Владимир Кусакин - Меморандум
– Молодец, Оля!
– Рада стараться!
Ну это точно Мишкино влияние, казарму разводить в личной жизни... и тут провалился, земля подо мной поехала, мгновение я ехал как с горки а потом отвесно вниз, хорошо не так высоко, а то бы летать научился.
Лежу, наверху Ольга шуршит, мне земля на голову сыплется, хорошо и спокойно так, а она пищит:
– Ты как там? Хорошо?
Хотел ответить: - Етить твою мать, я от удара по заднице на десять сантиметров короче стал, да к тому же она еще и синяя вся наверное!
Но марку держать надо, поэтому отвечаю:
– Все хорошо, голубушка Ольга Ивановна, если помру, так вы с Минькой на мою могилку придите непременно, а то мне скучно будет.
– Придем, придем Владимир Степанович, и цветочков принесем! - отвечает она и скользит слышу ко мне.
Если еще и она на голову свалится, точно не встану...
Но пронесло.
Шлепнулась она рядышком, перевернула меня на живот:
– А теперь, - говорит -сам вставай, потихоньку!
– Цветы, ласточка наша Олечка, вроде как лишнее! - а сам карабкаюсь на четвереньках за стенку держась начинаю выпрямляться, и чувствую себя обезьяной, которая первая на лапы встала.
– Цветы женщинам дарить надо, а покойнику они вроде ни к чему...
– Ой! А мне Мишутка еще ни разу цветочков не дарил!
– Этот Мишутка их никогда никому не дарил! - отвечаю.
– Как хорошо, значит я буду первая!
– Это точно! - руки вверх тяну, растягиваюсь, а под руками какой-то крюк железный. Ухватился за него, ноги поджал и спину расслабил. Миньку бы сюда со своей железякой от миномета. Вот гадина, когда он мне нужен его никогда нет!
Чувствую Ольга меня обнимает, и как крутнет меня влево, потом вправо, я прислушался к себе... Вроде хорошо. Она говорит:
– Хватит висеть!
И все это без света... Плохо соображаю, Ольга в темноте видит гораздо лучше, ей и фонарик не надо!
– Где-то тут был мой фонарь...- я слез с крюка.
– На! - сует она мне в руку. -Только нечего здесь смотреть; крюки да кости вдоль стен.
Значит мы попали в тайные Кремлевские казематы, которые уже лет триста закрыты от любопытной публики. Тайный приказ, опричники, царь придурковатый... Дверь-то замурована наверняка, а наши ломы да лопаты где-то наверху. Угораздило же!
А Ольга тем временем дергает за веревку, и опять зашуршало... Толкает она меня, чтобы на пути не стоял, а рядом сверток падает. Похвалить что-ли?
Не по-командирски это.
– Чуть не убила меня!- ругаюсь. Взял из кучи инструмента лом и стал стенки простукивать.
– Постой!- Ольга услышала что-то. -Близко они!
– Оля,- говорю -если кто спускаться будет, ты его по-тихому выжми, а следующему свою личину покажи, чтобы больше не совались!
– Я уж постараюсь!- отвечает, и встала у стеночки.
Наверху голоса негромкие, свет фонарей, только мы в мертвой зоне, не видно нас сверху, потом веревка ужом спускается и кто-то запыхтел. Счастливчик, не увидит он ничего, не будут его мучить всю оставшуюся жизнь кошмары из Московских подземелий. Неслышно Ольга подошла к нему, за ноги взяла да за шею, так и скрутила в жгут который тут же и бросила.
Второй лезет, Ольга уже в образе кикиморы ждет его, а у меня в башке от удара видимо какое-то затмение:
– За Губермана извиняться не буду! Потому что есть Губерманы и губерманы, Бродские и бродские и почему-то вторых, с маленькой буквы, всегда больше.
Игоря я встретил в поезде, был в командировке в Ленинграде и внагляк без билета вперся к нему в купе, мы пьянствовали с ним всю ночь до Москвы, и он постоянно спрашивал:
– Значит ты не любишь евреев?- и наливал.
Я говорил:
– Не люблю!- и выпивал.
Он выпивал тоже и говорил: -Ну и правильно!
Потом сидел думал и спрашивал: -А как же я?
– Тебя люблю!
– Так я же еврей! - сказал он.
– Ну и что?
Он опять долго сидел и думал, потом выпил еще и сказал:
– Давно пора ебена мать, умом Россию понимать! Действительно, ну и что?!
Вот от этого у меня в голове и затмение, я был представителем своего народа, он своего, и ему надо было решить, верить мне или нет. Он поверил.
– Ты знаешь, - сказал он грустно - После того как Иосиф уехал в Америку и увидел наших родственников, он отказался от своего еврейства...
– А ты?
– Слаб человек, да и таланта такого у меня нет, я не смог! Хотя не слепой...
Я люблю людей которые мне верят и которым могу верить я, наплевать какая у них фамилия, но их все меньше. За последние несколько лет я не встретил никого, там... Прячутся они что-ли?
