Александр Прозоров - Душа оборотня
Мужик вгляделся в него сквозь снег, присел и, одной рукой прижав кувшин к груди, замахал на Середина:
— Уходи, уходи, парень.
— Ты мне расскажи сперва, что тут у вас приключилось. Почему избу Велены пожгли? — Олег подошел поближе и узнал мужика, приходившего спросить насчет рыбной ловли.
— Не мы это, всеми богами клянусь… — Мужик оглянулся, шагнул поближе и зашептал. — На Ярилу-зимнего наехали из Турова. Племяш посадника с дружиной, сам-десятый. И с ними ишо один. С тебя ростом, волос белый, глаза коршунячьи. И сразу к берегине нашей, на озеро. А там, мы глядим, дом полыхнул, кинулись тушить, да они погнали. Пусть, говорят, горит змеиное гнездо, ага. А берегиню посадник поперек седла бросил. А дружина у его, ну, сплошь живоглоты — из ятвагов набрал, тать окаянный. С тем и ускакали, да после четверых-то прислали, аккурат на…
— А это кого принесло? — Из крайнего дома вышли два рослых мужика в коротких кожаных куртках.
Один, заросший бородой до глаз, повернувшись спиной к ветру, стал справлять малую нужду прямо на стену, а второй вразвалочку направился к Середину, разглядывая его опухшими с перепоя глазами.
— Тебя ждали, — зашептал мужик. — Избу мою заняли, брагу хлещут, да все спрашивают, каков ты из себя, чтоб узнать…
— Кто таков? — Дружинник положил ладонь на рукоять меча, висевшего на поясе. — Ну-ка, подь поближе.
Нехорошо улыбаясь, Середин снял лыжи, скинул с головы малахай, отер лицо от снега.
— А-а, — осклабился дружинник, — на ловца и зверь. Давненько тебя поджидаем, голубь, все глаза проглядели. — Он оглянулся на напарника: — Ну-ка, зови ребят, да веревку прихвати.
— Ага, — тот запрыгал, заправляя свое хозяйство в порты.
— Сымай железяку, парень. — Дружинник крепко ухватил Середина за ворот, рванул на себя, дыхнув в лицо перегаром.
Олег, чувствуя, как в груди вскипает холодная ярость, взял его за кисть и медленно вывернул, гладя прямо в заплывшие глаза. Дружинник охнул, скривившись от боли. Середин коротко врезал ему в подбородок. Бородач, закатывая глаза, рухнул в снег.
Мужик бросил кувшин и, метя снег размотавшимися онучами, кинулся прочь. В свежем воздухе разлился запах браги.
Второй дружинник распахнул дверь в избу, крикнул что-то, выдернул меч и пошел на Середина. Олег продвинулся вбок, под ветер. Из дома выскочили двое дружинников. Все были в добротной одежде, мускулистые, крепкие парни с лоснящимися, наетыми мордами, привыкшие брать, не спрашивая, и бить, не предупреждая. Покосившись на ковыряющегося в снегу приятеля, они выхватили мечи и полукругом пошли на Середина. Он сбросил с плеч торбу и медленно потянул саблю из ножен.
— Нам все едино, — сказал дружинник с бритой головой и вислыми, как у сома, усами, — хоть живого привезем, хоть мертвого.
— Так берите, — подбодрил его Середин.
— Бей! — крикнул вислоусый, прыгая вперед.
Ведун увернулся вправо, сбивом отвел занесенный меч и рубанул противника по ноге. Дружинник взвыл, на снег плеснула красная струя крови. Олег встал над ним, отгородившись упавшим от двух других. Парни пошли на него с двух сторон, выставив мечи, сторожа каждое движение. Краем глаза Середин увидел, как лежавший дружинник поднял меч, целя в пах, и коротким ударом разрубил ему лицо.
— Смерть тебе, — рявкнул бородатый, шипящей «мельницей» полосуя воздух.
Ведун финтом заставил его открыться и длинно, с плеча рубанул по груди. Второй верзила налетел, занося меч, открывшись в широком взмахе, Олег, присев, принял его на клинок, как медведя на рогатину. Сабля наполовину вошла в грудь дружинника, меч выпал из его руки, парень схватился за торчавшее в груди лезвие. Середин резко выдернул саблю, обрубая ему пальцы. Фонтан теплой крови ударил ему в лицо. Здоровяк поднялся, отер красные брызги ладонью. Некоторое время дружинник стоял, не веря в свою смерть, затем ноги его подогнулись, и он осел на залитый кровью снег.
Ведун огляделся. Двое были мертвы, бородач стонал, пытаясь зажать руками длинную рану на груди, а тот, кого он сбил с ног, все еще копошился в снегу, плюясь кровью. Олег подошел к нему. Тот приподнялся, отер кровь:
— На колу сдохнешь, сволочь…
Середин, не дожидаясь продолжения, с размаху ударил его сапогом в лицо. Глухо ухнув, дружинник запрокинулся на спину. Олег воткнул саблю в снег, наклонился и, рывком приподняв парня, сдавил горло.
— Кто послал вас?
