Вадим Львов - Роса на солнце
— Да, ты прав. Приказы надо выполнять. Короче, как я понял, твои в авангарде идут, а мои — следом.
— Да. От меня первая сотня. Лучшие бойцы в полку, да ты про них слышал. Сотня Пшеничного…
— Аааа, как не слышать. Звери, что есть, звери…
— Кто от твоих поёдёт?
— Первый батальон и рота саперов. Командир- подполковник Щербаков. Как сыграет артиллерия, так и выдвигайтесь.
Артём обернулся назад. Его «пластуны» в серо-зелёном лохматом камуфляже медленно переползали от укрытия к укрытию, стремясь вверх по склону. В этот раз решили атаковать без предварительной артподготовки. Точечные удары управляемыми минами и атака без задержек.
«Китоловы» превратили несколько блиндажей в кучи земли, бревен и камней, затем на гребень высоты обрушились дымовые мины, ставя завесу перед атакующими «пластунами».
Рывок, и сотня на высоте. Чуть ниже гребня на обратной стороне высоты находились траншеи итальянцев. Кому расскажи, что в двадцать первом веке будут рыть окопы полного профиля и укреплять их деревом и сталью, кто бы поверил? Время как будто повернуло вспять лет на сто, сто пятьдесят. За бруствером мелькали серые от пыли лица «Сан-Марко». Но второй «тонкой красной линии» не получилось. «Пластуны» сблизились с итальянцами и стали их выметать из траншей подствольными гранатомётами, помогая «шмелями». Пока его сотня рубилась у траншеи, Артём пытался выследить того неуловимого снайпера, что чуть не отстрелил ему голову сегодня утром у подбитого танка. Вон он…За кустарником, правее разрушенного дзота, Пшеничный засёк солнечный блик.
— Пятов, дай блик! Старшина вытащил оптический прицел и принялся отчаянно бликовать.
Щелк! Ещё одна пуля взрыла грунт в нескольких сантиметрах от его руки.
— Засёк, старшина! — Выкрикнул Артём и плавно нажал на спусковой крючок «Винтореза».
Через час после боя, когда сзади, сквозь проделанные саперами проходы в минных полях, на захваченные позиции итальянцев хлынули десантники. Пластуны деловито лазили среди брошенных траншей и блиндажей, собирали брошенное оружие и снаряжение итальянцев. Но Пшеничного это не интересовало, он стоял над трупом рослого итальянца с надписью на груди камуфляжной куртки «Lt. F.Murino» и рассматривал снайперскую винтовку Beretta 501 с деревянным ложем. На коричневом дереве целый ряд белых насечек
— Тридцать шесть, тридцать шесть, Пятов — Произнёс Артём.
— Эта сука, сотник, считай целый взвод наших постреляла…
Артём вздохнул полной грудью и посмотрел вниз. Задача была выполнена, кольцо блокады прорвано.
— Какие потери, капитан? — Услышал Пшеничный сзади знакомый голос и резко обернулся.
К нему подходил полковник Базылев и незнакомый десантный генерал в окружении штабных.
— Двенадцать убитых, девятнадцать раненых. Общее количество оставшихся в строю, сорок семь…
Базылев возмущённо вскинул руку и повернулся к десантнику…
— Видел! У меня в лучшей сотне меньше половины осталось…А атаковали бы в лоб, все бы здесь полегли!
День восьмой. Малацки. Словакия
Готтлиб фон Рамелов нервно затянулся и выпустил в бетонный потолок подземного командного пункта толстую струю сизого сигаретного дыма. Нервно закашлялся и, в раздражении, сплюнул. Курить он бросил уже лет тридцать назад, когда встретил нынешнюю супругу фрау Марту Засс, ветеринара по профессии и сторонницу спортивного образа жизни. Ради молодой и стройной шатенки чего только не сделает бравый офицер бундесвера?
Но сейчас ему нужно было выпить или хотя бы закурить. Вчерашний ночной разговор с фон Арау уже более суток держал его в напряжении. Начни Готтлиб пить, он бы уже не остановился пока не напился бы в стельку, поэтому он выбрал в качестве успокоительного средства сигареты.
Кукловод новой Европы позвонил ровно в час ночи и своим скрипучим голосом попросил об одной услуге, но в приказном порядке.
— Готтлиб, сделайте для моих друзей одно одолжение.
— Какое, герр Арау?…Чем могу, так сказать?
— Очень нужно провести локальное наступление на Украине. Успешное наступление, я подчёркиваю. Вы и так не оправдали моих надежд и провалили «Гефест», так можно надеяться на то, что сейчас вы не ошибётесь.
— Герр Арау, что вы имеете ввиду под словом «локальное наступление»?
— Имею ввиду локальный успех на одном, а лучше, на двух участках украинского фронта. Организуйте сильный удар по вырвавшимся вперёд русским. Вот и всё!.
