Талех Аббасов - Ардан. Воины Восьми Королевств
— Хочешь сказать, что я всего лишь её марионетка? Она просто управляла мной?
— И да, и нет. Она могла говорить тебе слова искренне, но при этом могла тебя вдохновить, направить, чтобы ты делал то, что нужно. Особенно в те моменты, когда тебе было страшно, когда ты не знал, что делать или когда тебе не хватало решимости. Вспомни каждую встречу с ней. Прокрути в голове. И ты поймёшь.
— Ты решил испортить мне настроение? — сейчас я очень боялся того, что Талгас вновь окажется прав.
— Вовсе нет. Ты ведь сам решил начать этот разговор. Но с другой стороны, пусть это будет для тебя очередной тренировкой. Только придётся тебе самому во всём этом разбираться — без подсказок и советов.
— Ладно, Талгас. Думаю, тебе пора, — произнёс я, чувствуя, что внутри я ломаюсь от нестерпимой боли в душе.
— И всё? Больше никаких вопросов? Куда делась твоя любознательность?
Опять издеваешься, гад? Левая рука покрылась сталью, и я нанёс удар кулаком в землю. Раздался взрыв, поднялась туча пыли. А я ведь бил даже без магической ярости. На одних эмоциях. Опять теряю над собой контроль.
— Выпустил пар? Вот что, парень. Ты ведь понимаешь, что жалеть я тебя не собираюсь?
— Да, наставник, — ответил я, чувствуя, что вновь возвращается самообладание. — Понимаю. Жалость — для слабаков.
— Вот и хорошо, — даркан одобрительно усмехнулся. — Что ж, я пойду, раз у тебя больше не осталось вопросов. Пусть ты и болван, но уверен, что ты со всем справишься.
— С чего такая уверенность?
— Бой против Шаан мне многое показал, — многозначительно ответил он, затем встал и, как всегда, растворился в воздухе. Куда теперь его понесло, одна лишь Тьма ведает.
— Путь боли значит? — вновь спросил я у себя. — Похоже, речь шла не только о физической боли…
* * *Генерал Ондо стоял за столом, на котором лежал широкий лист пергамента с изображённым на нём схемой Марита. С ним же по другую сторону стола стояли магистр магов Мириол и Тармин — старший среди жнецов смерти.
— С наскока их не взять, — произнёс генерал, задумавшись. — Они хорошо подготовились и показали свои клыки. Поэтому я хочу спросить вашего совета.
Маг и жнец переглянулись.
— Я бы и не стал спрашивать у вас, не мей мы дело с магами. Свою силу они уже показали не раз. Поэтому жду ваших предложений.
— Мне нечего предложить, — заговорил магистр. — Над Маритом висят мощные щиты, которые даже мы не в состоянии пробить. Но сделать бреши во внешнем кольце, мы сможем.
— И солдаты, пройдя сквозь них, попадут под действие магических ловушек, — Ондо покачал головой. — Так не пойдёт.
— Обстреляйте полосу отчуждения из катапульт, — Мириол пожал плечами. — Ваши снаряды всё равно не пробьют магические щиты.
— Хорошо, — генерал одобрительно кивнул. — Приму к сведению. Но как быть с их лучниками?
Магистр вновь пожал плечами: — Одна деревушка, а столько из-за неё хлопот.
— Это уже давно не деревушка, — возразил Ондо, нахмурив брови.
— Вам, в любом случае, придётся пробивать брешь во втором кольце стен. Не будь там щитов, мои маги бы с этим справились. Тут только таран поможет.
— Не обязательно, — наконец подал голос Тармин.
Собеседники выжидающе уставились на него.
— Эх, жаль, что наше главное преиммущество потеряно, — вздохнул жнец, — иначе бы давно тут всё разнесли. Если б мы не понесли потери после их первой неожиданной атаки, то смогли бы призвать могущественного союзника. Но, ничего не поделаешь. Мы призовём восемь союзников вместо одного, но более слабых. Этих восьмерых будет достаточно для устрашения врага и для того, чтобы сделать бреши во втором кольце стен.
— Это очень хорошо, — генерал Ондо довольно хмыкнул. — Тогда мы вскроем Марит, как орех.
Тармин не сказал главного. Был у него ещё один козырь, но он решил придержать его до самого конца — на крайний случай. Если вдруг, каким то чудесным образом, враг сумеет расправиться с восемью роканами, тогда Тармин принесёт себя в жертву, чтобы призвать разрушителя. Таковым было условие хозяина Гэргэрэта. Тармин очень надеялся, что ему не придётся идти на этот шаг, но ради повелителя Калдана, он готов был принести себя в жертву.
