Андрей Бондаренко - Аляска золотая
– Доусон – так я решил назвать новый посёлок, на месте слияния Юкона и Клондайка. А в третьем вигваме надо устроить маленький продовольственный склад – для собачьих упряжек, которые зимой будут перевозить золотосодержащий песок в Александровск: три-четыре бочонка с китовым салом и моржовым мясом и пять-шесть мешков с вяленой неркой. Только сложить всё это надо будет на каком-нибудь высоком помосте, чтобы мыши не добрались, а вход в вигвам завалить чем-нибудь, или тщательно зашить. И на месте индейского лагеря мы заложим аналогичный склад…. Кстати, капитан, сколько будет миль до стоянки атабасков?
– Порядка семидесяти пяти. Если завтра утром тронетесь налегке, то к вечеру следующего дня доберётесь. У вас ведь, сэр командор, именно такие планы?
Поразмышляв с минуту, Егор сообщил:
– С утра я, подполковник Ухов, Айна и три плотника, отправимся к Последнему озеру. Да, пойдём налегке, чтобы быстрее добраться до лагеря индейцев. Возьмём с собой только плотницкий инструмент, да минимум продовольствия. На озере потники займутся сборкой шлюпки, а Иван и Айна проведут ревизию припасов, которые заготовили атабаски, отберут нужное для первого рейса, займутся упаковкой. Я же вернусь обратно во второй промежуточный лагерь, прихватив с собой двадцать молодых индейцев. Пятерых атабасков я оставлю вам – в качестве выносливых носильщиков. А остальных пятнадцать нагружу самым необходимым и пойду вместе с ними к Последнему Озеру. Думаю, что так будет гораздо быстрее, чем ждать, пока к истокам Юкона прибудет первый катамаран. Когда корабельная шлюпка будет собрана, мы загрузимся в неё и поплывём: сперва по озеру, потом по Юкону – до устья Клондайка. Возьмём с собой с десяток атабасков на их каяках, к которым хитро крепятся небольшие грузовые плоты. Сегодня у нас уже шестнадцатое июля. Поэтому – надо торопиться! А вы, капитан, догоняйте нас по мере готовности. Вопросы имеются?
– Да чего уж там, всё ясно! Тем более что всё это уже подробно обсуждалось, да и не один раз, – мудро и чуть устало усмехнулся Йохансен.
Подошли Свен и Дмитрий Васильев.
– Александр Данилович, мы случайно не помешаем? – вежливо поинтересовался сержант. – Тогда посмотрите сюда, – старательно разложил на плоском камне карту, грубовато нарисованную (ещё в Александровске) Айной – синими чернилами на желтоватом листе тайванской бумаги. – Всего на пути к Последнему озеру насчитывается семь крупных порогов. Свен к индейскому лагерю специально шёл не по тропе – коротким путём, а вдоль русла реки – по высоким скалам. Так что он каждый порог сверху осмотрел внимательно…
– Каждый осмотрел. Очень внимательно, – хладнокровно подтвердил Свен.
– Так вот, – продолжил Васильев. – Четыре из них, действительно, очень опасные. Там катамараны необходимо разгружать, разбирать и обносить берегом. А три – вполне проходимые. То есть, их можно преодолеть на груженых катамаранах…. Мы же торопимся? А это поможет сохранить целую кучу времени! Так как, Александр Данилович, даёте добро на прохождение трёх порогов?
Егор долго думать не стал и сразу же перевёл все стрелки на Йохансена:
– Я лично не видел этих перекатов, бурунов и водоворотов. Следовательно, ничего не могу решать. Скажу честно: не готов! Вот вам капитан Йохансен, а со следующей шлюпкой прибудет и адмирал Людвиг Лаудруп. Пусть они тщательно осматривают пороги, и по каждому из них принимают конкретные решения.
Тропа к летнему стойбищу атабасков проходила в стороне от русла реки и только в одном месте делала петлю около высокого обрыва, с которого открывался потрясающий вид на длинный порог, третий – если считать от речного истока.
Егор стоял на краю обрыва и с уважением наблюдал за этим природным буйством. Общая длина порога превышала полкилометра. Водный поток здесь нёсся вперёд с совершенно бешеной скоростью. Вокруг всё гремело и гудело, над ущельем висело шесть больших радуг – разной яркости и кривизны. Белые буруны были беспорядочно разбросаны по всему речному руслу: одни были стационарными, то есть, постоянно находились на одном и том же месте, другие же медленно перемещались в самых различных направлениях. Буруны угрожающе клокотали и яростно плевались во все стороны…. Ближе к концу порога на реке единолично властвовал гигантский водоворот, без видимых усилий затягивающий в свои тёмные недра разнообразный речной мусор.
