Андрей Посняков - Капитан-командор
Кто-то еще — коренастый, в куцем смешном кафтане, чем-то напоминавшем русский зипун — стоял спиной к городу, внимательно рассматривал фрегат. Вот обернулся.
— Что скажете?
Рыжий!
Узнав ирландца, Андрей повел плечом:
— Доброе судно.
— Доброе? — не скрывая раздражения, капитан «Белой ромашки» сплюнул себе под ноги. — Ну это для кого как, сэр! А вдруг он вздумает нас проверять? Или, скажем, проводить до самого Ревеля под конвоем? Оно нам надо?
— А куда деваться-то? — хмыкнув в кулак, спокойно заметил Громов.
Рыжий со вздохом кивнул:
— Оно верно, деваться некуда — против сорока пушек не попрешь. Да и парусов на нем много — ходко пойдет, тем более, там только матросы да канонир, никаких лишних людей нету.
— А кого вы подразумеваете под лишними людьми, уважаемый? — быстро поинтересовался молодой человек.
— Солдат! Морскую пехоту. Они возьмут их в Ревеле — за тем туда идут, — собеседник снова сплюнул, на этот раз постарался — далеко, в воду.
Громов покусал губу:
— А вы откуда знаете про солдат?
— Ха-ха, дружище! — неожиданно весело расхохотался ирландец. — Да разве в порту от моряка что-нибудь скроешь?
Грузчики торопились, хоть никто их и не подгонял, так боцман (бывший галерник Жан-Жак Лефевр) орал для показухи. Никто не подгонял, но парни с мешками и носилками сновали проворно и живо, разгружая и загружая подходившие один за другим возы, как видно, грузчикам не очень-то хотелось возиться здесь до утра, хоть ночной труд и оплачивался щедрее дневного. Не намного, но все-таки.
Погрузкой распоряжался герр Фидлер. Придерживая рукой треуголку, он подозрительно косился на шведский фрегат, загораживающий выход из гавани.
— Вам лучше его обогнать, — кивнув на корабль, посоветовал купец подошедшему Громову. — Или наоборот — отстать, так чтоб вас и видно не было. Самое плохое, если он встанет на рейде в Ревеле и будет внимательно осматривать море.
— Мы просто возьмем севернее, — успокоил Андрей. — Ничего, проскочим, все ж-таки это море, а не озеро.
— Да, именно так. Имейте в виду — все подступы к Нарве контролирует эскадра адмирала Горна, так что проходите мимо, а у Котлина не забудьте поднять русский флаг и взять лоцмана, — посматривая на грузчиков, озабоченно напомнил немец. — Там такой сложный фарватер.
— Не забудем. Поднимем. Возьмем.
— Ах, дьявол тебя разрази!
Один из грузчиков — молодой косоротый парень — вдруг споткнулся, уронив носилки с мешком… В мешке что-то глухо звякнуло.
— Осторожнее, осторожнее! — воскликнул купец. — И не спешите вы так — успеете.
Когда закончили погрузку, в черном, усыпанном сверкающими звездами небе уже светила луна, и призрачная тень стоящего на рейде фрегата, казалось, заслоняла всю гавань.
— Да нет, — стоя на корме, Громов поднял подзорную трубу. — Места там вполне достаточно, пройти можно. Шкипер!
— Да, месье капитан?
— Когда будет лоцман?
— Как вы и сказали, сразу на рассвете, месье капитан.
— Прекрасно.
Потерев руки, Андрей направился в свою каюту, да по пути встретил поднявшуюся на корму Бьянку и уже с ней прошел на балюстраду под зажженным кормовым фонарем.
— Как тихо! — чуть постояв, заметила баронесса. — Не слышно ни шума попоек в тавернах, ни песен припозднившихся рыбаков.
— Наверное, тут запрещено нарушать ночную тишину, милая.
— У нас, в Барселоне, тоже запрещено. Однако это никому не мешает… Знаешь, милый… я так тоскую! — девушка еле слышно вздохнула и продолжала прерывающимся шепотом: — Тоскую по теплому морю, по каталонским песням, по сардане — этот такой танец, где все пляшут вместе, встав в круг…
— Я знаю, милая, — обняв жену, молодой человек нежно поцеловал ее в щеку. — Я тоже тоскую… иногда.
— У тебя всегда есть какие-нибудь важные дела.
— А еще есть ты, милая! Я ведь тебя люблю, ты не знала?
— И я тебя…
Супруги крепко поцеловались. Задумчиво глядя в ночь, Бьянка намотал локон на палец:
— Как славно, что мы сейчас вместе… Пока вместе. Но пройдет совсем немного времени, и все опять станет, как раньше, как всегда — ты в море, я на суше… жду. Это самое плохое — ждать, на что-то надеяться. Знаешь, там, в той стране, где была Лина с Майком… и много суеты. Но я всегда чувствовала рядом с собой тебя! Ты не покидал меня надолго, и та страна… другая Америка… я чувствовал себя там, как дома. И ты — рядом, каждый день, и было с кем поболтать, посмеяться… «Америкэн Бэндстед» посмотреть! Даже гнусно пахнущие железные повозки без лошадей — я бы и к ним привыкла, тем более Лина обещала научить меня управлять…
— Тебе в самом деле там все понравилось?! — с радостным удивлением переспросил Андрей. — И тоска по родному краю не мучила?
