Александр Мазин - Князь
– Не ждали, – Слада укоризненно поглядела на мужа. – Серегей сказал: ты у князя заночуешь.
– Намеревался, – ответил Устах. – Но князей много, вот и у меня ныне – свой, а вы у меня одни! Да и то сказать, разве есть здесь кто храбрей твоего мужа или краше тебя, Сладиславушка!
– Льстец! – засмеялась Слада. – Кушать будешь?
– Сыт. У князя поужинал. А меда чарку выпью.
– Мед у себя в Полоцке пить будешь! – вмешался Духарев. – Вели, Сладушка, принести кувшинчик угорского, из тех, что мне дьюла Такшонь в позапрошлом году прислал.
Кувшин принесли, обтерли, распечатали. К этому времени к ним присоединился и Артем. Он же и разливал.
Первая чарка – гостю. Но, вопреки обычаю, Артем первой плеснул матери. Слада пригубила, подержала вино во рту, затем кивнула: можно.
– Ну как, не скисло? – поинтересовался Устах, не без удивления наблюдавший за происходящим.
Слада покачала головой.
Артем наполнил чарку Устаха.
Духарев пристально поглядел на жену. Она спокойно выдержала его взгляд. Скиснуть вино не могло. И яда в нем, по мнению Сергея, тоже быть не могло: Духарев не зря велел принести позапрошлогоднее. Что за демонстрации?
– За Правду! – произнес он, поднимая свою чарку.
– За Правду! – Устах плеснул толику в сторону очага, хотя знал, что домашних богов в этом доме не привечают.
– Что тебе Святослав говорил? – спросил Духарев. – Или это тайна?
– Не от вас, – ответил тысяцкий полоцкого князя. – Ваш князь, как ты помнишь, опять звал Роговолта присоединиться к его войску.
– И Роговолт опять отказался?
– Опять, – кивнул Устах. – Ты же знаешь Роговолта. Он старшинство Киева признает, но в своей вотчине он сам себе великий князь. Пойти в войско Святослава, стать князь-воеводой киевским, как ваш Свенельд, ему зазорно.
– Но рано или поздно это случится, – заметил Духарев.
– Как знать. Недавно к нам Ольбард белозерский приезжал. Хотел Рогнеду за Трувора сговорить.
– И что же?
Трувор хоть и был вторым сыном Ольбарда Красного, но давно уже обитал в Киеве и имел на Горе свое подворье, неподалеку от духаревского. Правда, жил в основном не там, а в воинском городке, вместе с гриднями. Теперь, когда Машег наместничал в Хузарии, а Понятко служил воеводой-тысяцким у великого князя, Трувор стал правой рукой Духарева и был в его дружине первым после батьки. И варягов под ним было вчетверо больше, чем в дружине отца. А над ним – только сам воевода да еще Святослав. И все-таки он – воевода, а не князь. Княжение в Белозерье отойдет к старшему брату. Нет, Трувор Рогнеде – не ровня.
– Роговолт отказал?
– Ответил: за старшего, за Стемида, отдам. Но только водимой[28]женой. А у Стемида, ты знаешь, жена есть, да не простая варяжка, а дочка самого ярла Харальда. И Роговолту это ведомо. Так что, по сути, отказал. А мне было велено намекнуть, что ежели захочет Святослав Рогнеду за Ярополка взять…
– Ярополк – мальчишка!
– Роговолт готов подождать.
– Роговолт – да. А Рогнеда?
– Подождет и она. Ей и в Полоцке неплохо. Хотя девка растет гордая. Князь, ты знаешь, в ней души не чает. Потакает во всем. Зато красавица будет! Может, ее за твоего Артема посватать, коли Святослав откажет? Что скажешь? Я бы пособил…
– Я невесту у Трувора отбивать не стану! – решительно заявил Артем.
– Помолчи! – оборвал его Духарев. – А тебе, Устах, спасибо за предложение. Но пусть сначала Святослав откажет, тогда и говорить будем. Скажи лучше, понимает ли Роговолт, что Полоцку с Киевом не тягаться? Даже на пару с Белозерским князем. Это ведь не с новгородцами огнища делить. Да и новгородцы, коли начнет Роговолт спорить с Киевом, в стороне не останутся. У них к вам давняя нелюбовь. Ты знаешь, я Роговолта высоко ставлю, хорошего от него видел много и дурного ему не хочу. Если он отказался участвовать в будущем походе, Святослав ему не простит. Неужели Роговолт этого не понимает?
– Понимает, – кивнул Устах. – Сам он не пойдет. Но то – Роговолд. А вот мне, к примеру, воеводой у Святослава быть не зазорно, а почетно.
«Ну и ну, – подумал Духарев. – Неужто Устах хочет от Роговолта уйти?»
– Роговолт сам не пойдет, – сказал Устах. – Но дружину даст. И дружину эту поведу я.
