Михаил Ланцов - Славься! Коронация "попаданца"
Стамбул же, как и предполагал Александр, просто взорвался после получения известий о желании русского Императора идти войной весной будущего года. Практически все руководство Великой Порты охватила нешуточная паника. Абдул-Азиз[122] и Али-паша,[123] находящийся в это время в должности визиря, пытались хоть как-то стабилизировать обстановку, впрочем, без каких-либо успехов. Из-за чего османская элита стала стремительно разваливаться на два неравных лагеря.
С одной стороны выступила небольшая часть военных и духовных лидеров. Довольно быстро в этой среде выделился Осман Нури-паша,[124] сохранивший не только ясность мысли, но и трезвость рассудка. Он, конечно, имел невысокое звание, но энергия и духовная твердость поставили его фактически в лидеры партии «ястребов». Осман не испытывал иллюзий и отлично понимал, что выиграть войну у русских в сложившихся политических обстоятельствах нереально. Даже при активной материальной помощи европейских держав, которую они все стали активно, но тайно оказывать. В Османскую империю хлынули полноводной рекой старые винтовки и пушки, за которые Стамбул платил вполне солидные деньги Осман морщился от поведения европейцев, использующих Великую Порту как вторичный рынок для своего старья, но никоим образом не высказывался против подобной тенденции. Да, табакерочные винтовки и капсюльные «шарпсы» под бумажный патрон были не самым лучшим оружием, но они были. И, что самое главное, были сильно лучше того, что имела на вооружении турецкая армия. Так что Нури-паша прикладывал все усилия для того, чтобы это не самое современное оружие незамедлительно поступало в войска. Считая, что, несмотря на все прогнозы, нужно дать бой с надеждой на то, что Аллах пошлет правоверным удачу в бою и явит свою благодать.
Партию же «трусливых куриц» составили все остальные офицеры и сановники Великой Порты. Они увлеченно стали ругаться и рядиться, пытаясь «встать удобнее», чтобы после разгрома собственной державы сохранить хотя бы часть своего влияния. Как несложно догадаться, никакого лидера у них не имелось, так как эти люди действовали «каждый сам за себя», преследуя исключительно личные интересы.
Впрочем, несмотря на совершенное расстройство управления Османской державы, Великий визирь не оставлял попыток избежать военного столкновения. Так, например, уже спустя неделю после получения известий о столь печальных намерениях своего северного соседа из Стамбула в Москву выехала большая дипломатическая делегация в традиционном восточном стиле. В частности, она везла многочисленные подарки «на коронацию» Александра III, желая, «между прочим, обсудить ряд политических и экономических вопросов». Али-паша искренне полагал, что если уступить России кусок Бессарабии, взятый у нее по итогам Крымской войны, и отдать несколько крепостей в Закавказье, то Александр умерит свой аппетит и будет шанс договориться. По крайней мере, он хотел в это верить. Но он не был наивным человеком. Отнюдь. Жить в ожидании «северной бури» он не мог. Ему требовалось нормально отдыхать, чтобы сохранять работоспособность и сосредоточенность, так как в противном случае затрещавшая от первого, еще робкого порыва ветра Великая Порта может попросту развалиться, не дожидаясь войны.
* * *Другим неприятным следствием официального начала предвоенного марафона стало фактическое отсутствие флота для решения ряда задач. Безусловно, война должна была носить исключительно сухопутный характер, но некоторые военно-морские операции провести все же требовалось. И для них деревянные парусно-винтовые фрегаты, шлюпы и корветы, которые составляли практически весь Российский Императорский флот, оказались неподходящим решением. Требовались броненосцы и мониторы или, на худой конец, бронированные канонерские лодки.
Конечно, имелись проекты тяжелых океанских мониторов, но их постройку Александр специально затягивал, дабы не надорвать бюджет и тщательно отработать технологию. То есть на 23 мая 1869 года их проект существовал только в виде некоторого количества чертежей и двух масштабных моделей, которые мучили в ЦАГИ, испытывая в экспериментальных бассейнах. И собственно все. Ну и более-менее завершенный план реконструкции санкт-петербургских верфей, персонал которых только недавно был большей частью направлен на учебные курсы самого разного характера.
— Что делать будем, Николай Андреевич? — Закончив читать отчет о текущем положении дел, Александр посмотрел на военно-морского министра Аркаса, также пребывающего в задумчивости.
