Александр Мазин - Княжья русь
«Вот верные слова, — подумал Сергей, который тоже частенько сетовал на сложность отношений с волжскими булгарами. Налоги они с купцов брали просто грабительские.
Тем не менее торговать с ними всё равно было выгодно. В Булгаре и Биляре производились товары разнообразные, качественные и сравнительно дешевые, несмотря на изрядное мыто. Тем более — везти недалеко. Победить не победить, а прижать черных булгар было бы совсем неплохо.
— Как думаешь, боярин, если мы на них наедем, как поведут себя другие бохмичи? — спросил Добрыня.
Вопрос был сложный. Зона коммерческих интересов торгового дома «боярин Серегей» лежала, главным образом, на христианских территориях. Было у него свое крепкое подворье в Булгаре. И свой надежный человек в булгарской столице. Но дальше Булгара у Сергея «баз» не было. А очень хотелось бы. Волга, как-никак, в Каспийское море впадает. А Каспий, по-здешнему — Хвалынь, это выход на Ширванские Шеку и Шемаху, это — другой выход на Византию. И на персов…
— Думаю, они не станут вмешиваться, — сказал Сергей. — Однако волжские булгары — народ не слабый. Прежде чем начинать с ними войну, следует узнать о них побольше.
— Узнай, — разрешил Владимир. — Если нужна какая помощь — скажи.
И встал, дав понять, что разговор окончен.
То, что волжские булгары не большие словене, чем хузары, князя ничуть не смутило.
Впрочем, мало ли несловенских племен уже сейчас платят дань Киеву и, отдельно, его великому князю? А общая политика расширения и укрепления государства Сергею была по душе. Лишь бы в этой политике опять не взыграли мотивы воинствующего язычества.
Эх, крестить бы Владимира… Смутно помнилось Сергею из той, прошлой жизни, что крестителя Руси тоже звали Владимиром. Но вряд ли этот Владимир — тот самый. Слишком уж усердно он корчует христианские корешки, посаженные бабкой Ольгой. Эх, неправильно это! Речь даже не о том, что сам Сергей — христианин. Всякому знающему человеку видно, что время язычества истекает. К сожалению, истекает оно частенько — человеческой кровью.
Главаседьмая
Два года спустя
Лето 984 года от P. X
ВЕЛИКИЙ ГОРОД
Вот он, Булгар Волжский, — сказал приказчик Кишка хозяйскому сыну Илие-Годуну. — Великий город, торговый. Кабы наш Киев таким стал, мы б горя не знали!
Гошка глядел и мысленно соглашался. Большой город. Богатый. Кое-что о нем Гошка уже знал. Родичи рассказывали, парс Артак, который как-то прожил здесь пару лет у здешних знахарей.
Знал Гошка, что живут в Булгаре люди веры бохмичи. Что на хорошем месте стоит сей стольный град народа черных булгар. Хорошем для торговли. Еще слыхал Гошка, что булгары черные не больно воинственны, однако и свой кусок отхватить не упустят.
Хузарский хаканат, когда в силе был, булгар под собой держал. А как ослабела власть хакана, тут Булгар и поднялся. Едва Святослав хузар под себя подмял, эти тоже сунулись — пограбить ослабленного соседа…
И тут же крепко получили по зубам. Закаленная многими войнами Святославова рать прошлась по булгарским землям, как коса по луговине. Но данью обязать этих булгар Святослав даже не пытался. А может, просто не торопился. Удержал бы тогда Святослав за собой хузарские земли — болгары бы сами на поклон пришли. Мимо хузар по Волге-Итилю не пройти.
Как бы там ни было, но Владимиру покорить булгар было бы не только выгодно, но и лестно. Пока что он лишь возвращал завоеванные отцом земли, а тут — новое приобретение.
Однако те из русов, кто ходил сюда в последние годы, отзывались о булгарах почтительно. После учиненною Святославом разгрома эмир булгарский давно уже оправился. Черные булгары — народ умелый, работящий, земля богатая, лежит выгодно. Отстроился Булгар, укрепился и стал, пожалуй, сильней прежнего.
А насколько сильней, это и предстояло выяснить разведке. То есть Богуславу, который отправился в Булгар с отцовским караваном.
Караваны такие ходили и в Булгар, и через Булгар. И считался этот путь много безопасней тех, что шли через Европу.
Сначала торговые гости-русы двигались водой: вверх по Десне, мимо Чернигова, мимо Нового города сиверского, потом, волоком, — на Оку. Дальше, по землям вятичей, нынче тихих и покорных. В прошлом году они поднялись было против великого князя и были замирены жестоко, с большой кровью. На дорогах лесных рябило от столбов с колодами, в которых лежал прах сожженных по вятичскому обычаю мертвецов. Более лесовики не поднимались. Теперь здесь было безопасно еще и потому, что на важных местах волей Владимира ставились княжьи погосты, городки и города. В них садилась княжья русь: наместники, тиуны и верные бояре из Владимировой гриди.