— Он тебя найдет… — выдавил дружинник.
Ведун сжал пальцы, перекрывая дыхание.
— Кто?
— Ка… Казимир, — прохрипел дружинник, — племяш Туровского посадника.
— Где его найти?
— В городе, в Турове… Иди к нему, коли смерти ищешь.
— Кто был с вами: высокий, беловолосый?
— Не знаю. Не наш…
— Где женщина, что взяли на озере? — Середин чуть ослабил хватку.
— Опоздал, парень, — злорадно прошипел дружинник, — продали твою зазнобу… Теперь хазарина или ромея потешает…
Чувствуя, как перед глазами разливается багровый туман, Середин сжал пальцы, приподнимая дружинника со снега. Тот захрипел, пуская кровавые пузыри, закатил глаза. Олег опомнился, выпустил его, встал на ноги.
Падающий снег остудил голову, позволил мыслить спокойно.
— Я и забыл, что знак на зеркале принадлежит также и ее брату. Значит, Ингольф решил отомстить… А ведь она просила его не трогать, — горько усмехнулся Олег.
Кто-то тронул его за плечо. Ведун обернулся. Вокруг собрались деревенские, со страхом смотревшие на учиненное им побоище.
— Как же нам теперя… посадник не простит, огнем весь пустит…
— Валите на меня все, — угрюмо сказал Середин. — Как до Турова добраться?
— На запад пойдешь, — со страхом глядя на Олега, забормотал встретивший его мужик. — Дороги-то замело, а так — вдоль Припяти.
— Переночевать пустите?
— Уходи ты от нас, мил человек, мы — люди мирные, а ты ишь чего учинил… нам ишо перед посадником ответ держать.
Середин молча выдернул саблю из снега, вытер об одежду дружинника.
— Ну, и хрен с вами… — Ведун подобрал лыжи, повернулся к ним спиной и пошел прочь.
* * *Неуемный ветер снова пытался свалить измученного путника, но охватившее бешенство гнало ведуна вперед, заставляя, сцепив зубы, передвигать деревенеющие от усталости ноги.
— Я вам устрою красивую жизнь, господа посадники-племянники, — шипел Середин. — Дайте только до вас добраться — кровью зальетесь.
Где-то на окраине сознания стучалась мысль, что хорошо бы сначала все обдумать, взвесить, хотя бы отдохнуть — но Олег отбрасывал ее в сторону, словно попавшуюся на дороге ветку. Метель швыряла в лицо снег, забивала глаза, нос. Рукавицы он потерял и, согревая пальцы, сунул руки в широкие рукава тулупа. Ручей, бегущий от озер, вывел его к Уборти, Середин сильно толкнулся и покатился вниз по склону, торопясь выйти на ровный лед. Постепенно он приходил в себя.
— Придется ночевать у деда в избушке, — понял Олег. — Откопаю ее из снега, отдохну день, потом все наверстаю, только бы Припять не вскрылась.
Лыжи вынесли его на середину реки, и, уже не экономя остатки сил, он прибавил хода, торопясь добраться до жилья.
Он рухнул в затаившуюся под снегом промоину, провалившись по грудь, лишь в последний момент успев раскинуть руки. Видно, здесь на дне били ключи и лед был слишком тонок для его веса. Вода обожгла, он забился, наваливаясь грудью на крошащийся лед. Лыжи сорвало течением, но с ними он все равно не смог бы выбраться. Сдирая ногти, Середин впивался в лед, по сантиметру вытаскивая тело из ледяной купели. Наконец ему удалось выползти, ведун быстро откатился от проруби и встал. Ледяная вода стекала с него струйками, мокрая одежда прилипла к телу.
«Нужен костер», — впервые после схватки с дружинниками в Змеешке трезво подумал он.
Доковыляв до леса, Олег спрятался под елью от снега, сбросил с плеч кожаный рюкзак и выругался — внутри бултыхалась вода. Еще не веря, он развязал тесемки, сунул руку в боковой карман… Трут промок насквозь.
— Ничего, — утешился Середин, — значит, на ходу согреемся.
Он сбросил тулуп и, стоя на нем, быстро разделся, вылил из сапог воду, отжал одежду. Одевшись, прислонился к стволу ели. Озноб сотрясал тело, от усталости его шатало.
— Надо идти, иначе — смерть.
Срубив саблей молодую осинку, Олег очистил ее от веток, выбрался на лед и пошел вперед, тыкая слегой впереди. Несколько раз он падал, поскользнувшись на льду, поднимался через силу и шел дальше, с трудом различая дорогу сквозь буран. В очередной раз упав, перевернулся на спину. Холод сжал тело, но почему-то постепенно становилось теплее. Даже падавший на лицо снег представлялся теплой периной, укрывавшей его с головой…
Тихий шорох заставил его повернуть голову. Рядом на корточках сидел Ворон. Снег летал вокруг, как пух из разорванной подушки, но Ливон Ратмирович был словно в коконе, ограждающем его от буйства стихии. Насмешливо глядя на Олега, он качал головой и улыбался — то ли осуждающе, то ли печально.