* * *День прошёл, как в тумане. Для меня, по крайней мере. Нет, я, конечно, всё осознавал: что делал, что говорил, даже побывал на тренировке отважных рыцарей капитана Нохира и высказал своё одобрение относительно их подготовки. Но в мыслях я был рядом с Адари. И это приносило боль. Я не верил словам Талгаса, но не мог исключить возможность того, что он не лгал. Да и зачем ему лгать? Я не нашёл этому ни одной здравой причины. Но, по прежнему, не верил. И это разрывало меня изнутри на две половинки. Зи чувствовала моё состояние, но и я чувствовал её. Она, пусть и мысленно, ясно дала понять, что не собирается меня жалеть, за что я был ей безмерно благодарен. Да. Это моя боль, и только мне с ней разбираться.
Уже к вечеру, когда я рухнул от усталости в кровать, хотя никаких нагрузок в течение дня я себе не позволял, я провалился в сон с мыслями об Адари, надеясь вновь её увидеть. И моим надежды себя оправдали.
Я вновь сидел под ветвями дерева арайлен и наслаждался его тонким, приятным и в тоже время каким-то таинственным ароматом. Слабый ветер колыхал тёмные стебельки высокой травы, листва дерева ласково шелестела над головой. В небе сияла холодным светом россыпь ярких мерцающих звёзд. Здесь, в Райноре, они были даже ярче, чем в небе над Арданом. Адари пока не объявилась, но я знал, что она где-то рядом — наблюдает со стороны. Я откинулся назад и, прислонившись спиной к стволу арайлен, расслабился. Эх! Остаться бы тут навсегда.
— Это можно устроить, — прозвенел весёлый голос Адари позади меня.
Я обернулся и увидел её: как всегда прекрасную, при виде которой у меня дух захватывает. Смотришь, затаив дыхание, словно вдох или выдох могут развеять эту красоту.
— Не шутишь? — наконец спросил я, не переставая любоваться плавными изгибами её тела.
— Нет, — мягко произнесла она. — Только для тебя это чревато неприятными последствиями. Там, в настоящей жизни, твоё тело умрёт, а ты, как дух, будешь заключён в моих воспоминаниях. И получишь свободу только в том случае, если я умру. Ты готов пойти на такое?
— Не готов. Есть ещё незавершённые дела.
— Тогда будь осторожен в своих желаниях, — Адари ласково улыбнулась.
— А ты действительно решилась бы на такое, если бы я согласился?
Она хитро подмигнула мне и облизнула губы: — С пленённым тобой в своих воспоминаниях, я бы получила всю твою силу. Не скрою, соблазн был бы велик. Но моя цель — возродить Райнор. А без тебя это невозможно.
— Почему? Что во мне такого?
Адари приблизилась, села рядом со мной и, прислонив голову к моему плечу, прошептала: — Узнаешь, когда придёт время.
Сердце забилось чаще и готово было выпругнуть из груди. Почему она так чарующе действует на меня? Когда она рядом, я теряю голову и ничего не могу с собой поделать. Я приобнял её за плечо и, собравшись духом, решился спросить: — Это правда, Адари?
Она сразу поняла, о чём я и, кивнув, тихо прошептала: — Да, мой герой. Прости.
— Но почему?
— Потому что мы все свободны. Мы не вещь и не игрушка, чтобы кому-то принадлежать.
— Я никогда так о тебе не думал, — возразил я, удивишись её словам.
— Знаю. Но вести себя будешь по отношению ко мне именно так, как только проведёшь со мной первую ночь. Я не против этого, Райсэн, но я не имею права привязывать тебя к себе цепями.
— Разве я против?
— Зато, я против. Это всё иллюзии. Ни одно живое существо не может принадлежать другому по факту семейных уз, будь то муж, жена или ребёнок.
— Даже ребёнок?!
— Даже. Ты можешь считать, что сын или дочь принадлежат тебе, но это всё иллюзии. И их смерть тебе это докажет. Как что-то или кто-то может тебе принадлежать полностью, если со временем ты это потеряешь? А когда ты умрёшь, то потеряешь вообще всё.
Я никогда не думал об этом в таком ключе, поэтому было сложно понять и принять её слова.
— Тогда что же нам принадлежит?
— Возможность выбирать, — ответила она и улыбнулась. — И я выбираю отказать тебе. Прости.
— Но я не понимаю…
— Конечно не понимаешь. Тебя воспитали люди, а не дарканы или кадирры. Мы смотрим на жизнь иначе. Очень давно, до войны людей с Хаосом, вы тоже понимали эти простые истины, но лорд Гэргэрэт исказил вашу суть. Вы стали другими. Но с этим уже ничего не поделаешь. Остаётся лишь принять жизнь такой, какая она есть. Пойми, даже если мы сольёмся, станем на время одним целым, то я буду принадлежать тебе очень короткое время. Ты проведёшь его в радости и блаженстве, но потом придёт страдание. И это очень сильно может тебе помешать в выполнении своей миссии.
— Да плевать я хотел на миссию! — выпалил я. — Разве может быть для меня что-то важнее тебя?
