Вперед в прошлое 8 (СИ) - Ратманов Денис

— Там Наташка, она покажет, я домой попаду очень нескоро.

Гаечка разочарованно вздохнула, они с Алисой переглянулись. Неужели и они на меня запали? Только бы топиться не начали, потому что у меня нет времени на детские страсти, а для них все будет слишком всерьез, слишком на грани.

Водитель подъехал, когда уже начало смеркаться. К тому моменту местные принесли еще четыре ведра хурмы, а со мной осталась только самая стойкая Гаечка — Алиса убежала домой. Знала бы она, что любовь в ее матери проснулась по моему велению и хотению… Впрочем, нет, хорошо, что она этого не знает.

Мы определили ящики в багажник, на багажник, в салон, на переднее сиденье, и мне места не хватило. Так что придется Антону Анатольевичу разгружать машину вместе с Каюком. Ничего страшного, в ящике максимум килограммов семь — вполне подъемно и для юного, и для пожилого. Станет тяжело — вместе будут носить. Подумав немного, я сразу расплатился с водителем и отправил его в Васильевку, а сам погрузил мешок с вещами на Карпа и полетел к себе на дачу, надеясь, что все уже дома.

Пролетел мимо нашего дома, выхватил взглядом квадрат окна кухни.

Еще немного по хорошему асфальту и — поворот в дачный кооператив, где глаз выколи и безопаснее спешиться — есть риск не заметить колдобину и разбиться.

Пока катил мопед по узкой грунтовке между заборами, оплетенными ежевикой и хмелем, собрал стаю мелких собак, которые кидались на Карпа и норовили ухватить его за колесо. Тех, что покушались на меня, я отгонял хворостиной.

— Вот подрастет Лаки, даст вам дрозда, гопота вы деревенская, — ворчал я, отгоняя мелкую особо злобную собачонку. — Отвали, сгусток ненависти!

Зимой тут обитаемых было домов восемь, и над каждым горел ореол света, видный издали. Дом по соседству с моим был отлично освещен, фонари горели прямо на воротах, и свет падал на калитку. В окнах дачи тоже горел свет. Я толкнул калитку, она оказалась заперта на щеколду, но несложно было просунуть руку в щель между досок и открыть ее, что я и сделал.

Прошел к порогу, постучал в дверь.

— Лидия! Это Павел, мне нужен…

В окно выглянула Лидия, открыла дверь и улыбнулась, как родному.

— Павлик, привет! Что-то случилось?

Я обернулся и рассказал, что неплохо бы заколотить щель в заборе, чтобы чужие не ходили, а то наркоманы шастают, тащат все, что плохо лежит. Выскочили Ваня со Светкой, облепили меня. Подождав, пока они утихомирятся, я перешел к цели визита:

— Скоро холода, тут они всегда наступают внезапно. Собрал вещей бездомным, хочу отвезти им, но не знаю, где они живут. Может, Коля…

— Знаю! — крикнул он из комнаты, вылетел в прихожую. — Знаю. Но это хреновая мысль. Не советовал бы.

— Почему? — удивилась Лидия.

— Ну-у… Они всех ненавидят. — Бузя скривился, силясь объяснить и не находя нужных слов. — Весь мир против, только они вместе поняли?

— Так что, им теперь погибать? — покачала головой Лидия.

Малолетние преступники самые жестокие. А беспризорники — потенциальные преступники, брошенные, никому не нужные, терпящие подзатыльники, отбивающиеся от извращенцев. Они ждут от мира только зло и готовы платить тем же.

Шевельнулась малодушная мысль отказаться от этой идеи, но я отогнал ее. Необязательно же заходить в их логово.

— Вы не находили тут ветоши? — обратился я к Лидии. — Старые одеяла, простыни, пальто, плащи.

— Покрывало есть заплесневелое, — ответила она. — Рваный пододеяльник. Пальто, битое молью.

— Хорошо. Все пойдет. Эти вещи могут спасти чью-то жизнь.

Бузя почесал подбородок. Сморщил нос и сказал еще раз:

— Не надо ехать туда ночью. Это ж отморозки! Разденут и башку проломят.

— Значит, просто оставлю вещи и — назад. А ты подстрахуешь. Там же совсем мелкие есть. — Я погладил Свету по голове. — Такие вот. Замерзнут, жалко.

— Ну, смотри. Но да, я подстрахую. Но близко не пойду.