– Да, мощная штуковина! Я бы назвал этот порог – Длинным! – торжественно объявил Ванька Ухов. – Будем надеяться, что у капитана Йохансена и адмирала Лаудрупа хватит благоразумия – обойти его стороной. Хотя сделать это будет сложно: больно уж крут подъём на скалы ущелья…
В лагере атабасков их встретили приветливо и радушно. Дела у молодых индейцев, благодаря тёплой и слабо-дождливой погоде, шли просто отлично: было заготовлено порядка трёх тонн вяленого лосиного мяса, закопчено много бобрятины, зайчатины, тушек диких гусей, уток и куропаток, насушено впрок всяких съедобных корней, грибов и лекарственных трав.
Супруги Уховы-Безуховы и русские плотники остались на берегу Последнего озера – готовиться к предстоящему походу вглубь Аляски, а Егор, прихватив с собой пятнадцать выносливых атабасков, на рассвете следующего дня направился обратно ко второму промежуточному лагерю: главным образом за всяким инструментом, различными железяками, стеклом и крепкими дубовыми досками.
Уже вечером, когда до запланированного для ночлега места оставалась часа полтора, они вышли к каменной террасе, нависающей над Длинным порогом.
Егор заглянул вниз и непроизвольно вздрогнул: по бурным водам реки, отчаянно прыгая по белым бурунам, летел (именно, что летел!) тяжелогружёный катамаран, на горизонтальной площадке которого находились капитан Йохансен, Томас Лаудруп и два шведских гренадёра.
«Вот же, мать их!», – разразился потоком солёных ругательств невыдержанный внутренний голос. – «Зачем же так рисковать? А Людвиг, спрашивается, куда смотрел? Даже собственного сына не удержал на берегу, таракан датский!».
Йохансен изо всех сил навалился на мощное весло правого борта, катамаран послушно ушёл влево, уверенно огибая страшный водоворот…
«Надо же, проскочили! – облегчённо выдохнул внутренний голос. – «А ты, братец, всё переживал и праздновал труса! Йохансен, он туго знает своё дело…».
Тем временем к началу Длинного порога приблизился и второй гружёный катамаран, управляемый Дмитрием Васильевым, Свеном и двумя русскими солдатами.
«Наверное, солдаты прибыли со второй шлюпкой, вместе с адмиралом Лаудрупом», – нервно предположил внутренний голос.
Катамаран продвигался по речному руслу смело и уверенно, ловко лавируя между злобными бурунами.
Неожиданно раздался резкий хлопок, подхваченный чутким эхом ущелья, и речное судно тут же развернулось на девяносто градусов, завалившись на левый борт.
«Это лопнул, напоровшись на острый камень, один из воздушных пузырей!», – тут же доложил вездесущий внутренний голос. – «Плохо дело, братец, очень плохо!».
Ещё через десять-пятнадцать секунд нос катамарана, потерявшего управление, попал в гигантский водоворот, закруживший несчастное плавсредство словно обыкновенную сосновую щепку….
Прошло три минуты, и катамаран, полностью втянутый в водяную воронку, исчез навсегда.
Через некоторое время – ниже по течению реки – на поверхность всплыли неопознанные деревянные обломки, один из воздушных поплавков, несколько тюков и бочонков. В бурных водах замелькали человеческие головы.
«Только две – из четырёх», – скорбно вздохнул внутренний голос…
Глава восемнадцатая
Торнадо[35] над Юконом
Всё было готово к отплытию: корабельная шлюпка загружена, к трём индейским каякам – с помощью полутораметровых деревянных шестов – прикреплены небольшие плоты, к брёвнам которых были приколочены дубовые доски. К доскам, в свою очередь, крепились бочонки с китовым салом, моржовым мясом и икрой нерки. И уже поверх бочонков размещались объёмные тюки со звериными шкурами, используемыми при возведении индейских вигвамов.
«Правильно всё! Атабаски для нижних рядов выбрали такие грузы, которые не бояться высоких речных волн», – одобрил рассудительный внутренний голос. – «А грузовые плотики – просто замечательная придумка! Заострённый нос, полужёсткая сцепка…. К самому плоту жердь крепится намертво, а к корме каяка – с помощью длинного деревянного штыря, который свободно «ходит» в специальном гнезде…[36]».
Солнце уже оторвалось от линии горизонта, можно было трогаться в путь, ждали только Айну, которая ушла в индейский лагерь за своей любимицей – молоденькой волчицей по кличке Вупи.
– Что такой смурной, Александр Данилович? – заботливо поинтересовался Ухов-Безухов, сидящий на свежем осиновом пеньке и сосредоточенно покуривающий короткую чёрную трубку. – Ты вчера из второго промежуточного лагеря вернулся уже поздним вечером и сразу завалился спать. Но я заметил – что-то не так….
