Анатолий Спесивцев - Вольная Русь. Гетман из будущего
Для турок же начался знаменитый исход из Истамбула, вошедший в их легенды, рассказы-страшилки, песни и героические баллады. «Путь Праха», «Дорога Азраила…» [25] много названий придумали для переселения сотни тысяч человек, из которых выжило около десятой части. Большую часть убила даже не чума и (Аркадий об этом не знал) распространившиеся среди горожан тиф и дизентерия, а голод, бессилие. Нельзя не вспомнить и зловещую роль соотечественников, убивавших бредущих к спасению ради их ограбления, недопущения распространения ими заразы или для подкрепления собственных сил человеческим мясом. Впрочем, уличенных в каннибализме турки сами уничтожили еще до конца зимы. Из-за разоренности территорий, по которым двигались вынужденные переселенцы, в Анатолии большого распространения переносимые ими болезни не получили.
В Малую Русь чума в этом году все-таки пожаловала. Правда, не с юга, Москалю-чародею эту опасность удалось предотвратить, а с севера, из Прибалтики, где московские войска вели ожесточенные бои со шведами и подцепили у них эту страшную болезнь. Впрочем, благодаря решительным (до стрельбы на поражение) антиэпидемическим мероприятиям, урон оказался умеренным – всего несколько десятков тысяч человек. Русь Великая пострадала куда сильнее, что существенно снизило ее давление на вражеские крепости.
Войска гетмана вошли в Царьград, на много лет превратившийся из великой столицы в пограничную крепость, уже зимой, в холода, предварительно спалив все бедняцкие кварталы. Но прекрасная бухта в таком удобном месте не могла не сказаться на дальнейшей судьбе вновь сменившего название города. Он быстро начал подниматься как город транзитной торговли.
Эпилог
Вернувшись на Родину, Аркадий узнал, что на ней бушуют сразу три эпидемии: чумы на северо-востоке, оспы на западе и дизентерии на юге. Подумав, решил никуда не выезжать, а давать ценные указания из столицы. С оспой боролись гетманские вой-ска, уже привитые от этой болезни (до всеобщей прививки всего населения было еще очень далеко), с дизентерией – местные власти, получившие подробные инструкции. Вместо тушения «пожаров эпидемий» занялся их предотвращением – составлением подробнейших наставлений как для медиков, так и для чиновников.
Естественно, инструкции и указания сами по себе не действовали, приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтоб хоть часть жизненно важных советов воплощалась в жизнь. Здорово помогали жутковатая слава колдуна и всем известная дружба с гетманом. Пусть из страха, но многие чиновники игнорировать предписания такого человека опасались.
Москаль-чародей организовал в Чигирине годичные медицинские курсы, позже преобразованные в первый в мире медицинско-аптекарский институт, сам преподавал там. Вот молодежь, закончившая это учреждение, и произвела санитарно-медицинскую революцию в стране. Сильно переживавший из-за высокой смертности среди рожавших женщин и младенцев попаданец просто не представлял, насколько по этим показателям Вольная Русь благополучнее других стран мира. Уравнявшись к середине сороковых годов по численности населения с Польшей, к шестидесятым годам одна гетманщина опережала западных соседей как бы не вдвое.
Кроме парубков и знахарей на курсах стало модным обучаться пани и паненкам из «хороших» семей – супруга Аркадия смогла убедить нескольких товарок. Учились они не для работы, конечно, а для приобретения знаний по выращиванию собственных детей здоровыми, однако на общем уровне понимания важности санитарии и гигиены это сказалось очень положительно.
Правда, немалую часть прироста населения, хоть и заметно меньше половины, составили завезенные сюда рабы. Египтяне, негры, индусы, мальгаши, малайцы… очень многие из них гибли от непривычного климата и тяжелой работы, но многие выживали, расцвечивая города разнообразием цвета кожи и черт лиц. Где-то в пятидесятых Аркадий заметил неприятную тенденцию по превращению их в людей второго сорта. Единственное, что ему удалось сделать – организовать несколько выступлений высших иерархов церкви о равенстве ВСЕХ людей перед Всевышним, а несколько позже инициировать прием в семинарию нескольких темнокожих абитуриентов.
