Влад Савин - Белая субмарина
На «Шарнхорсте» в этот раз сразу поняли, что произошло. И начался уже безнаказанный расстрел. Но два эсминца с правого фланга были уже на подходе, разогнавшись с экономических двенадцати до полных тридцати узлов, прикрываясь горящей «Айовой», они оставались пока незамеченными и были готовы выйти в атаку.
Зато Тиле увидел, как крейсер начал циркуляцию влево, волоча за собой хвост дымовой завесы. «Айове» достаточно было повернуть и пройти не так много, чтобы скрыться за ней, — но она продолжала идти курсом 60, принимая в себя новые немецкие снаряды. Хоть так, своим корпусом прикрыть эсминцы от немецкого огня. И они выскочили навстречу «Шарнхорсту», практически лоб в лоб, тридцать пять кабельтовых дистанции, и шестьдесят узлов скорости взаимного сближения.
Эсминцам надо было стрелять торпедами сразу, в первый же момент. У них были все шансы не промахнуться. Но молодой, неопытный, и потому отчаянно смелый командир «Хадсона» решил бить наверняка, еще немного, чуть-чуть, расстояние сокращалось стремительно, и так же быстро росла вероятность поразить цель. Еще чуть-чуть, еще секунда. И этой секунды у него уже не было. Первая башня «Шарнхорста» была развернута очень удачно, уже заряжены фугасные. Носовую надстройку «Хадсона» вместе с мостиком и передней трубой просто снесло, вспыхнул сильнейший пожар. По идущему следом «Бронсону» отработали шестидюймовые, попадание в мостик, в машину, пожар, ход эсминца сразу упал до пятнадцати узлов. Это была классика военного неумения, характерный пример: насколько вреден ввод в бой своих подразделений по частям. У двух эсминцев не ночью, а в ясный день, при малом волнении, против несильно поврежденного линкора шансов нет.
В боевой рубке «Шарнхорста» царила эйфория. Так не бывает, это не орднунг,[17] а полный разрыв шаблонов и попирание устоев военно-морской науки! Одиночный рейдер вообще не должен был атаковать эскадру, значительно превосходящую его в силах. Одиночный артиллерийский корабль категорически не должен сближаться с противником, превосходящим его весом залпа и бронированием. Рейдеру опасно идти сразу на главную цель при невыбитом эскорте. И еще множество пунктов помельче неписаного военно-морского кодекса, именуемого «тактика в боевых примерах». Однако это случилось, явная победа, линкор-недомерок бьет намного сильнейшего противника! «Айова» горит, вся кормовая надстройка от башни до трубы как сплошной костер. Что будет с янки дальше, он взорвется или утонет?
И тут прилетели самолеты, две девятки Ю-87. Тиле подумал, что и тут он оказался абсолютно прав, не доверяя геринговским выкормышам — как бомбить почти беззащитный транспорт — они готовы, а против сильного врага выжидают, интересно, какую «уважительную причину» придумал их командир, помешавшую быть над полем боя раньше? «Цеппелин» совсем рядом, за горизонтом, долго ли лететь? Но выжидали, пока у янки будет выбита ПВО. Хоть сейчас сработайте как надо!
Половина все же отбомбилась по «Айове» (хотя Тиле заметил, некоторые сворачивали с курса, явно боясь зенитного огня). Хуже всех пришлось тройке, выбравшей мишенью «Мобил» — ПВО крейсера была в полной исправности, шесть спаренных 127-миллиметровых башен, таких же как на «Айове» (на линкоре их было десять). Две «Штуки» были сбиты, последний едва успел увернуться, сбросив бомбы в море, крейсер никаких повреждений не получил. Еще один Ю-87 был сбит зенитками «Айовы», огонь с нее был слаб и неточен, фугасные снаряды орудий «Шарнхорста», взрываясь в надстройках и на палубе «Айовы», разбивали тонкую броню зенитных башен, выносили батареи 40-миллиметровых «бофорсов», выкашивали зенитчиков, которых не догадались приказом убрать с открытых боевых постов. Наконец два последних звена «Штук», найдя, что и такой риск для них чрезмерен, отбомбились по двум покалеченным эсминцам, не представлявшим уже никакой опасности и готовым вот-вот затонуть. И добив подранков, быстро исчезнувших с поверхности, полетели домой с чувством выполненного долга — старательно не вслушиваясь в то, что им вслед орал в микрофон взбешенный адмирал Тиле (самым мягким из его выражений было «гуси беременные»). Хорошо еще, не отбомбились по своим, что реально бывало. Впрочем, пилоты палубной авиации обязаны уметь отличать собственного носителя и его эскорт, если сами хотят жить.
