Место под тенью (СИ) - Марченко Геннадий Борисович
А между делом в храме появился ещё один персонаж, который по моему примеру передал конверты родственникам погибших. Одет он был в костюм с иголочки, под костюмом угадывалось крепкое тело, а взгляд вроде бы и незаметно, но ощупал каждого из наших парней. На мне он задержался чуть дольше, и я понял, что товарищ явно непростой. Интересно, что это за тип, откуда он прибыл и с какой целью здесь трётся… Как он был связан с убитыми?
Уже на кладбище, когда мы бросили поочерёдно на один и второй гроб по горсти земли, незнакомец легонько тронул меня за локоть, предлагая отойти в сторонку. Отошли, встали под рябиной.
– Ты Сергей, который Сыч?
– Предположим. А ты кто? – тоже «тыкнул» я, собираясь держать себя как минимум на равных.
– Я Коля. Командирован московской братвой, разобраться, что тут случилось.
– Про Колю понял и про братву ясно. А поподробнее?
– Пацаны Медведем зовут, а братва Черкизовская. Старший вор в законе Длинный. Раньше мы дела с Чернышёвым вели, хотелось бы знать, кто теперь в бригаде главный и будут ли продолжаться по прежней схеме отчисления бабла в общак.
– Ага, понятно, – кивнул я. – А вы что-то вообще про их гибель знаете?
– Типа шальные пули во время нападения неизвестных, когда их двоих везли в отделение.
– Ну, так оно, в общем-то, и есть, если придерживаться официальной версии. А как было на самом деле… Мы не следаки.
– Ну да ладно… Как видишь дальнейшую жизнь бригады?
– Что касается нового руководителя бригады, то здесь пока непонятки. Народ ещё не определился с выбором, собирались это сделать как раз или сегодня, или буквально на днях, потому что дальнейший хаос чреват потерей всего нажитого, как говорил товарищ Шпак, честным и непосильным трудом. А что касается отчислений в общак, то это вытекает из того, кто станет старшим, у кого, как говорится, будет право подписи. Ты вообще надолго?
– Хотелось обернуться одним днём, билет на обратный поезд ещё не покупал.
– Тогда нам придётся ускориться.
Я тут же, до отъезда в кафе «Берёзка», где должны были проходить поминки, перекинулся с парнями, после чего мы решили посидеть в кафе час-полтора, а затем всем гуртом свалить в «Радугу», где и решить вопрос большинством голосов относительно нового бригадира. По такому случаю в «Радугу» сразу же был отправлен человек, дабы зарезервировать на весь вечер отдельную комнату с длинным столом. За которым, как я помнил, могли разместиться человек двадцать. Москвич на поминки не планировал, а вот в «Радуге» обещал появиться, посидеть, как он выразился, в уголке и послушать, к чему мы придём.
На поминках мы старались пить мало, ограничились парой-тройкой стопочек водки. Тем более что некоторые, как я, например, были за рулём, и старались вообще ограничиться одной рюмкой. В принципе, с гаишниками мы могли договориться, многих знали в лицо, но лучше не злоупотреблять. И хотелось уже побыстрее свалить, слишком тягостной была здесь атмосфера.
В семь вечера весь костяк бригады, в который входили старожилы, перекочевал из «Берёзки» в «Радугу». Вернее, в «Берёзке» мы вообще долго не засиживались, до вечера кто-то успел позаниматься своими делами, но в 19.00 все были как штык. Так уж получилось, что я оказался как бы во главе длинного стола, заняв одну из торцевых сторон, а вторая, напротив, оставалась незанятой. Коля из Москвы, как и обещал, уселся в сторонке, в кресле за маленьким столиком, потихоньку потягивая кофе и кидая в нашу сторону внимательный взгляды.
Между тем у нас в полном разгаре было обсуждение главного вопроса – кандидатуры нового лидера группировки. Для начала каждый желающий получил слово. Моя фамилия периодически фигурировала, особенно часто меня упоминали Швед, Рома и Вилы. А вот Сева, толком не предлагая конкретной кандидатуры, почему-то был категорически против меня. Хотя, учитывая охлаждение в наших отношениях в последние месяцы, ничего удивительного в этом не было.
