом свои слова.
Глава 23.
Тетя Тоня приехала из Москвы несколько неожиданно. Я знал, что отпуск у нее до двадцатого ноября, а она приехала пятнадцатого. Приехала рано утром, поезд из Москвы так прибывал в наш город. И она, открыв своим ключом квартиру, смогла убедиться, что "охрана" спит. То есть - на страже. Мы с Виляном просидевшие почти до полуночи спали непробудным сном, пришлось тете нас будить.
Вчера мы с ним долго обсуждали, как нам быть дальше с Лизой. И Юрок и Вилян мне пытались доказать, что девчонку надо показать специалисту, что мы не в состоянии ее понять, и что мы можем просто ее загубить своими потугами, чему-то научить. Я уже принял решение, но подключить своих друзей к обсуждению этого вопроса был просто обязан. Не стоит за них постоянно думать, могут и привыкнуть. А мне нужно чтобы они еще и мыслить учились самостоятельно, и принимать решения, беря тем самым на себя ответственность за эти решения. Вот я вчера потихоньку и наталкивал его на мысль что показывать ее никому нельзя, наоборот ее надо пока что спрятать. Вилян, правда, так и не понял, как это спрятать. Он возмущенно мне так и сказал:
- Ты что Семеныч, хочешь, чтобы девчонка нигде не училась? Так она же в результате будет дикой, неграмотной ведьмой. Чем ты тогда лучше ее родственников цыган. Они хоть знали, чего хотели от нее, а ты, даже не зная, что хочешь от девчонки, тем не менее, пытаешься ее также как и цыгане оставить безграмотной невеждой. Или я чего-то не понял?
- Ну а ты-то сам подумал? Я тебе уже целый вечер пытаюсь помочь понять суть дела, а ты уперся, что ей надо учителя. Надо! Я разве против? Но где его нам найти? Учителя!
Я кроме всего еще был настроен сохранить ее талант не только ради науки, как они оба предлагали, я планировал совсем другое. Сохранить ее, и использовать ее талант в решении более глобальных задач. Именно так, а как иначе. Только глобальные, мы от скромности не умрем. Одной, из которой будет перестройка этой самой науки. То, что сегодня возле стОящих людей, действительно продвигающих науку в целом по стране, примазались многочисленные прилипалы, я в курсе. И пока в стране не наладится дело по поиску действительно необходимых людей, с мозгами и желанием что-то делать, то и прилипал с каждым годом будет все больше и больше. Целые научные институты будут делать только вид, что они занимаются продвижением науки в стране, а сами палец об палец не ударят в этом направлении. В отличие от своих друзей я понимал, что найти в настоящее время действительно нужного нам человека, который поймет сразу, что ему досталось в виде этой девочки, мы не сможем. Этот феномен может вырасти в очередную Джуну, которую в моем времени задолбали всякими научными изысканиями, пытаясь понять, что все это значит. Причем пользовались в основном при этом методом "тыка", как и положено несведущим в этом вопросе людям. Точно мне конечно не известно, так только, с ее слов, как по телевизору, так и по книгам, после того как забросили человека, посчитав, что это обычное шарлатанство. Слишком много и здесь "прилипал" работало. И самое многое, что можно понять из всей этой истории с Джуной - это то, что никто ничего в этой области не соображает, так как это и положено мыслящим созданиям. Хотя насколько мне помнится, было в 80-е годы работающее НИИ под Зеленоградом, где проводились опыты по внедрению в чужое сознание и программированию психики, даже название где-то подсмотрел: - "Научный центр психотроники". А в 90-е годы, так там вообще - как с цепи сорвались, чуть ли не при всяком научном центре стали появляться люди, пытающиеся познать непознанное. Но что конкретно там изучали, я не в курсе, только то, что из печатных изданий узнал, и все. Мне еще порой кажется, что вся научная братия, занимающая этими околонаучными изысканиями, все тем же всевышним были обречены, ничего не "усмотреть" в таких людях. Не знаю, врать не хочу. Одно мне понятно. Пусть не сразу, но учителя в школе все равно увидят, насколько необычна эта девочка и ее, в конце концов, запрут. Где ее заныкают, куда отправят, мне не известно будет, никто даже не потрудится об этом сказать, а еще вероятней, что и всех кто знал об этом феномене тоже....
Я это понимал, а окружающие меня люди нет. Вот я и добивался от Виляна и Юрка, чтобы они до этого "доперли" сами. Хотелось, конечно, чтобы они дошли до понятного и вразумительного решения, но никак у них не укладывалось в голове, что с девочкой могут поступить как с подопытной крысой. Ну не укладывалось в сознании, пусть лишь всего подростка, но уже Советского человека, что в стране свободной от капиталистической жажды денег любыми путями, могут появиться такие вот люди, которые захотят лишить счастливого детства девочку.
Вот и засиделись мы, обсуждая эту проблему допоздна. Я все-таки смог убедить Виляна, что вопрос этот еще предстоит нам долго решать в поисках решения. Главное, что он согласился со мной насчет Лизы - отдавать ее в обычную школу нельзя, это он усвоил все-таки правильно.
Время у нас до отбытия в школу еще было и пока пили чай, а я пил кофе, индийский, привезенной тетей в подарок мне лично, так как она заметила, что я его люблю. Нет не этот сурагат, под названием "индийский кофе", который как я помню, был основным в категории кофе на полках магазина "Березка" появившихся почти в каждом городе в канун Всемирного Молодежного фестиваля в Москве в 1957 году. Я даже будучи "бомжом" пил более солидный кофе, хоть и растворимый только, но на основе обжаренных кофейных зерен, а вот что такое сублимированный, как на упаковках писали, я так и не узнал тогда. Я был рад и этому, что привезла тетя в подарок, так как это значит еще и то, что она обо мне помнила. Помнила, не смотря на то, что времени, судя по ее рассказу, у нее там явно не хватало.
Тетя торопилась поделиться со мной своими успехами и, хотя присутствие постороннего человека ее сковывало, но главное она вкратце мне рассказала.
- Ты, Колюша, как в воду глядел. Я приехала не то, что вовремя, я там появилась как ангел хранитель. Для Костика конечно, да и в стариков как мне кажется, жизнь вдохнула. Мама Костика лежала в больнице, а отца его привезли домой, так как он собирался помирать у себя дома. Косте приходилось мотаться одному то к маме, то у отца около постели сидеть. Он хоть и нанял сиделку, но сам посуди, что она может. Утку подложить, да уколы сделать. Главное же в таком деле это когда рядом с тобой живая родная душа. Тут даже ничего не говоря больному, помогаешь одним своим присутствием. Когда я появилась возле умирающего папы Костика, он долго-долго смотрел, то на меня, то на сына, а потом сказал, что, по всей видимости, сын стал взрослым, раз сумел найти человека близкого ему и по духу, и по действиям. Не всякая женщина помчится за мужчиной, который уезжая, даже не позвал ее с собой и, не предложил руку и сердце. Ну, я его не стала убеждать, что Костя как раз и делал такие предложения, это я такая Фома неверующая, а он то, как раз на высоте был. Но я тогда поняла, что не стоит ему этого говорить. Тем более что Костя сказал, что родители и не ждали приезда сына. До его приезда пока мама еще могла ходить она и ухаживала за своим мужем. Раза два приходила бывшая жена Кости с дочкой. Она чуть ли не потребовала от его родителей, чтобы они все имущество движимое и недвижимое отписали в дарственной на внучку. При этом поносила своего бывшего мужа так, что даже терпеливая мама Кости не выдержала и выгнала ту из квартиры.