«Айова» получила четыре попадания полутонных бомб, что заметно прибавило на ней пожаров, но упорно не тонула. Дальше какое-то время ничего значимого не происходило. «Шарнхорст» стрелял средним калибром по эсминцам, накатывающимся с севера, с пятидесяти пяти кабельтовых, ни одного попадания, наверное, у наводчиков глаза разбежались от изобилия целей. Кормовая башня «Шарнхорста» молчала, в ее секторе обстрела была лишь «Айова», но Тиле решил пока не тратить снаряды, считая линкор полностью небоеспособным и решив уделить главное внимание «Мобилу» и эсминцам. Наконец с семидесяти кабельтовых залп «Шарнхорста» достиг цели. Как и ожидалось, американец не мог сражаться с линкором, против слабо бронированных кораблей 283 миллиметра были вполне действенны, в отличие от «Айовы». Крейсер лишился обеих носовых башен (в одной из них бушевал критический пожар, огонь грозил достичь погреба) и передней трубы, осел носом, ход его упал до двенадцати узлов. «Шарнхорсту» это стоило небольшого снижения скорости из-за попадания в нос двух стапятидесятидвухмиллиметровых снарядов.
Четыре эсминца бывшей передовой завесы выходили на расстояние торпедного удара. У этих эсминцев был опытный командир: видя, чем может завершиться попытка атаковать накоротке, как торпедные катера, он решил стрелять с большой дистанции, зато «гребенкой», когда корабли, идущие строем фронта, одновременно поворачивают бортом и пускают торпеды с интервалами, накрывая площадь, как ковром. Этот метод требовал, однако, очень точного выдерживания строя, чтобы «гребенка» получилась идеально ровной и равномерной. Но снова вмешался случай…
В эту минуту над «полем боя» наконец появились немецкие торпедоносцы. Строго говоря, по правильной тактике они и пикировщики должны были атаковать одновременно и с разных направлений, раздергивая зенитный огонь. Но взлет Ю-87Е с тележки, с использованием пороховых ускорителей, был сложной и опасной процедурой, и сами ускорители иногда взрывались, поэтому заниматься этим на палубе, где стоят еще две эскадрильи с полными баками и подвешенными бомбами, сочли опасным. И пикировщики ушли первыми, за ними стартовали торпедоносцы. Последними взлетели «физелеры», тоже с торпедами, хотя их применение в этом бою первоначально не планировалось, слишком малыми казались шансы у старых бипланов против новейшего линкора с мощной ПВО. Но Тиле, узнав об этом в последний момент, потребовал не упускать возможность поразить врага хоть еще одной торпедой (ну а если эти этажерки столь плохи, значит, и о потерях не стоит сожалеть).
Произошло невероятное: один из «юнкерсов»-торпедоносцев сумел попасть торпедой в эсминец, идущий полным ходом! Эскадрилья заходила в атаку на линкор, но у одного из пилотов не выдержали нервы, и он, сбросив торпеду, отвалил в сторону, эсминец всего лишь оказался на пути, фатально не повезло. Летчик переживет эту войну, станет кавалером Рыцарского креста и напишет мемуары, где будет утверждать, что нарушил приказ сознательно, увидев угрозу кораблю рейха. Его никто не станет опровергать, Германии нужны герои. Результат превзошел все ожидания: среди американских моряков и раньше ходили слухи, что немецкие торпеды самонаводятся на цель, сейчас же они увидели это воочию. Три пока неповрежденных эсминца шарахнулись кто куда, ведя бешеный зенитный огонь (два торпедоносца были сбиты, спасибо герою!), атака была скомкана полностью, в то время как артиллеристы с «Шарнхорста» успели наконец пристреляться. Поврежденный торпедой («Флетчеры» были очень живучи, одной легкой авиаторпеды было мало, чтобы утопить) и еще один эсминец, его сосед, по которому отстрелялась носовая башня главного калибра, исчезли с поверхности, не успев дать торпедный залп. Третий эсминец, с креном на правый борт и пожаром в надстройке, пустил торпеды наобум и свернул, пытаясь укрыться за тушей горящей «Айовы». Но последний эсминец бросился в самоубийственную атаку, окруженный лесом всплесков от падений стапятидесяти- и стапятимиллиметровых снарядов, с его палубы летели обломки, разгорался пожар, но машины не были повреждены, и эсминец летел сквозь огонь, стреляя из трех уцелевших орудий. Потребовались целых три залпа двухсотвосьмидесятимиллиметровых из кормовой башни, чтобы он зарылся носом в волны и затонул с креном на правый борт.
Из шести оставшихся торпедоносцев два пошли на «Мобил» и были сбиты, один за другим. ПУАЗО крейсера не были повреждены, исправно выдавая целеуказания для оставшихся зенитных башен и «бофорсов». Видя такое, четверка, идущая на «Айову», сбросила торпеды со слишком большой дистанции и поспешила выйти из атаки. Одна торпеда, однако, попала, и удачно, в корму. ПТЗ выдержала, но из-за сотрясения началась фильтрация воды в погреб третьей башни, левый внешний вал тоже начал бить. «Айова» пыталась скрыться в дымовой завесе, поставленной «Мобилом», но скорость упала совсем.