Еще одной крупной неприятной новостью оказалось известие, что принявших православие рабов теперь не отпускают на волю в связи с запретом на закрепощение-порабощение православных в стране. Настояла старшина, имевшая множество дармовых работников, на такой поправке – десятилетней проверке на искренность при обращении в «истинную» веру. Понимая значимость экономических интересов власть предержащих, спорить по этому поводу не стал. Смешно, но, откровенно недолюбливая ислам, позавидовал его положению, что принявших эту веру в мусульманских странах от рабства освобождали. Сосредоточил свои усилия на развитии науки и образования, делая упор на медицину и санитарию.
Его работы по физике, медицине, химии (бессовестно слямзенные у великих ученых его старого мира) были переведены на многие языки и возбудили резкое неприятие у ученых середины семнадцатого века. Однако некоторые – из-за бесспорности и легкой проверяемости – вызвали в научной среде фурор, поставив его в число знаменитейших ученых своего времени. Иногда от похвал учености многоуважаемого Москаля-чародея его бросало в краску, но «взявшись за гуж, не говори, что не дюж» – слава, пусть и краденая, помогала привлечь в страну светлые головы, которые уже потом здесь – по наводкам попаданца – сами совершали открытия.
Инициировал реформу налогообложения и роста чиновничьих зарплат с оговоркой о запрете их привязки к каким-либо местностям и регулярной смене мест службы – во избежание ползучей прихватизации. С крестьян стали брать более трети дохода, но при выросшей цене на хлеб землепашество делало старательных гречкосеев весьма состоятельными, по европейским меркам, людьми. Аркадий как-то, проезжая мимо какого-то небольшого поместья, был шокирован сюрреалистичностью открывшейся картины. Негры в брылях и негритянки в очипках (головных платках), в типично хохляцкой одежде, собирают пшеницу под присмотром гордого кавказского джигита в черкеске, гарцующего рядом на коне. Хлеб в Европе пользовался большим спросом, чернозем давал большие урожаи, паны, новые и старые, не могли не поучаствовать в извлечении из этого факта прибылей. Пусть не закабаляя своих гречкосеев, чему пока активно противился Хмель, так эксплуатируя рабов, поставляемых Нильской Сечью.
Богдана сильно впечатлил рассказ попаданца о судьбе родных и его собственного тела после смерти. Неоднократно они вдвоем, без чужих ушей, обсуждали проблемы построения правильного государственного устройства в Вольной Руси. Аркадий рассказывал об истории стран с разным государственным устройством. И, вспомнив родительские посиделки с друзьями на кухне, о демократии (с неизбежным приходом к приставке «псевдо» перед определением) с подробным описанием, к чему это привело в России и Украине. И, пообщавшись немало на имперских форумах, об абсолютизме с опасностями оного. Об олигархиях типа венецианской или диктатурах, подобных его собственной, ему рассказывать надобности не было. Осторожно намекнув один раз о возможности присоединиться к родственному по языку и культуре Московскому государству, понимания у гетмана не встретил и больше эту тему не задевал: владыки без очень сильных побудительных причин от власти отказываться не любят. Нетрудно было догадаться о причинах отправки на Нил Трясилы и Сирка – Хмель избавился от потенциальных конкурентов.
В конце концов Богдан склонился к мысли постепенно построить на Малой Руси конституционную монархию. У Аркадия имелись сильные сомнения, что его сыновьям удастся удержать только что сооруженный трон при отсутствии традиции передачи власти по наследству, однако он их не стал озвучивать.
Ну, естественно, не забыл о промышленности. Выплавка тигельной, особо качественной стали, строительство передельных печей и домен, начало проката меди с перспективой проката и стали быстрыми темпами выводили Вольную Русь из экономического убожества. Обнаружение пусть небольших месторождений руд свинцово-цинковых и хрома позволило начать эксперименты по получению латуни и нержавеющей стали. С налета нержавейку сделать не удалось, но после долгих мучений получили в закрытых тиглях сталь с добавками хрома, оказавшуюся очень подходящей для инструментов и холодного оружия.
Своя латунь дала возможность начать выпуск картонных патронов с латунным донышком. Начав их массовое производство, оружие под них мастерили также тайно: хотел сделать неприятный сюрприз врагам на неизбежной следующей войне. Большим успехом стало производство бронзовых орудий со стальными, нарезными вкладышами и чугунных разрывных снарядов с медными поясками. На доброе десятилетие казацкая артиллерия получила огромное преимущество перед пушками всех стран мира.