Крики, крики... Я поднял голову, на веревке висел какой-то мужик и по всему собирался упасть, потому что не было сил. Бывает от страха.
Надо было спасать ситуацию, я встал и подошел.
– Лезь наверх! - сказал - Быстрее! А то сьем!
Видимо мои слова вдохновили его, пятки мелькнули в дыре и он пропал.
Вот и все! Можно ждать пяти часов, пока приедет Мишка. На нашу приманку клюнули. Теперь дело за Иваном...
Я посмотрел на часы, почти половина первого, можно многое успеть, я опять взял лом и принялся стучать по стенам. За три минуты я обошел почти всю комнату, Ольга сидела у стены и разглядывала остатки скелета у ее ног.
– Это не человек!- сказала она разглядывая какую-то косточку. Я посмотрел. По-моему кость, как кость, вот если бы к ней череп необычный прилагался... Огляделся, черепа нигде не было видно.
– Подвинься! - говорю, и как дам по стене! Лом пролетел внутрь и зазвенел с другой стороны. Вход!
Вдвоем мы быстро расковыряли заложенную дверь, кирпичи в этом месте были какие-то трухлявые, зато основная кладка - как монолит.
– Умели строить раньше!- подумал я с гордостью, как будто я сам принимал участие в строительстве этих безобразных казематов. Осторожно мы вышли в большой коридор, налево и направо были двери с громадными узорными замками, только узоры были почти не видны из-за ржавчины. Я пнул одну и она вылетела внутрь как изьеденный временем сухой листок, древесина за триста лет стала почти невесомой. Внутри был стол и сантиметров пять пыли на нем, слежавшейся липкой пыли, впрочем на полу то же самое.
– Странно,- подумал -в коридоре такого нет.
Я чиркнул зажигалкой, в комнате огонек был ровный.
Передвинулся к дверному проему и высунул руку наружу, огонек отклонился в сторону противоположную откуда мы пришли.
Ольга в коридоре ломала все двери подряд.
– Оля, не балуй!- крикнул ей. Она остановилась откинув прядь со лба, виновато моргнула:
– Никак не могу остановиться! Прямо как чертик внутри, и зудит и зудит!
– Сейчас поищем твоего чертика! У тебя нет ничего что поджечь можно?
– Вон здесь в комнате бумаг разных полно, выбирай любую!
Я зашел в комнату она указала, действительно все было завалено свитками.
Жаль что никогда не видел папируса, может он и есть?
Я поднял и развернул один наудачу, это были чертежи нашего дирижабля...
Один за другим я брал свитки и разворачивал их, не ручная работа, где-то должен быть принтер, который все это печатал.
Выбрал один - внешний вид с оружейными подвесками, другой - моторный отсек, в карман сунул, пригодится может.
– Сожгу! - решил я, - Все сожгу к чертовой матери! Найдут! Погодя вот только, а то дыму будет! Подал бумагу Ольге чтобы скрутила жгут потоньше, специалистка наша!
Поджег его, тлеет исправно.
– Пойдем за дымом, Оля!
Через десяток метров туннель пошел вниз и ток воздуха вроде увеличился. Дым стал уже бесполезен, и так ясно куда ветер дует, я бросил жгут на пол и затоптал.
– Оля, все, возвращаемся!
Она попробовала было протестовать, но я не стал ее слушать.
– Почему?- был ее вопрос.
– Опасно...- коротко ответил я.
Конечно можно было пуститься в длинные и туманные обьяснения, например, откуда взялись нечеловеческие кости в замурованной первой комнате, или о том как Иван Васильевич заработал стойкую паранойю пытаясь бороться с теми, кто непрерывно вел войну против государства, растаскивал его на части, наводил иноземные войска, превращал крестьян и работный люд в чудовищные пародии на людей. Потому что Они проникали везде, а единственная защита против них - тотальное уничтожение всех внушающих сомнение, и не внушающих тоже, просто за компанию. И совершенно неважно что Они хотели, может быть изменить жизнь к лучшему или наоборот. Вот и получается что мафия работает не сама по себе, а под прикрытием Тварей. А что обычно мы делаем с чужими?
Конечно у царя замах больше нашего, зато у нас маневр больше.
Кто он был? Сидящая на троне утка! И он это все понимал! И боялся, а бежать некуда! Царь он и есть - царь, посадили и сиди!
По монастырям прятался с сотней преданных опричников, и все не мог понять откуда напасть такая? А ответ был рядом, под Кремлем... Нет, не совсем так.
Год 1544 был странным годом в истории Руси, множество знамений предрекали ужасные несчастья и народ колебался, переползая из одной слободы в другую, и дальше по Волге, на стругах разносили молву аж до самого Пскова, и в другую сторону до Урала. На трон взошел новый царь - Иван Четвертый, тринадцатилетний отрок с дерзкими глазами и поведением татарина степного. Страшно! Боярина Андрея Шуйского собакам скормил!
