Юношество (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

— Увы… — развел руками архиепископ, улыбаясь совершенно по-доброму. — Люди несовершенны и полны страстей. А вы, мой друг, еще слишком юны.

— Уверен, что эти люди, которые творят скверные вещи, совершенно убеждены, будто бы Всевышний с ними и они все делают правильно, — мрачно и отстраненно добавил Шамиль.

— Оттого и сказано: «По делам их узнаете их». Становится людям вокруг от твоих дел лучше? Значит, молодец. Нет? Значит, ты делаешь что-то не то.

— Либо твоих сил недостаточно. — возразил Шамиль.

— Либо твое понимание лучшей доли не совпадает с тем, чего желают люди вокруг тебя.

— И это тоже верно, — мрачно кивнул князь Мадайилал[2].

— Я этот вопрос поднял вот к чему. — продолжал Толстой. — Для удержания порядка и покоя у вас дома понадобятся деньги. Много денег. Чтобы строить дороги и улучшать жизнь людей. Англичане едва ли их выделяет. Они и раньше давали очень ограниченно — на разрушение, но не на созидание. Как вы собираетесь добывать эти деньги?

— Об этом пока рано говорить. — тяжело вздохнув, произнес Шамиль.

— Может быть, я и не прав, но, на мой взгляд, про это нужно думать в первую очередь. Ибо в основе всего лежит хозяйство. Если очень постараться, деньги можно будет выпросить у Государя. Но я полагаю это крайне пагубным. Платить нужно за труд, а не просто так. И самое важное придумать, чтобы люди на вверенных вам землях, смогли достойно жить своим трудом.

— Вы видели те края, — мрачно произнес один из наибов. — Земля истощена войной. А по весне придет Ермолов…

— Вы можете организовать производство ковров. А я помогу вам вывозить и продавать ковры. Главное, чтобы они оказались надлежащего качества.

— Одна мастерица может от нескольких месяцев до года ткать хороший ковер. — произнес один из наибов.

— Это если одна. Поставьте большой дом, в котором бы молодые мастерицы трудились бы под присмотром опытных. Сообща. Хорошо организованно. Уверен, что если все толково сделать, то и пять ковров с мастерицы в год можно будет получить, а с особо умелых и более. Сколько у вас женщин? Думаю, тысяч сто пятьдесят — двести. Это если всех возрастов. Даже если каждая сотая из них будет вовлечена в изготовление ковров, то это уже полторы-две тысячи работниц. Если ковер добрый, то цена ему будет рублей сорок-пятьдесят. Даже изготовив по одному ковру, они уже принесут вам прибытка на сумму от шестидесяти до ста тысяч рублей. А если по пять?

— И кому нужны ковры в таком количестве? — спросил Шамиль с легкой ноткой заинтересованности.

— В самой России их вполне охотно покупают дворяне, купцы и церкви для украшения., а также разбогатевшие разночинцы и профессора. Они, правда, стараются взять персидский, но он сильно дороже, а потому и позволить его себе могут единицы. Причем богатым людям нужно их много. Впрочем, не Россией единой. Я могу организовать их продажу в страны Европы, в Китай и даже в Новый Свет. А емкость мирового рынка от полумиллиона до миллиона ковров в год. Приблизительно. Разных. В любом случае вы со своими тысячами отщипнете лишь кусочек. Но… две тысячи мастериц, делая даже по два ковра в год, принесут вам от ста шестидесяти до двухсот тысяч рублей. Мне кажется, что даже в таком виде это для вас неплохо.

Шамиль переглянулся с наибами.

Те пожали плечами, но покивали. В целом идея им понравилась.

— Есть и второе дело, в котором я могу стать вам помощником. — продолжил Лев Николаевич. — Теперь для мужчин. Если вы также, как и с коврами, организуете производство различных клинков от ножей до палашей, то я помогу вам продать вашу продукцию. Попробуем договориться с императором и сделать вас поставщиками армии. Но тут нет гарантий. А вот в Новый Свет острого железа нужно много. Ножи, кинжалы, тесаки, преимущественно хозяйственные, сабли, палаши, кортики… топоры, наконец. Всего этого нужно десятки тысяч единиц ежегодно. Если не сотни тысяч.