Судя по всему, ему удалось, подговорить нескольких парней¸ которые как его кандидатуру и лоббировали. Но и у меня было своё лобби, если можно так выразиться. Когда дошла очередь до меня высказать своё мнение, я, не вставая, предложил:
– Чтобы не казалось, будто кто-то на кого-то давит, предлагаю провести тайное голосование. Швед, одолжишь свою бейсболку? Спасибо… Я тут заранее нарезал бумажек, чтобы каждому досталось, и вот три ручки, один написал – передал другому. Записки со своими кандидатурами складывайте в бейсболку. Устраивает такой подход?
Имеющих что-то против не нашлось, а я поймал на себе одобрительный взгляд москвича.
Забавно было смотреть, как здоровые парни заполняли бумажки с таким старанием, словно школьники, писавшие сочинение. Правда, кто-то, как Рома, Швед, Вилы и тот же Сева, быстро писали и сразу же кидали сложенный пополам или вчетверо листок в бейсболку Шведа с логотипом «Нью-Йорк Янкиз». А большинство мялось, нервно кусая губы и заодно обкусывая кончик ручки, шаря глазами по лицам собравшихся, будто решая, кто достоин занять столько почётную и в то же время ответственную должность.
Я сам, не мудрствуя лукаво, черканул «Швед» и со спокойно совестью бросил бумажку в бейсболку. Хотя мог бы, наверное, написать своё имя, но посчитал это немного бесчестным. Я не какой-нибудь Сева, который наверняка себя вписал.
Да и в глубине души я лелеял надежду, что, может быть, меня не выберут командиром, и я буду дальше спокойно заниматься своими делами. Не лежала у меня душа ко всей этой катавасии, хотелось пребывать в своём маленьком, уютном мирке, развивать свой бизнес, не встревая в разного рода тёрки. А тут… Сегодня Иваныча с Козырем, а завтра тебя.
Оно, конечно, в городе я стал бы уважаемой личностью, и свой профит имел бы с общего дохода… Но тут пусть братва решает, кому и сколько, можно поиграть в демократию. Взносы на общак – отдельная статья расходов, об этом новый руководитель бригады будет говорить с представителем Центра, скромно сидящим в своём уголке.
– Ну что, вроде все отписались, – сказал Рома, взявший на себя роль «тамады». – Начинаем подсчёт?
– Давай, – послышались голоса парней.
С видом фокусника, достающего из цилиндра за уши зайца, Рома начал вытягивать сложенные записки и на театральной паузе оглашать итоги голосования.
– Итак… Сева.
Сосновский шмыгнул носом, но в целом своих чувств ничем не выдал. Рома отложил бумажку в сторону.
– Швед.
Положил рядом.
– Сыч.
Мои имя, фамилия и прозвище прозвучали одиннадцать раз, тогда как голосовавших было семнадцать человек. Что и говорить, убедительная победа. Что тут же и было предложено отметить небольшим возлиянием. Сева выглядел слегка расстроенным, но опять же, старался этого никак не демонстрировать. Большинство же искренне меня поздравляли, в том числе и Коля, поднявший рюмку за меня и дальнейшее процветание «олимпийцев».
А когда посиделки закончились, он отозвал меня в сторону, и между нами состоялся доверительный разговор, в результате которого стороны, как говорится, пришли к консенсусу.
– Если кто спросит, в чей общак кидаешь лавэ, можешь сказать, что Ткача, – заявил Коля. – Вор в законе известный, старой формации, уважаемый. Деньги станешь отдавать человеку, который будет раз месяц тут от Ткача появляться. С беспредельщиками, если что, сам разбирайся, а авторитеты, услышав про Ткача, вряд ли сунутся.
На этом и расстались, а мне уже на следующий день пришлось принимать дела бригады. Шведа взял в помощники. Это по бригадным делам, а по делам автотранспортной компании «Авто-Радуга» мы с Гошей напарники. Но тот ещё в Москве торчал. Марк Ефимович, когда я его тем же вечером, уже на ночь глядя, обрадовал новостью о воплощении в жизнь поставленной им задачи, пояснил, что Гоша вернётся через неделю. Мол, пусть всё окончательно успокоится, да и этого Сашу-снайпера пока найти не удаётся, а посему мне самому не мешало бы проявить осмотрительность. Пусть заказчики и ушли в мир иной (если заказ и впрямь имел место быть), но всё же надеяться на то, что потенциальный киллер не сделает своё дело – было опасно.
