Андрей Родионов - Французский дьявол
«Как же! — фыркнул внутренний голос с обычным своим скептицизмом. — Скажи спасибо, если не задета плечевая кость, цел череп и не повреждены легкие! Ну а сломанные ребра, ясно, не в счет. Ты, судя по всему, ухитрился поломать их сразу не меньше пяти. Кто ж из мужчин обращает внимание на подобную мелочь!»
Надежный человек, еще один «племянник» дядюшки Огюста, терпеливо дожидался в условленном месте. Верзила встретил меня еще на подступах к условленной поляне, и я с облегчением навалился на подставленное плечо. Дальше я лишь перебирал ногами, пока он тащил меня к разведенному костру. Поймав вопрошающий взгляд, я помотал головой, и меня тут же снова вырвало.
— Сходи узнай, что слышно в замке Больё-лэ-Фонтен, — каркнул я и тут же зашелся в кашле.
— Сначала я доставлю вас к дядюшке Огюсту, — холодно ответил «племянник».
Я выкинул вперед здоровую руку, намереваясь сгрести наглеца за шиворот и хорошенько встряхнуть, но верзила коварно ухватился за протянутую конечность и одним плавным движением взвалил меня на плечо. Высокий парень, здоровенный, как медведь, и очень сильный.
— Вы сможете ехать в седле? — спросил он.
Я попытался вырваться, но снова зашелся в кашле.
— Да, — ответил я наконец. — Наверное, смогу.
— Тогда вперед.
Я плохо запомнил возвращение. Похоже, еще в самом начале пути я попросту потерял сознание и дальше путешествовал в телеге, нанятой моим спутником.
В себя я пришел лишь через два дня, и первая же новость, которую услышал, изрядно меня огорошила. На следующее же утро после неудачного побега Жанну под охраной сотни воинов отправили в замок Боревуар, что находится в ста милях отсюда. Это мощная крепость с сильным гарнизоном, куда так просто не проникнешь.
— Подготовьте коня, — попросил я. — После обеда я выезжаю.
— Вы никуда не поедете, брат, — отозвался дядюшка Огюст. — И есть на то две веские причины.
— И какие же? — презрительно хмыкнул я.
— Во-первых, вам необходимо выздороветь. В подобном состоянии вы не сможете самостоятельно на лошадь взобраться, не говоря уже об участии в схватке.
— Чепуха, — махнул я здоровой рукой, вгляделся в каменное лицо хозяина и криво ухмыльнулся. — И не надейтесь, что ваш карлик — тяжеловес сможет меня остановить. Я прекрасно отдохнул и попросту выкину его в окно.
Стоящий у стены «племянник» насмешливо фыркнул, вызывающе скрестив руки на груди. Вздулись шары бицепсов, едва не прорвав рукава куртки.
— Я не карлик, — пробасил верзила.
А кто же еще? У нас, настоящих мужчин, все просто. Кто ниже тебя хоть на палец, тот карлик, и баста.
— Есть и вторая веская причина, сьер Армуаз, — мурлыча, словно кот, заявил хозяин.
— Вторая? — холодно переспросил я. И тут до меня дошло, что я не называл дядюшке Огюсту своего настоящего имени, а только пароль и псевдоним.
Я мигом подобрался, окинув «дядюшку» оценивающим взглядом, отчего он нервно отступил на шаг предупреждающе выставив руки.
— Спокойно! Доктор, осмотревший вас с утра, заверил, что всего через пару недель вам можно буде подняться. Все время лечения вы будете находиться в этой комнате, не покидая ее пределов. Мой «племянник» присмотрит, чтобы вы не нарушили мой приказ, а в том случае, если вы начнете буянить, вмешаются остальные мои родственники.
— И что потом? — спросил я, опасаясь услышать: «Вы как воздух нужны отцу Бартимеусу, он прямо есть и пить не может, пока вас не увидит».
— А затем вас доставят к графу Дюшателю, — ответил дядюшка Огюст.
Силы разом оставили меня, и я рухнул обратно на подушку, успев выговорить:
— Это хорошо.
Граф Танги Дюшатель, глава личной охраны короля Франции, меня знает, уж он-то разберет, кто из нас настоящий предатель. Я все искал, кому выложить правду, а тут как раз подворачивается подходящий случай, и глава самой мощной спецслужбы Франции желает побеседовать со мной по душам. Танги Дюшатель — человек, который совершенно точно не замешан ни в каких заговорах, он именно тот слушатель, что мне необходим.
Верно говорят близкие моему сердцу ирландцы: на волка и зверь бежит!
