Владимир Кусакин - Меморандум
Год 1544 был странным годом в истории Руси, множество знамений предрекали ужасные несчастья и народ колебался, переползая из одной слободы в другую, и дальше по Волге, на стругах разносили молву аж до самого Пскова, и в другую сторону до Урала. На трон взошел новый царь - Иван Четвертый, тринадцатилетний отрок с дерзкими глазами и поведением татарина степного. Страшно! Боярина Андрея Шуйского собакам скормил!
Новому царю не нужно было оправдываться, он знал что делает, и более - он знал, что будет делать!
В свою дружину стрельцов набирал сам в тайной комнате, и немногие выходили оттуда, через люк тайный попадали они в каменный мешок, откуда нет возврата.
При матери его Елене Глинской, была эта комната простой пыточной, теперь же адом стала для чудищ неведомых. Пока малый был, не стеснялись они показывать свою личину, или привиделось ему?
Семь лет было, а помнит как играл в трапезне, пугал сам себя прятавшись в черных тенях неосвещеной комнаты и Они привели его мать... Шуйский снял шкурку человеческую, неудобную и другие тоже. Оборотились. Повалили мать-царицу на стол, задрали ей халат парчовый на голову, а в услужении у них чернь, полно, неужто люди? Их запускали через низкую дверь ведущую на кухню по пять-шесть человек, содомию устроили скоты. Не перенесла красавица-царица, в одночасье наложила на себя руки.
Народ свой невзлюбил Иван жуткой ненавистью, да слаб был царь будущий, силы в руках и в душе не было, вот и повадился по крышам теремов лазать, да всякую живую тварь сбрасывать оттуда, сердце свое укреплял, и виделись ему поросшие диким волосом безумные рожи. Что зря говорить? Не ко всем Иван относился так-то, были у него друзья разлюбезные, был блаженный Василий и Малюта Бесстрашный, хорошо с ними, и душа на место становится.
Женщины создания любопытные, из-за этого мужчины им приписывают полное или частичное отсутствие мозгов, и это опасное заблуждение, тем более некоторые читают вас как с листа. Ольга вот такая. Поняла. Значит не пропадем.
Вернулись откуда ушли, две горсти большие бриллиантов из мешка я в карманы положил, а остальные раскидал по сторонам, пусть потрудятся! Все, наверх!
Оля первая вскарабкалась, а я вслед за ней по веревке оставленной нашими друзьями. Солнце уже встало, красота! Жалко поспать некогда, Мишка должен подрулить скоро.
Июль 1918 (Мишка)
Меня это уже начало раздражать, я имею ввиду тактику этих недоделанных, навалятся гурьбой, шум, стрельба, как третья мировая война началась, а через пять минут тишина, вроде это все приснилось, и 1ни одного виноватого. Случайных прихватываем только, так от них толку мало, прямо как от Ваньки, за целую ночь десяти слов не сказал, может потом у него что-нибудь прорежется?
Потому что я человек общительный, мне не только слушатели нужны. Вот Вован тот молчит, молчит, а потом не остановишь, надоедает ему видимо в молчанку играть. И еще интересно, что они там нашли? Хотел это обсудить с Иваном, так у него никакого полета фантазии, надо ему развиваться начинать, можно с сегодняшнего дня.
– Иван! Ты можешь представить средний танк с пушечно-ракетным вооружением и спутниковым наведением на цель?
Он посмотрел на меня как на кретина какого-то, который пристает ко всем, знают ли они что такое дезоксирибонуклеиновая кислота. Ну положим, мы это в школе проходили по биологии, помню как только стали обьяснять что это такое, так сразу меня и вытурили, вот я и остался необразованным. Но это ничего, как говорил Энштейн:
– Главное не образование, главное - воображение!
Вот я и воображаю себе, потихоньку.
– Нет, - отвечает - не могу. Я думаю как к Ленину пойду и что говорить буду...
– Ну, наврешь что-нибудь!
– Что?
– Скажи, что ночью ты вместе с лошадью упал в дыру на дороге и долго-долго ходил по подземельям, а потом нашел клад который и решил преподнести Советской власти от профсоюза извозчиков.
– Чушь собачья!
– Хорошо, тогда ты прятался от банды белогвардейцев, поскольку твой родной дядя по заданию ЧК втерся к ним в доверие и узнал страшную тайну о золотом кладе в катакомбах, но был убит. Они и тебя решили убить на всякий случай, и пустились в погоню. Ну естественно, ты решил проверить сведения полученные от дяди и побежал в подземелье, а по дороге все время думал о Владимире Ильиче - друге всех извозчиков, и дал на Коммунистическом Манифесте Карла Маркса торжественную клятву, что найдешь сокровища и принесешь их в Кремль, лично товарищу Ленину, чтобы тот купил на эти деньги в Америке двести автомобилей Форда и паровоз с трактором. Железный конь идет на смену крестьянской лошадке! Все в Автодор! - восклицал я выворачивая к собору. Моя любимая ждала меня там, ну понятно не одна.