В тот вечер Духарев так и не поговорил с женой о булгарских событиях. Отложил на следующий день. Вернее, на следующую ночь…
Глава 11,
в которой Духарев узнает кое-что весьма занимательное о происхождении своей жены
– …Глупый! – сказала Слада. – А то я не знаю о тех девках, что тебе постель греют в походах? А то я не помню, скольким молодухам ты в Торжке юбки задирал! Ужель ты думаешь, что я стану тебя ревновать к девушке, которая тебя спасла?
– Так то девки… – промямлил Духарев. – А то… боярышня!
Они лежали в постели, в полумраке, разгоняемом лишь трепещущим огоньком изложницы. Сергей рассказал жене о случившемся в Преславе. Не утаил ничего…
Но оказалось, что жене и так известно практически все, включая и то, что некая булгарская боярышня три ночи провела в его постели. Нашлись рассказчики и без Духарева. Видно, кто-то из дружинников поделился информацией с женой, а та, в свою очередь…
Впрочем, не важно. Самой пикантной, с точки зрения Духарева, части этой истории Слада не придала особого значения.
– То местечко, до которого вы, мужи, лакомы, что у боярыни, что у челядинки… – Слада засмеялась. – Да ты ведь даже и не приголубил ее, Сережа! Жалеешь небось?
– Слушай, неужели тебе все равно? – Сергей даже немного обиделся.
– Раньше было не все равно, – ответила Слада. – А теперь привыкла. Сколько лет живу среди язычников…
– Но ты-то терпишь…
– Так мне никто, кроме тебя, и не нужен, – просто сказала Слада. – И я благодарна тебе, Сережа, за то, что здесь, дома, ты только со мной.
– Так и мне не нужен никто, кроме тебя, Сладушка! – Сергей обнял ее, притянул поближе. – А сейчас я задам тебе вопрос, на который ты можешь не отвечать. Но я очень хотел бы, чтоб ты ответила. Я ведь не всю правду рассказал тебе о том, что было в Булгарии.
Духарев почувствовал, как она мгновенно напряглась.
– А что там было?
– Это ведь не меня хотели отравить на том пиру, Сладушка. Не меня, Артема.
Женщина тихонько ахнула.
– И я очень хочу, родная моя, знать, почему его хотели отравить. Ты знаешь?
Слада молчала. Прижалась головкой к груди мужа, дышала часто-часто… Но молчала.
«Она что-то знает, – подумал Сергей. – Что?»
– Расскажи мне, милая, – попросил он. – Что бы это ни было: позор, бесчестье, преступление – я все равно должен знать. Иначе я не смогу защитить нашего сына…
Сладислава отстранилась от него, приподнялась на локотке. Решилась.
– Хорошо, – сказала она. – Я расскажу. Но поклянись, что никому… Нет, не клянись! Выслушай, а потом сам решай, как тебе хранить эту тайну… Момчил и я… Мы не брат и сестра.
Ей требовалось немалое мужество, чтобы наконец сказать мужу то, что она скрывала так долго.
– Вернее, мы не родные брат и сестра. У нас разные матери. На матери Момчила отец женился уже здесь, в Киеве… А моя… Она булгарка. Ее имя Богуслава, и она…
Слада запнулась, но лишь на мгновение. Сколько лет она хранила эту тайну. От всех: от брата, от мужа…
– Богуслава, моя мама, – дочь кесаря Симеона! – на одном дыхании произнесла Слада.
Ну вот и все.
– Да… – только и мог сказать Духарев. – Да… Теперь мне кое-что понятно…
И рассказал жене о предупреждении Такшоня. И о словах Людомилы, что Артем, дескать, очень похож на кесаря Симеона.
Слада прикусила губу. Сколько лет она хранила эту тайну… И чуть не погубила собственного сына.
Но откуда она могла знать об этом сходстве. Она ведь его не видела, своего деда Симеона…
Сергей угадал ее состояние, снова обнял, прижал к себе…
– Всё, милая, всё обошлось! Не казни себя!
– …Они любили друг друга, мама и отец, – говорила Слада. – Но было им счастья – одиннадцать месяцев. Венчались они тайно, сразу после смерти Симеона. Дед, может, и разрешил бы дочери выйти замуж за любимого, своего ближника, но Петр – никогда. Венчались и покинули Булгарию. Петру в первые годы царствования было некогда их искать. После искали. Может, сам Петр, может, ромеи… Но мама умерла через две седьмицы после моего рождения. Об этом в Киеве все знали. Отец распустил слух, что, мол, я тоже умерла. После женился на моей кормилице. Момчил – ее сын. Кормилицы… Она умерла уже в Полоцке, от поветрия. Отец нас отослал в Торжок, а сам остался с ней, заболел и тоже умер. Так вот мы с Мышом и осиротели. А потом появился ты…
– М-да… До чего ж замысловатая штука – жизнь, – пробормотал Духарев. – Выходит, я уже два десятка лет женат на булгарской кесаревне. Может, стоит потребовать себе булгарский престол?