Глава 4
Июнь 1430 — июнь 1432 года, Франция: танго со смертью
Прошел целый месяц, прежде чем я попал в королевскую резиденцию в Шиноне. Граф Танги Дюшатель принял меня без особого радушия, историю погибшего в Англии отряда заставил пересказать трижды, при этом постоянно задавал уточняющие вопросы. Рассказ о штурме аббатства Сен-Венсан не произвел на него особого впечатления, выслушав его, начальник королевской охраны равнодушно кивнул, давая мне понять, что беседа закончена. На прощание граф хмуро заметил, чтобы я не болтал лишнего, пока меня прямо о чем-то не спросят. И уже на следующий день меня пожелал видеть король Франции.
Просторный зал почти пуст, сейчас в нем не более десятка человек. Через распахнутые настежь окна льется яркий солнечный свет, мягко колышутся развешанные по стенам гобелены со сценами битв и охот, со стороны дворцовой кухни ползут чарующие ароматы. Все присутствующие с явным интересом выслушивают мой рассказ о злоключениях, пережитых в Британии, наконец король прерывает меня властным жестом.
— Я так и знал, — заявляет он, — что освобождать нашего возлюбленного дядю герцога Карла Орлеанского силой — мысль глупая и весьма далекая от реальности. Что ж, теперь кое-кому придется поджать языки, тем более что мы уже приняли необходимые меры, которые помогут нашим недоброжелателям успокоиться!
Собравшиеся обмениваются тонкими улыбками, понимая, что речь идет о членах совета пэров, которые, собственно, и настояли на проведении спасательной операции. Я кланяюсь, кулаки стиснуты так, что ногти глубоко впились в ладони. «Необходимые меры» — это, наверное, предательство, совершенное по отношению к Жанне, после пленения которой у народа Франции не осталось вождя. Да, отныне вельможи могут спать спокойно!
— Теперь о тебе, Робер, — сегодня Карл VII прямо-таки лучится добродушием.
Лицо короля спокойно, морщины разгладились, мне непривычно видеть на его губах легкую улыбку. Такой уж сегодня выдался замечательный день, что все заговоры разоблачены, с лиц врагов сорваны маски, армия и народ горой стоят за любимого короля, и даже солнце светит ласково. Вдобавок экспедиция за любимым дядей, возможным претендентом на престол, провалилась с таким треском, что о новой еще лет десять никто не посмеет заговорить. Ну как тут не прийти в благодушное настроение?
— Ты славно послужил мне, — продолжает Карл VII. — Чуть было не погиб за нашу любимую родину, а потому с моей стороны было бы черной неблагодарностью не вознаградить тебя по-королевски. Итак, чего же ты хочешь в награду за услуги, оказанные тобой королевскому дому Валуа?
Я повторно кланяюсь. Вдоль стен неподвижными статуями застыли великаны гвардейцы из личной охраны, со стороны кажется, что они даже не дышат. Королева-мать о чем-то шепчется с канцлером, герцогом Ла Тремуайем. Жена Карла и его теща, вдовствующая королева Иоланта Арагонская, увлеченно вышивают на пяльцах. Личный секретарь короля граф де Плюсси и его светлость Жан, епископ Реймский молча потягивают вино из высоких золотых кубков. Словом, в зале присутствуют только свои, атмосфера самая семейная.
— Вы уже дали мне все, о чем я только мог мечтать, — ровным голосом заявляю я.
Король молчит, улыбка медленно покидает его уста, зрачки суживаются.
— Иными словами, ты хочешь сказать, что есть нечто, о чем мечтать ты не можешь, но именно в моих силах тебе это подарить? — четко выговаривая слова, спрашивает меня Карл VII.
Выпрямившись во весь рост, я гляжу прямо перед собой.
— И что же это? — голос короля тих, брови озадаченно сходятся к переносице.
Отложив пяльцы, на меня с интересом смотрят его жена и теща, да и королева-мать, Изабелла Баварская, косится с явным любопытством.
— Я хотел бы жениться, ваше величество, — голос мой холоден, в нем проскальзывают нотки иронии.
— Похвально, — тянет король. — И кто же эта счастливица? Дочка какого-нибудь задаваки-герцога, а то и одного из пэров Франции, который брезгует отдать ее за голодранца? Думаю, этот вопрос мы уладим. Итак, кто она?
Теперь я гляжу ему прямо в глаза. Медленно тянутся секунды, зрачки короля расширяются, наконец он отшатывается назад.
— Что? — потрясенный шепот эхом отражается от стен. — Да ты безумец!
Бесконечное изумление, прозвучавшее в его голосе, заставляет вельмож оторваться от дел, и теперь уже все присутствующие смотрят только на меня.
— Да, я имел в виду некую известную вам благородную девицу! — твердо заявляю я.
— Ты говоришь о Жанне д'Арк, известной как Opлеанская Дева? — на всякий случай уточняет Карл VII.
