Василий Сахаров - Булавин
— Ваше Величество, — Пипер поклонился, — вы хотели видеть меня, и я прибыл без всякого промедления.
— Это хорошо, что без промедления, — король присел в кресло перед камином, в котором жадное пламя пожирало сухие смолистые дрова, протянул к жаркому огню озябшие ладони, согрел их и спросил: — Что нового в Европе?
— Война за Испанское Наследство в полном разгаре, мой король. Французы, баварцы и испанцы дерутся против англичан, голландцев, германцев, австрийцев, арагонцев и португальцев.
— Что Людовик Четырнадцатый?
— Он прислал очередного посла.
— Наверное, француз опять пытается натравить нас на императора Иосифа Первого?
— Да, Ваше Величество.
— Вы уже дали ему ответ?
— Пока нет.
— Это хорошо, я желаю лично встретиться с французским посланником, пригласите его сюда.
— Будет исполнено.
Почуявший, что замыслы короля на будущее изменились, Пипер застыл в ожидании следующего вопроса, и Карл не промедлил.
— Что московиты и царь Петр?
— Петр уже на ногах и отбыл в Москву, праздновать победу под Рудней. Он утверждает, что именно его войска одержали победу над вашими, а не наоборот.
— И ему кто-нибудь верит?
— Нет, мой король. Царь не смог предъявить никаких серьезных доказательств своей виктории, а потому, западные дипломаты ему улыбаются, но как истинную, принимают вашу точку зрения.
— А что говорят послы московитов?
— Русские немного приободрились и условия предлагаемого ими мирного договора несколько изменились, но не сильно, так как на южных рубежах России идет еще одна война, и царю просто необходимо перебросить свои армии навстречу бунтовщикам.
— Бунтовщики, это донские казаки и русские крестьяне?
— Они самые.
— Каковы условия Петра?
— Московиты оставляют за собой всю Ижорскую землю, Петербург, Кроншлот и Шлиссельбург. Все остальные захваченные ими территории возвращаются нам, и помимо этого Петр выплачивает четыре миллиона ефимков, это чуть больше двух с половиной миллионов рублей. Договор предусматривает обмен пленными, гарантирует свободу вероисповедания на захваченных Россией землях и подтверждает все привилегии остзейского дворянства. — Пипер помедлил и поинтересовался: — Ваше величество желает подписать с Москвой мир?
— У нас нет иного красивого выхода из сложившейся ситуации Пипер. Чтобы собрать новую армию, мне нужны деньги, а в долг дают только под грабительский процент. Выход один — замириться с царем, отдать ему кусок дикой болотистой территории и взять с него деньги.
— Ваше Величество, но Москва получит выход в Балтийское море…
— И что с того, Пипер? Что значат две-три гавани в заливе, который зимой замерзает? На мой взгляд, это только дополнительное бремя на государственную казну и расход ценного людского ресурса.
— Но торговля может принести им выгоды, которые окупят все расходы?
— И с кем на Балтике можно торговать? Только с нами, с нищими немцами, и датчанами, которые будут брать с московитов грабительскую плату за проход через Зундский пролив. Русские хотят выход к морю? Пусть строят свой Петербург, но не забывают о том, что наш флот сильней, а в Финляндии и Эстляндии будут стоять корпуса Крассова и Левенгаупта, которые всегда могут сжечь этот город на костях. Пока будет так, а когда настанет удобный момент, мы вернем все, что потеряли.
Премьер-министр поклонился своему королю и сказал:
— Кажется, я понимаю ваши резоны, Ваше Величество. Однако прежде чем подписывать мирный договор с Москвой, надо все еще раз обдумать и добавить к нему пару пунктов.
— Какие?
— Беспошлинная продажа русского зерна в Швецию и неприкосновенность Польши и Украины.
— Хорошо. Приступайте к переговорам с русскими.
— Я могу быть свободен, Ваше Величество?
— Ступайте Пипер, и не забудьте о том, что я хочу видеть французского посла.
— Разумеется, мой король.
Пипер вновь поклонился и покинул Карла, а повелитель Швеции, вновь выпив живительной влаги из источника Рамлеса, приказал достать карты Северной Европы и приступил к планированию военных действий против германских княжеств, которые выступали на стороне Англии и Австрии в борьбе против Испании и Франции. Пока Карл воевал с «русскими медведями», бродил по болотам и лесным чащобам, а его солдат съедали комары, в Европе славили имена герцога Мальборо и принца Евгения Савойского. Эти генералы могли претендовать на славу величайших полководцев эпохи, на его славу. И теперь, после того как Швеция высвободит свои военные силы на востоке, подобно великому предку Густаву Адольфу, Карл покажет европейцам, что такое военный гений скандинавского короля.