Многие из тех новоставленных наместников и бояр были добрыми друзьями сына боярского, потому караван то и дело останавливался, чтобы Богуслав мог попировать и поохотиться с местной дружиной.
Гошка по праву младшего брата участвовал и в пирушках, и в ловитвах. Но если пить больше чарки Богуслав ему не дозволял, то зверя Гошка бил не хуже прочих.
Еще у братьев появилась забава — выставлять Гошку биться с местными «детскими».
Гошка и в Киеве был непоследним из сверстников, а здесь и вовсе бил всех, даже тех, кто был старше и больше.
За те годы, что прожил Гошка в новом роду, он не только подрос на две пяди, но и раздался в плечах так, что доспехи одиннадцатилетнего Богуслава пришлись ему почти впору. А уж умением воинским Гошка сейчас не уступил бы и настоящим отрокам.
Старший брат им явно гордился. И бился о заклад с местными воеводами, что Годун одолеет любого сверстника.
Ни разу не проиграл, хотя среди Гошкиных противников попадались и дети варягов, и потомки нурманов. Однако ни у кого из них не было такого пестуна, как Рёрех. И таких учителей, как Артём и Богуслав, владевших не только варяжским двуручным боем, но и уловками ромейских благородных патрикиев, которые, не отличаясь большой силой, могли биться (и успешно) с двумя-тремя противниками, превосходящими их и силой, и тяжестью оружия.
Впрочем, пока воины пировали, торговые люди боярина Серегея тоже времени не теряли: меняли киевские ремесленные товары на здешние: рухлядь, мед, воск, бобровую струю, весьма ценимый булгарскими лекарями барсучий жир и иные лесные богатства. Скупали дешево, потому что деться вятичам было некуда. Самим вести торговлю им не то чтобы не разрешалось — не с кем было. Раньше с хаканатом Хузарским торг вели, да и то хузары сами к ним приходили. А самим куда-то идти из чащ своих вятичам было то ли боязно, то ли просто непривычно. Вот и выходило так, что добычу свою лесовики могли либо продать задешево проезжим купцам, либо принести на княжьи погосты, где ее оценят еще дешевле.
Миновав земли вятичей, караван пошел быстрее. Уже без пиров и молитв.
Плыли мимо мещеры и муромы, мимо земель союзных (пока жив страх перед Киевом) мордвы и черемисов. Теперь шли сторожко, выставляя по ночам дозоры, в постоянной готовности столкнуть суда в реку и уйти на стрежень, если возникнет настоящая опасность.
Береглись, но особо не боялись: караван охраняли два десятка Серегеевых гридней, да и сами купцы-приказчики, хоть и не могли сравняться в воинском умении с дружинными, но тоже знали, с какого конца копье держать. И как влупить стрелу с тридцати шагов в наглый воровской глаз.
Местные не раз выходили к русам. Поговорить. Поторговать. Проверить, нельзя ли взять даром. Пару раз объявлялись самозваные князьки: требовали мыто. На показанный шиш не обижались. Это игра такая. Вдруг пришельцы испугаются и заплатят. Не испугались, ну и ладно. Других подождем.
Гошке всё было необычно и интересно. Чужие обычаи, новые места, славные истории, которые рассказывали по вечерам у костра.
И уважение, с которым относились к нему торговые люди, тоже нравилось. Славно быть боярским сыном, будущим гриднем!
О своей прежней жизни в Полянском роду на краю Дикого Поля Гошка вспоминал редко. Но — вспоминал. Эх, будь на месте того Гошки он, теперешний, непременно сумел бы своего кровного отца оборонить от копченых…
К Великому городу, как иной раз называли Булгар словене, подошли посуху.
На берег высадились раньше. Наняли местных возчиков, перегрузили товар на телеги. Так было выгоднее: за право торговать со стругов булгары брали с купцов большее мыто.
После спокойного водного пути меж дремучих лесов, нарушаемого лишь криками птиц, скрипом мачт, плеском весел да неторопливыми речами словен, дорога на Булгар больше напоминала безумные косяки идущих на нерест рыб. Или еще вернее: истошный грай сотен дерущихся ворон.
По просторному, крепко убитому шляху в обе стороны ползли, брели, ехали, рысили и скакали, взбивая мелкую пыль, тысячи сапог, колес, копыт и мозолистых верблюжьих ног.
Сначала эта мельтешащая, мычащая, визжащая, вопящая толпа напомнила Гошке походное движение войска, но — только издали. Вблизи становилось ясно, что движение происходит в полном беспорядке.