— Для их выпуска потребуется очень много доброго железа. А его нет, — серьезно произнес Шамиль, чей род восходил к легендарному для его мест кузнецу по имени Мадай.

— Я вам его дам… точнее, продам. Но с минимальной наценкой. Потому что мне выгоден покой в ваших краях и сотрудничество с вами. Паровые машины и всякое оборудование тоже помогу добыть. Те же механические молоты, на которых ковать одно удовольствие и молотобойцев мучать не надо.

Шамиль снова переглянулся с наибами. И выглядел уже куда как более веселым, чем раньше. В его голове вырисовывалась какая-никакая, а экономическая программа. Лев же продолжил:

— На самом деле можно много придумать славных дел для людей, чтобы обеспечить им хороший прибыток без разбоя и работорговли. Высадка лещины на орех в неудобных для обычных посадок местах. Если что, орех не так уж и дешев. И если найти способ его вывозить в крупные города, то тоже денег принесет. Или выращивание редких животных с необычными шкурами, али шерстью. Те же альпаки. Они живут в горах Нового Света — Андах и обладают необычной, славной шерстью. Намного лучше овечьей[3]. Да и военная служба, как на территории империи, так и далеко за ее границами. Возможностей Всевышний дает нам массу. Было бы желание.

— Было бы желание… — тихо повторил Шамиль, который говорил со все еще достаточно сильным акцентом, но речь понимал отлично. — Люди часто иным живут и не ищут новых путей. Я ведь чуть ли не силой заставлял их ставить мастерские и прочие ремесленные дома.

— Враждой живут… пустой зачастую.

— Почему же пустой? — удивился самый старый из наибов.

— Какой прибыток от нее тем, кто враждует? А их близким? Я думаю, что у этой беды достаточно простое, но в то же время сложное решение. И подсказал его генерал Ермолов.

Шамиль и его наибы напряглись.

— Нужно просто все рода переженить на русских. Да и вообще всячески размыкать общины, в идеале запрещая заключать браки со своими. Это буквально за два-три поколения смажет очень многие острые углы и снизит пустую вражду.

Присутствующие закашлялись.

Но промолчали.

Лев Николаевич резал по живому этим своим предложением, хотя Шамиль и так в бытность своего правления старался всячески сводить пары из разных аулов и родов. Хотя, конечно, и не с таким масштабом и радикализмом. Тем более что вопрос с точки зрения ислама выглядел очень остро.

— Вы сказали, что продадите нам сталь, — произнес один из наибов, спешно меняя тему. — Откуда она у вас? Притом много и дешево…

Через полчаса всей честной компанией они ввалились в один сарай в пригороде Казани. Добравшись до него на колясках.

Рядом со стекольной мастерской.

Лев специально постарался выбрать место для этих производств так, чтобы роза ветров не несла на голову жителям Казани никаких пакостей. Ну и про логистику не забывал. В первую очередь речную, хотя и про удобство подвода железнодорожной ветки думал.

От здания явственно веяло жаром. Не так чтобы настоящим. Нет. Просто пересушенный воздух прорывался наружу и ощущался еще на подходе. Через что и порождал определенные аллюзии.

Вошли внутрь.

В дальнем углу сарая стояла вагранка. Вполне обычная. Такие уже не первое десятилетие, а то и, пожалуй, не первый век применяли для того, чтобы расплавить чугун для литья. А перед ней в яме располагался небольшой ковш конвертора и чуть в стороне небольшая паровая машина с насосом наддува. Ее собственный котел, кстати, располагался рядом с вагранкой — наверху, для того чтобы топить проще.

Лев немного повещал всякого пафосного о том, как большие и малые повозки бороздят просторы всяких театров. Специально выжидая.

И тут началось.

Не обращая более на них внимание, рабочие засуетились. Наклонили ковш. На ручных лебедках поставили лоток. И, открыв задвижку, пустили расплавленный чугун из вагранки в ковш.

Красота неописуемая!

Расплавленный металл, светясь в легком полумраке, побежал волшебным, светящимся ручейком. Всяком случае сам Толстой, сколько раз видел это, каждый раз воспринимал именно так. Даже там, в далеком будущем.