— Знаешь, не мучила, — девушка покачала головой. — Как-то все весело было, и… без крови! Вокруг никто никого не убивал, не казнил… Я даже виселиц в городе не видала.
— Не убивал?!
Громов вдруг отчетливо вспомнил ядерный взрыв… и поспешно захлопнул рот — не хватало еще расстраивать любимую супругу.
— Что ты сказал, милый?
— Говорю — поздно уже. А завтра — отходим. Пошли спать, дорогая?
— Пошли… — сделав пару шагов по палубе, Бьянка остановилась и, обняв мужа, спросила, заглядывая в глаза: — Ты говорил мне, что хочешь вернуться… в свою страну.
— Да, милая. Ты же знаешь. Мы вернемся туда вместе.
— Она… твоя страна — похожа на ту, где были Майк и Лина?
— Хо! Конечно же! Только еще лучше.
— И… и «Америкэн Бэндстед» там тоже есть?
— «Америкэн Бэндстед»? — молодой человек закашлялся. — Ну… думаю, в Интернете можно найти. Или — на дисках. Слушай, милая… ты и впрямь авто… самобеглых повозок перестала бояться? А что скажешь об огромных железных птицах, внутри которых, быть может, придется лететь?
— Ты забыл, что я — древнего дворянского рода! Баронесса! — отпрянув, сверкнула глазами Бьянка. — Кабальеро, а не какая-нибудь забитая крестьянка. Я даже дьявола не боюсь, тем более — каких-то там дурацких железных птиц и самобеглых повозок, коими может управлять и ребенок.
— Ладно, ладно, милая, успокойся. Это я так просто спросил, — Громов поспешно погладил жену по руке. — Нам бы только уйти…
— Я помню, — спокойно кивнула девушка. — Нужен «Красный Барон» и сильная гроза, море. Ты должен взять меня в непогоду с собой!
— Обязательно, милая. Обязательно! Уверен, уже очень скоро нам с тобой повезет. А как же! — взяв жену за руку, молодой капитан мечтательно посмотрел в небо. — Быть может, мы даже поселимся в Барселоне… там, в моем мире, тоже есть Барселона, и даже кое-что из старины осталось… тебе понравится. Купим апартаменты где-нибудь на проспекте Диагональ… или — на Меридиане. На верхнем этаже, с балконами. Представляешь, с одного балкона — Парк Гуэль видно и Саграда Фамилиа, а с другого — старый город, бульвар Рамбла, колонна Колумба, порт…
— А в порту — наш корабль — «Красный Барон»… Нет! Давно уже пора новое имя придумать.
— Вот и придумай, милая.
— Обязательно! С утра этим займусь.
— Вот-вот…
Они еще долго простояли на корме, взявшись за руки, смотрели на луну и звезды, мечтали, планируя свою будущую жизнь в том, куда более счастливом мире, который юная баронесса уже смогла оценить. Горевшие за толстыми стеклами кормового фонаря свечи отбрасывали мерцающе-желтые отблески на черные волны, а совсем рядом, по левому борту, в воде отражалась луна.
У Громова почему-то было такое чувство, что все его (нет — их!) затянувшееся путешествие подходит к концу, что еще немного, совсем чуть-чуть, и они с Бьянкой вернутся в другой мир, и тогда… Что конкретно «тогда», Андрей пока не думал — просто мечтал. Вернуться бы, а там — видно будет.
Как и собирались, «Красный Барон» отошел от причала с рассветом, пользуясь легким попутным ветром и повинуясь коротким командам лоцмана. Шведский фрегат с едва трепыхающимся королевским флагом на корме, казался мирно спящим исполином, до поры — до времени спрятавшим пушки в порты.
— Гляньте-ка! — обернувшись, воскликнул юнга, указывая на отшвартовывающуюся шхуну с веселой зеленой кормою в ромашках. — И они — с нами?
— Да, этот корабль — в Ревель, — кивнул капитан. — Как сей шведский фрегат!
Юный Лесли округлил глаза:
— Мы что же, идем вместе этим фрегатом, сэр?
— Надеюсь, до этого не дойдет.
Хмыкнув, Громов бросил последний взгляд на шведское судно и, расплатившись с лоцманом, лег на правый галс — к Ревелю, — велев поднять все паруса, благо ветер как раз задул в корму, день начинался весьма даже благоприятно.
— Что? — толстый, чем-то похожий на добродушного кабана, ратман, отдышавшись, хмуро взглянул на невысокого, стриженного в кружок, немного косоротого парня, одетого в короткую куртку, какие обычно носили всякие там артельные мастера — каменщики, плотники, грузчики…