Вот эта не одна сразу и раскомандовалась, вместо того чтобы рассказать что-нибудь интересное.
– Минька, бери Ольгу и отыщите бывшего начальника сыскной полиции Дмитрия Петровича Моисеенко, узнайте у него все об этой странной камере, а мы с Иваном будем вас ждать у Тимофея!
Вот всегда так, как чуть чего, так сразу Мишка! Хорошо что хоть с Ольгой. А она рада, как будто на курорт уезжаем.
– Мы с Мишуткой по городу гулять будем! -твердила она - Это ведь совсем другое дело, не как на болоте, а Мишенька?
– Ну как же! - подтвердил я с видом потомственного горожанина.
– Вот его дореволюционный адрес. - Вован вырвал из своего блокнота листок, -Но это старые данные, так что летите!
И мы разлетелись в разные стороны.
Вот за что мне нравятся московские извозчики, так это тем что лошади у них еле ногами передвигают, зато в песнях сплошные тройки да рысаки, в общем по адресу плелись мы рысью как-нибудь, больше часа. Моя ласточка всю голову себе свернула разглядывая дома и улицы.
– Хочу Мишенька, в большом доме жить! - заявила она внезапно.
– Угу!
– Не угукай, а скажи что согласен! - настаивала Оля.
– Согласен!
– Как-то ты это нехотя говоришь! Может ты хочешь нашего сыночка Мишутку в двенадцати квадратных метрах поселить?
– А как же чертоги?
– К папе мы будем в гости ездить! А у нас в доме будем приемы устраивать, по четвергам!
– Так! - думаю - Теперь понятно откуда ветер дует, баронесса постаралась...
А сам отвечаю: -Ну почему же обязательно по четвергам, моя уточка?
– Тебе уже четверги не нра-авятся! - всхлипнула Ольга - А потом ты меня разлюбишь, я скоро толстая и некрасивая стану-у!
Ну кто, скажите, придумал беременных женщин на задания отправлять? Вернусь, все этому грибу лесному выскажу! И еще вспоминаю все названия ласковые, чтобы успокоилась.
– Не плачь - говорю - моя рыбка с хвостиком, цветочек мой аленький, курочка моя с уточкой, птичка и душенька, солнышко мое распрекрасное, ягодка сладкая, звездочка и луна...
Остановился я отдышаться, а она уже во вкус вошла.
– Скажи теперь как ты меня любишь! - закапризничала моя любимая.
Ну это совсем просто! Схватил я ее в охапку, прижал к себе изо всех сил...
– Вот так крепко я тебя люблю!
– А почему цветочки не даришь? Мне Владимир говорил, что любимым женщинам цветы дарят!
– Убью гада! - решил я - Чтоб его, с рассказами, не мог что-нибудь полезное обсудить. А сам отвечаю:
– Не беспокойся ласточка моя, ты у меня самый красивый цветочек на свете. Да я тебе их целый сад насажаю, если Вольдемар, этот паразит их не затопчет.
– Да почему же Мишенька, он захочет их затоптать?
Машу рукой: - Да уж он такой, любит топтаться...
Судя по адресу, Дмитрий Петрович проживал в бельэтаже, в пяти комнатах большой старопомещичьей квартиры. После того как Государь Император Александр Второй даровал крестьянам вольную, многие помещики получив от бывших крепостных отступного за землю, (десятина стоила примерно сто рублей) кинулись прогуливать сумасшедшие деньги в столицах, немногие из них обрастали недвижимостью, причем строили многоквартирное жилье надежно. Это не было конечно архитектурным чудом, но потолки в три метра восемьдесят сантиметров украшенные лепниной внушали уважение, а на подоконниках вполне можно было спать, такой они были ширины. Здесь не жили богатые люди, предпочитавшие свои собственные особняки, в таких домах селился служилый народ, действительные и просто статские советники, на верхних этажах народ помельче калибром, непременный мощенный плиткой двор и домик дворника-татарина, чаще всего по-совместительству бывшего добровольным агентом полиции из любви к порядку. Квартальные строго следили за тем, чтобы ворота всех домов были заперты к одиннадцати часам вечера. За неисполнение полагалась система наказаний; от начальственного втыка, до безжалостного увольнения. Неудивительно что после революции дворники попали в опалу к новой власти, в связи с этим институт работников метлы и лопаты захирел и был восстановлен только к середине тридцатых, но не в полном обьеме и не везде, а только там где это представляло интерес для органов...
