Тафгай. Том 9 (СИ) - Порошин Влад
— Не поняла? — Наташа бросила на меня встревоженный и вопросительный взгляд. — А как же цех?
«Откуда работнику особого отдела известна эта информация? — моментально пронеслось в моей голове. — Неужели в КГБ разучились держать язык за зубами? Хотя подумаешь какая тайна, за одного хоккеиста хлопочем сам Юрий Андропов».
— Мне пока об этом ничего не известно, — буркнул я и, чтоб сменить тему, посмотрел на большую и полную Луну, которая висела над темнеющей кромкой леса.
И вдруг этот лунный диск в какие-то доли мгновений увеличился в размерах, закрыв собой всё пространство вокруг. Я непроизвольно моргнул, а когда глаза открылись, меня своим насмешливым взглядом рассматривал кот Бегемот, верный соратник Воланда, Коровьева-Фагота и Азазелло. «Опять проклятый сон наяву, как 31-годекабря», — подумал я, не зная здороваться или нет.
— Не узнал? — захихикал кот, который больше походил на толстенького коротышку.
— Значит, богатым будете, примета такая, — хмыкнул я и, покрутив головой мысленно присвистнул.
Место, куда меня мгновенно перенесло, имело некое сходство с рабочим кабинетом. И то, что оно принадлежало существу с нечеловеческой логикой, моментально считывалось в необычности интерьера. К примеру: на одной из многочисленных полок ржавый медный примус соседствовал с позолоченной фигуркой «Оскара», которую вручала американская киноакадемия. А среди нескольких редчайших марок мира, таких как «перевернутая Декларация независимости 1869 года» и «перевернутая Дженни 1918 года», кто-то пришпандорил марку «Почта СССР за 1961 год» стоимостью 4 копейки. И вообще все стены логова гражданина Бегемота были чем-то увешаны, уставлены и обклеены.
А ещё, к своему изумлению, я обнаружил между картиной «Бирюзовая Мэрилин» в позолоченной оправе и в таком же роскошном оформлении «Спасителя мира», предположительно кистей Леонардо да Винчи, свою почётную грамоту за 1-е место в смотре-конкурсе на лучший новогодний вечер. Не сказал бы, что Мэрилин Монро авторства Энди Уорхолла была намного привлекательней моей грамоты. Однако какая-то «задница» на рамочном стекле моего подарка оставила одну длинную трещину, которая подобно молнии шла от верхней планки до нижней.
— Вот ведь халтурщики, — проворчал я, — не могли доставить без повреждений. А я ведь работников почты предупреждал, что эта ценная бандероль для лауреата Ленинской премии, профессора Бегемотова. Никакого уважения к товарищу Ульянову в обществе не осталось.
— Ничего, мне так даже больше нравится, — довольно промяукал один из спутников гражданина Мессира. — Проходи, присаживайся, пить что-то будешь?
Толстенький коротышка, большими пружинящими шагами пробежал к единственному угловому столу и плюхнулся в кожаное кресло, оставив для меня обшарпанный деревянный табурет. И я готов был поклясться, что эта древняя табуретка ещё вчера стояла на какой-то коммунальной кухне, так как от неё неприятно пахло селёдкой.
— Я во сне не пью, — крякнул я и, не найдя куда бы примкнуться, присел на край рабочего стола.
— Это ещё большой вопрос, чей мир иллюзия, а чей реальность, — мяукнул Бегемот и щёлкнул пальцами.
И в ту же секунду, словно по мановению волшебной палочки, табуретка с неприятным запахом превратилось в прекрасное кожаное кресло, от которого шёл аромат изысканных французских духов.
— Слушайте, гражданин Бегемот, — пробормотал я и, встав со стола, ощупал этот волшебный предмет мебели, — вам бы в мебельщики пойти, цены бы вам не было. Давайте так, табуретки с меня, кресла с вас. Деньги, если хотите, поделим пополам.
Я подмигнул необычному коту и с большим удовольствием развалился в волшебном кресле.
— А если я не хочу пополам? — улыбнулся коротышка с кошачьим лицом.
— Готов взять 80 процентов, если деньги не имеют для вас цены, — буркнул я. — И так, о чём пойдёт речь? Я весь во внимании.