— Ваше Императорское Величество, вы помните, что мне принадлежит основанное еще при вашем покойном родителе Русское общество пароходства и торговли?[125] В конце 1867 года мы с вами обсуждали вопросы возрождения отечественного военно-морского флота на Черном море. В те дни вы были очень сильно заняты делами, далекими от устройства флота, а потому всячески отрешались от моих предложений, направленных на возрождение Императорского военно-морского флота Черного моря.
— Я мало что помню из тех наших с вами бесед. — Александр задумался. — Вроде мы решились строить какие-то корабли. Что-то вроде барж.
— Не совсем баржи. Уступив необходимости, вы согласились на создание серии винтовых пароходов двойного назначения. Мало того, даже приняли некоторое участие в их проектировании, подключив ЦАГИ.
— Я не следил за развитием событий. Что у нас в итоге получилось?
— К середине 1868 года ЦАГИ утвердил обводы корпуса нового «коммерческого парохода» весьма необычной конструкции, и мы принялись их изготавливать. — С этими словами Николай Андреевич Аркас извлек из принесенной с собой папки несколько листов стандартного имперского формата с чертежами некоего судна.
Александр смотрел и удивлялся, смутно вспоминая свои эскизы, на которых когда-то изображал отдаленно знакомые силуэты десантных барж первой половины XX века. Однако с листов бумаги на него смотрели контуры совершенно иных кораблей, даже отдаленно не похожих на десантные баржи.
— Что это?
— Грузовой пароход типа «Сом».[126] Водоизмещение…
— Это я вижу. Тут все написано. Но ведь я показывал вам совершенно иные эскизы. Почему вы так серьезно переделали проект?
— Главной причиной стало мнение инженеров нижегородского судостроительного завода — пока что лучших специалистов в области пароходостроения России. Они посчитали, что, имея на руках срочный заказ крупной серии судов, лучше воспользоваться отработанными технологиями. Именно поэтому было решено оставить основным материалом дерево, ограничив использование металлического проката элементами набора. А дерево, — тут Аркас слегка развел руки, — диктует свои законы. Оно предпочитает плавные изгибы и равно не терпит как совершенно плоские участки, так и резкие изломы поверхности. Пришлось, насколько это позволили требования быстрой выгрузки на необорудованный берег, скруглять нижние части бортов и обводы в носу и корме. Да и рекомендации ЦАГИ подтвердили правильность выбора. Испытания в бассейне показали, что теперь скорость судов возрастет примерно на полтора узла от желаемой скорости.
— Хорошо. Но ведь эти корабли двойного назначения предназначались для того, чтобы использовать их в качестве десантных. Какое отношение они имеют к обсуждаемому нами вопросу?
— Я имел смелость просить в ЦАГИ поработать над вариантом данного проекта с чрезвычайно укрепленными бортами и увеличенной нагрузкой. Именно его мы и пустили в постройку на николаевских верфях.
— Под какие дополнительные нагрузки был рассчитан корабль?
— Машинное отделение, погреба, отводимые под артиллерийское имущество, и боевая рубка обшивается листами железной брони толщиной восемь имперских дюймов.[127] Плюс есть возможность разместить до ста английских тонн артиллерийского имущества.
— А палубы?
— Что палубы?
— Палубы вы какими листами брони закрывать будете?
— Зачем их вообще закрывать? — удивится Аркас.
— От попадания снарядов с больших дистанций. Они, к несчастью, падают под весьма значительными углами, потеряв, правда, большую часть скорости. Хм. Сколько их сейчас готово?
— Двенадцать уже используются, имея по нескольку грузовых рейсов. Еще семь спущено на воду и достраиваются.
— Скоро будут завершены?
— Не далее чем через два месяца. Там ведь довольно простые конструктивно корабли. Вы лично настаивали на том, что после решения проблем с юридическим статусом моря займемся постройкой нормальных мониторов для его защиты. Вот никто долговечными решениями и не обеспокоился. Поэтому строятся эти грузовые пароходы весьма быстро. Тем более что практически все оборудование для них я изготавливаю в Нижнем Новгороде, на судостроительном заводе, том самом, который речные пароходы строит. Силовые установки везут из Коломны. Винты мы…