Войско Донское. Черкасск 24.12.1708.
Натиск нашей армии на Тулу не удался. Полковник Иртеньев получил от своего царя повышение в чине, серьезные подкрепления из Москвы, и смог правильно организовать оборону города. В связи с этим, атаман Беловод, не будь дураком, напролом лезть не стал, прощупал боевые порядки новоявленного генерал-майора, провел несколько незначительных стычек с его полками и отошел обратно к Козлову. Так закончилась боевая осень Третьей армии и нашего разведотряда.
Остальные казачьи армии особыми успехами тоже похвастаться не могли, хотя Мечетин все же взял Тамбов, а Колычевы овладели Таганрогом. На этом, в общем-то, и все. На три зимних и два первых весенних месяца серьезных боевых действий не предвиделось, и для воинов казачьих армий наступала пора отпусков.
Год 1708-й подходил к концу, и зима вступала в свои законные права, но в свой черед она уступит главенство весне и нам придется очень туго. Понимали это не только атаманы и командармы, но и рядовые казаки с бурлаками. И если прошлой зимой имелась возможность распустить по домам до восьмидесяти процентов личного состава действующих армий, то этой, на отдых посменно уходило не более четверти бойцов. Впрочем, меня и ватажников очередность не касалось, так как на Дон мы попали вместе с командармом-3 Беловодом и Тарасом Петровым, которые прибыли в столицу Войска Донского на большой сход.
В Черкасск въехали в полдень, и всем сразу бросилось в глаза то, что столица Дона резко переменилась. Новые оборонительные стены и башни, множество присыпанных свежим снегом рвов и редутов, и большое количество новостроев в самом поселении. Видно, что жизнь тут не стоит на месте, и войсковой атаман решил всерьез сделать из Черкасска не большой острог, посреди множества мелких речушек и ручьев, которые разливаются каждую весну, а настоящий город. Пока это только первые потуги и грандиозные планы на будущее. Но зачин сделан, повсюду видны штабеля бревен и большие кучи ломаного горного камня, а за Черкасском лагерем не менее полутора тысяч рабочих стоят, роют земельку и отводят в сторону окрестные реки. Раньше-то что, Петр запрещал строить каменные здания, где бы то ни было по всей Руси кроме Петербурга и Москвы, а теперь запрета для казаков нет, а деньги в карманах имеются, так отчего бы, не построить что-то долговечное и солидное. Вот и закипело строительство.
Однако пришла беда, и многие богатые казаки уже жалеют о своей поспешности. Царь Петро все же замирился со шведами, и теперь готовится к большому карательному походу на юг, который начнется весной следующего года. И зная всю мощь его армии, в которой на данный момент без учета флота и вспомогательных подразделений под ружьем почти двести тысяч солдат при полутысяче полевых орудий, многие справные старожилы начали посматривать в сторону Украину, где можно было до срока спрятаться от царского гнева. Но до весны время еще имеется, и пока в Малороссию отправляются только семьи, а сами донские старшины, как и все остальные лидеры нашей вольной республики, собрались сегодня в новом здании войсковой избы, где должен пройти общевойсковой сход.
От ворот Черкасска мои ватажники направились к дому Лоскута, а Петров, Беловод и я, двинулись к войсковой избе. Успели вовремя, так как все казаки и командиры вольных отрядов уже были в сборе. Большое квадратное помещение, с лавками по кругу, вот и все условия для проведения общего схода. Вокруг полно людей, и кивнув отцу, который уже находился в центре круга, я прошел к Лоскуту, примостившемуся в углу, за небольшой конторкой, поздоровался с ним и присел рядом.
Взгляд вправо, взгляд влево. На сходе больше ста человек, в основном, знакомые все лица, разделенные на две группы. Справа донские старшины, после разгрома Поздеева и изгнания сторонников Фролова, сильно поубавившиеся в числе и уже не имевшие такого влияния на дела Войска, как прежде, но все еще достаточно сильные, чтобы заявить о себе. Слева, объединенные общими целями и делами, булавинцы и голытьба, которым терять нечего.
Все ясно. Одни готовы лапки к верху поднять, а другие будут до конца биться. Кто в споре победит, понятно, булавинцев в два раза больше, чем низовых казаков, и они оппонентов голосами задавят, тем более что за них Зерщиков и Кумшацкий стоят. Но дело ведь не в том, кто и кого перекричит, а в том, что сейчас нужна консолидация всех воинских сил Дона ради общей цели, которая для всех одна — выживание казачества как народа. В общем, во что выльется противостояние между двумя группировками, я вскоре увижу, тем более что сход уже начинается.