— Речь, гражданин Тафгаев, как вы понимаете, пойдёт не о мебели, — Бегемот моментально переменился в лице, спрятав всю напускную игривость. — Намедни посмотрел ваше уголовное дело, – коротышка вытащил из верхнего ящика стола мою тоненькую папку. — Халтурная работа — вот что я могу сказать по этому поводу. В основу обвинений взяты показания гражданина Михаила Зимянина, которого за глаза называли «начальником Чукотки», и некоторых жён товарищей хоккеистов «Москвы Рэд Старз». Лично я бы засадил вас за спекуляцию джинсами, магнитофонами и музыкальной аппаратурой. И проще и надёжней. Но сейчас это отношения к нашему разговору не имеет, — Бегемот небрежно запихал паку с моим делом обратно в стол и вытащил оттуда газету «Советский спорт» за 1976 год.
— Есть что-то интересное почитать? — спросил я и внутренне напрягся, стараясь выдержать непринуждённую улыбку на лице. Так как если в следующем сезоне я буду играть в Высшей лиге, то в газете должно быть упоминание моего имени, хотя бы в стартовых составах горьковского «Торпедо».
— Что может быть интересного в советских газетах? — захихикал коротышка. — Чемпионом по хоккею в следующем году станет московский «Спартак», лучшим бомбардиром с 53-я очками объявят Виктора Шалимова, а лучшим снайпером с 31-ой шайбой Александра Якушева. А про вас, товарищ Тафгаев, в газете нет ни единой строчки. Вас даже в составе «Торпедо» из города Горький не значится.
— Можно глянуть одним глазком? — буркнул я, протянув руку к газете из будущего 1976 года.
— Смотри-смотри, только глаз не протри, — хохотнул Бегемот, отдав мне газету. — Ты, дурья башка, наверное, решил, что если за тебя кто-то похлопочет из конторы дяди Юры Андропова, то все проблемы разом и решаться? Что ж ты, остолоп, не просчитал ответный ход конторы дяди Миши Суслова? Дисквалификацию с тебя снимут, но в Высшую лигу не пустят. Это же азы банальной логики! Поэтому другого выхода нет, — коротышка вытащил из нижнего ящика стола знакомый мне контракт и брякнул его на стол. — Подписывай бумагу и катись в свой Чикаго, там тебя давно заждались. Особенно жена Лиза, сын Валера и котик по прозвищу Фокс, мяу.
«Подписать бумагу большого ума не надо, только что-то тут нечисто, кожей чую», — пробормотал я про себя, продолжая перелистывать «Советский спорт». Однако в газете действительно обо мне не было ни единой строчки. Я вперился в последнюю страницу, где была напечатана турнирная таблица первой лиги следующего сезона, которую выиграл саратовский «Кристалл». Еле-еле рассмотрел мелкий шрифт, коим были отмечены лучшие бомбардиры этого соревнования. И среди них меня снова не было тоже. «Неужели меня даже к первой лиге не допустят? — подумал я. — Неужели придётся играть во втором дивизионе за горьковский „Полёт“ против березниковского „Титана“? Вот ведь задница».
— Забыл, как ставится подпись? — хохотнул Бегемот. — Рисуй крестик и привет-привет, пока-пока.
— Хорошо, я сейчас поставлю и крестик, и нолик, — пророкотал я, отложив «Советский спорт» в сторону. — Но хочу услышать откровенный ответ, на мой откровенный вопрос: «зачем я вам нужен?». Я обычный хоккеист, моё дело радовать игрой любителей спорта. Моё призвание — дарить людям радость. Какого хера вы ко мне прицепились⁈ Ладно бы я был президентом огромной страны, в этом был бы хоть какой-то толк.
— Хосподи, — всплеснул руками коротышка и, вытащив из стола какой-то справочник на английском языке, принялся его читать, открыв по заранее приготовленной закладке. — Рональд Рейган, бывший актёр, 40-ой президент США с 1981 по 1989 год. И если ты подпишешь этот контракт, то 41-ым президентом США станет бывший хоккеист, 4-кратный обладатель Кубка Стэнли, Джон Таф. Узнаёшь мордуленцию?
Бегемот развернул ко мне содержимое книги, и я от удивления непроизвольно выпучил глаза. Ибо на меня взирал портрет моей округлившейся довольной физиономии. А под портретом имелась краткая биография, где говорилось, что я на посту сенатора от штата Иллинойс реализовал программу по защите прав бездомных животных, программу по противодействию алкоголизму и наркомании, программу помощи безработным и малоимущим. Так же при моей непосредственной поддержке были созданы две сотни совместных промышленных предприятий между США и СССР.