Лидия принесла обещанное, я дал детям по двести рублей на сладости, набил мешок под завязку, но простыня не влезла, и Бузя пообещал нести ее в руках.

Прорвавшись сквозь свору собак, мы уселись на мопед и тронулись, Бузя накинул ее и крикнул:

— Я Бэтмен! Е-е-е! Бэтмен!

Дав ему порезвиться на сельской дороге, я сказал:

— Сними и не нарывайся. Менты могут остановить.

Он послушался.

Когда мы приехали на место, уже стемнело. С гор тянуло сыростью и прохладой, усилился ветер.

Это был старый двухэтажный дом под снос, стоящий недалеко от заболоченного участка, прямо возле мерно рокочущего моря. Фасад делила трещина, словно дом разломил надвое великан. Окна были заколочены фанерой, штукатурка отвалилась, а белокаменные стены пестрели надписями, среди которых, к своему удивлению, я не нашел традиционного трехбуквенного слова. В основном это были прозвища и имена. Особенно выделялось «Зая», обведенное траурной рамкой. В этой рамке — цифры: 21. 02. 1982 — 09. 03. 1993. Даты рождения и смерти.

Внутри дома плясали отблески огня, доносились голоса и детский смех.

— Здесь зимовье, — прошептал Бузя и отступил на шаг. Напомнил: — Я не пойду и тебе не советую.

— Забери мопед и жди там. — Я кивнул на торец жилого дома метрах в пятидесяти отсюда.

Казалось бы, после того, как явился в логово бандитов и потребовал аудиенции с главарем, я ничего не должен бояться, но проснулся детский страх перед отребьем и на минуту поглотил разум. Но я переборол страх, постучал в заколоченное фанерой окно.

— Эй, бродяги, есть кто?

Понятия не имею, как беспризорники друг к другу обращаются, казалось, «бродяги» — не обидно и по-взрослому.

В щели между досок мелькнул глаз, даже в темноте были видны красные капилляры, расчертившие белок.

— Ты кто? — хрипнули голосом, который только начал ломаться.

— Неважно. Скоро холода. Я вам вещи теплые привез. Не супер, но согреться хватит. Они вот тут, в мешке.

— Да пошел ты знаешь куда?..

Паренек рассказал, как он моя труба шатал, и отправил меня в пешее эротическое путешествие под радостный визг и свист малолетних бродяжек.

— В оппу себе засунь! — заключил он.

— Боюсь, не влезет, — парировал я и прислонил мешок к стене, медленно пятясь. — В общем, это вам. Безвозмездно, то есть даром. Там еще немного хавки.

В доме завозились, донеслись шаркающие шаги. Драка с теми, кому я хотел помочь, в мои планы не входила, и я быстрым шагом поспешил удалиться.

Преодолел полпути, когда из старого дома высыпали темные силуэты, обступили мешок, двое направились за мной.

— Косой, не гони, — проговорили взрослым голосом, и парочка остановилась.

— Наглухо отбитые, — сказал Бузя, наблюдающий за мной из-за соседнего дома, выкатил Карпа. — Погнали.

— Да, отмороженные. — Я подошел к нему, завел мопед, и мы покатили домой.

Отбитые, наглые, да, но — живые, вот пусть такими и остаются — живыми. Вдруг для кого-то из них не все еще потеряно?

В спину подгонял пронизывающий все усиливающийся ветер. Неужели ждать бурю со дня на день, а не через неделю?

В принципе, бояться нечего: все самое важное сделано: товар в Москву отправлен, помощники Каналье найдены, запас продовольствия Лидии доставлен, свечи домой куплены, холодильник полон — несколько дней можно переждать.

Что ж, предупрежденный вооружен!

Эпилог

Пятница, 5 ноября 1993 г.

— Давай скорее, — торопил Илья, сидящий на мопеде сзади, он больше меня боялся опоздать на тренировку, назначенную на шесть вечера.

Мы тащились за зерновозом, который то и дело съезжал на обочину и поднимал облако пыли. Казалось, и в носу, и в бронхах цемент.

— Как? Видишь — он виляет прицепом, — проорал я, чуть повернув голову. — И на обочинах ямы — или сами убьемся, или сбросит нас в кювет. К тому же темнеет, не видно тех ям.

— А обогнать?

— Мощности не хватает. Нас же двое. Вот если ты спрыгнешь и побежишь…

Илья выдохнул так мощно, что воздух из его легких зашевелил завитки волос у меня на затылке.