— Понял, герр Арау.. — Почти выкрикнул Готтлиб и бросил трубку…
Далее последовал нервный разговор с начальником штаба Объединённого командования Батистом Самаре.
— Ты же знаешь, Готтлиб, это — авантюра, причём, авантюра смертельно опасная. Если растратим последние резервы, что делать будем? Пальцем на карте русские танки останавливать?
— Батист, я тебя хорошо понимаю. Но у нас приказ. И мы, военные, должны его выполнять.
Батист тяжело вздохнул и обречённо покачал головой. Контрудар был спланирован менее, чем за сутки, по сути, его «сваяли на коленке» и «сшили на живую нитку». Ничего хорошего из этого получиться не могло. Хотя Житомир взять и удалось, но это был тактический успех. Последний в компании. Русские десантники дрались за каждый дом, дорого продавая свои жизни. В итоге город взяли, об успехе раструбили все мировые СМИ, что и требовалось доказать. На отражение последующего через двадцать часов наступления русских сил уже не было.
Прорвав в двух местах хлипкий фронт союзников, русские и украинцы веером расходились по тылам объединённой группировки ЕС. Под Житомиром одним прорывом фронта не обошлось, и четыре союзных бригады попали в кольцо. Помочь им было абсолютно невозможно и Готтлибу ничего не оставалось, как врать обречённым командирам, рассказывая сказки про то, что помощь идёт. В Крыму дела шли не лучше, десантный корпус Рабле снял осаду Севастополя и отступил на северные окраины города в район аэродрома Фруктовое. По иронии судьбы, именно по нему в ходе компании «Гефест», были нанесены первые ракетные удары. Там он намеревался эвакуироваться, но фон Ратенов знал, что это иллюзии. Круг замкнулся.
Он снова достал из пачки сигарету и прикурил от предыдущей, пальцем поманил верного адъютанта Река.
— Любезный, включите телевизор. Посмотрим русские новости. Было интересно, что думают и показывают русские и сравнить с репортажами наших телекомпаний.
На экране появилось сексуально-губастое лицо русской телеведущей. Нахмурив бровки, дама открыла рот…
«В Москве, несмотря на принятые меры полицейского надзора, произошли массовые беспорядки и нападения на офисы политических организаций, выступающих за европейскую интеграцию. Несколько офисов сожжено, имеются большое количество раненых и избитых. Подробности уточняются.
Пресс-служба Министерства национальной обороны в своём релизе подтвердила данные о том, что снята блокада Севастополя. Героическая оборона города, уже в который раз, вошла в мировую историю… Под Житомиром после окружения нескольких соединений союзников в обороне образовался разрыв, куда брошены подвижные соединения первого гвардейского корпуса. Под Винницей сложилась аналогичная ситуация. Сейчас прямое включение из двадцатой танковой бригады, Олег, вы меня слышите?
Замелькали кадры колонн бронетехники и толстое мурло русского корреспондента, прикрывающего ладонью микрофон…
— Выключайте, Рек…
Нет, всё- таки надо напиться. Фон Арау, этот старый чёрт, просто так это дело не оставит. Готтлиба могли снять с должности в любой момент, он к этому уже привык. Единственное, что мешало окунуться с головой в алкогольный омут, так это чувство профессиональной гордости.
Он проиграл сильному противнику в открытом бою и напиваться по этому поводу не следует. Готтлиб резко поднялся, прошёл в свой жилой блок и, сняв ботинки с высоким берцем и берет, завалился на жёсткую армейскую койку. Где он ошибся? И когда?
Сон пришёл незаметно. Где-то минут через сорок его разбудил верный Рек, сильно теребя за плечо.
— Herr der Befehlshaber!!!
— Да, Рек, прекратите меня трясти! Что случилось?
— У вас несчастье. В вашем доме, в Цойтене, пожар. Точнее, взрыв. Пожарные говорят, что утечка газа!
— Что с женой?! Готтлиб вскочил и, схватив адъютанта за грудки, затряс его, словно бультерьер, крысу.
— Отвечать!!!
— Фрау Ратенов-Засс погибла…
Готтлиб отпустил адъютанта и сел обратно на койку…Вот и плата за провал «Гефеста». Старая жаба, Арау, не прощает ошибок.
— Идите, Рек…И принесите мне коньяк. Сразу две, нет, три бутылки…
Через час в стельку пьяный фон Рамелов уже крепко спал, заперев свой жилой блок изнутри. Если бы он знал, что Арау здесь совсем не причём, как и русские спецслужбы, вряд ли он стал так напиваться. Дело в том, что фрау фон Рамелов-Засс погибла в своём доме в ходе налёта банды палестинцев, специализирующихся на грабеже богатых домов и квартир. Пожилой женщине накинули шнур на шею и удавили. А дом, после того, как вынесли всё ценное, «новые европейцы» подожгли, стремясь скрыть факт убийства и ограбления. Но об этом Готтлиб узнает спустя несколько месяцев от сыщиков криминальной полиции.
