Мари Польская - С видом на жизнь. Дилогия (СИ)
— Ну что, Вета? Согласна ли ты взять в мужья такого даймона как я?
Я тихонько кивнула. Он порылся в карманах, пространственных, конечно, и достал браслет, очень похожий на мой, только не такой изящный и без рубинов.
— Возьми и надень его мне на руку.
Честно говоря, мои руки при этом дрожали. А он как ни в чем не бывало взглянул мне в глаза и произнес:
— Вета, я клянусь тебе в любви и верности, пусть услышит меня Первородный!
Конец первой части
За пеленой иллюзий
Часть первая. На грани отчаяния
Глава 1
— Вета, я клянусь тебе в любви и верности, пусть услышит меня Первородный!
Я часто потом вспоминала эти слова, пытаясь осознать то, как они были произнесены, какие чувства и эмоции скрывали. И не находила ничего, что могло бы хоть немного в тот момент насторожить меня. Наверное, все пережитое просто не оставило мне времени для размышлений или сомнений. Зато они появились позже.
Я знала, что во время принесения клятв молодые супруги делятся частью своей души, что это объединяет настолько, насколько вообще возможно. Но если в белую краску налить черной, она теряет свою чистоту, а если в черную — белой, то тьма поглощает ее без остатка. Именно это я и почувствовала, едва брачный браслет щелкнул на запястье Астелиата. Змейки ожили, накалились добела и впились зубами в наши руки. Они будто прорывали себе путь в тела, а потом юркнули внутрь, забирая частицы души каждого из нас: его — в мою плоть, мою — в его. Тьма опустилась, затмив на мгновенье мой разум, поглотив сердце.
Астелиат удовлетворенно хмыкнул, махнул кому‑то рукой и, прижав меня к себе, трансгрессировал. Я испуганно вскрикнула и буквально съежилась у него на руках. Путешествовать таким образом мне еще не приходилось. Мы обычно перемещались порталами: своеобразными коридорами сквозь пространство, в которых расстояние сжималось до одного шага. Трансгрессия, а я только позже поняла, что это такое, в Занг — Орше была самым популярным видом передвижения. Она, как и телепортация, требовала магии, но отличалась от нее кардинально. Во время трансгрессии тело распадалось на атомы, а затем воссоздавалось в нужной точке пространства. Это было очень неприятно, а кроме того, страшно. Говорили даже, что у магов — недоучек не всегда получается воссоздавать себя в прежнем виде. Мне было вроде бы и все равно: порталов я строить не могла, что уж говорить о трансгрессии. Но чисто физически этот вид перемещений мне не нравился — тело будто выворачивало наружу.
— Ну что, Вета? Добро пожаловать домой! — Астелиат подошел к широченной кровати, у которой мы оказались, и уложил меня на нее, подоткнув подушки под спину. После этого он легко перескочил через меня и улегся рядом, обхватив мою талию хвостом. Его пальцы, легко, будто играючи пробежались по халатику, развязали поясок и нырнули, поглаживая и изучая мое тело.
Я так долго ждала этого, я была готова стать его и только его. Но все разворачивалось настолько быстро и с таким напором, что мне стало не по себе. Я попыталась отодвинуться, но Астелиат не дал мне этого сделать. Он сграбастал мою тушку, и, перевернув через себя, сбросил халатик у постели. Его глаза горели, когда он набросился с поцелуями.
— Вета! — прохрипел он. — Я просто не могу поверить, что теперь ты моя! Вся! Всегда!
— Астелиат… — попыталась я выставить в защите руки и остановить супруга. Но мои попытки были просто загородкой из прутьев перед горным селем. Он смел меня одним напором, заставив отвечать ему и испытывать эйфорию от каждого прикосновения. Только спустя часа два я, основательно вымотавшись, заснула.
Пробуждение было внезапным и холодным. Я замерзла и начала ощупывать кровать в поисках одеяла. Только тут осознала, где нахожусь и что произошло. Я нехотя приподнялась. Стояла глубокая ночь, которую не тревожили ни единый звук и ни малейший отблеск света. В душе царили тьма и холод. Не понимая, что со мной, я сползла с пустой кровати, накинула на себя шелковое покрывало, а больше ничего в темноте нащупать не удалось, и в нерешительности остановилась.
Комнату я вчера рассмотреть так и не смогла, так что теперь оставалось только гадать, где и что находится. Подсказало какое‑то внутреннее чутье. Позже я поняла, что в этом не было ничего сверхъестественного. Мною руководила часть души Астелиата. Она показала мне, как включить световую сферу, где найти ванную и что находится за самой дальней огромной обшитой металлическими листами с чеканкой дверью.
Я хотела посмотреть своими глазами на дворец… Дворец? «Да»! — подсказало мне внутреннее я. Правда, совершенно нагой этого не сделаешь, тогда хоть просто выглянуть… Но дверь оказалась заперта. Это было если не настрораживающе, то странно. В груди что‑то гулко отозвалось пугающей пустотой. Я не хотела быть здесь. Мне нужно к дочке, к Гере Вард, к моим друзьям…
Хотя… Кого я обманываю. Я люблю Астелиата, я решила связать с ним жизнь, но при этом не могу отказаться и от всего остального. То, что даймон имеет свои планы, подействовало на меня как ушат ледяной воды. И о чем я только думала! Он же наследник! Как я представляла нашу будущую жизнь? В Тиан — Ирре? Три раза ха!
Я подошла к тяжелым красно — коричневым портьерам с золотой вышивкой, понимая, что за ними окно. Но еще даже не отодвинув ткань, я так же ясно осознала, что на окнах — кованые причудливыми узорами решетки. Так оно и оказалось. А еще в паре метров за окном была глухая стена, не позволявшая видеть ничего вокруг. Я ощутила себя в темнице, а мое подсознание ехидно ухмыльнулось.
— Астелиат… — пыталась позвать я, но ответа не получила. Звуки голоса будто тонули в ткани гобеленов на стенах и пушистом во всю комнату ковре, ворс которого доходил мне чуть ли не до щиколотки.
Я пристально оглядела комнату, обнаружив, впрочем, что помимо кровати, забранной вульгарно красным прозрачным балдахином, здесь только одно широченное кресло, способное вместить слона, столик, на котором покоилась ваза с фруктами, изящный трельяж красно — коричневых оттенков, уставленный всевозможной косметикой и парфюмерией. И все! Я порылась в постельном белье, посмотрела и на кровати и под ней, но своего халатика так и не отыскала. Было очень неудобно ходить голой или закутавшись в покрывало. Однако альтернативы мне пока не предоставили.
Заняться было однозначно нечем. Я посидела в кресле, повалялась на кровати, встретила рассвет у окна, а потом все‑таки заснула, хотя тревога, поселившаяся внутри, мешала сомкнуть глаза очень долго. Астелиат появился с блестящим подносом, уставленным всевозможными тарелочками и кувшинчиками.
— Соня! Пора вставать! — подошел он ко мне и чмокнул в губы. От неожиданности я вздрогнула и подскочила чуть ли не до потолка. «Да уж, — подумалось мне, — нервы придется лечить не один год». Астелиат меня подхватил, а уже через миг вновь уложил среди подушек и стал жадно целовать, не давая не только сопротивляться, но даже пискнуть что‑либо вразумительное в защиту моей нравственности.
— Ты будто земляника, которая вдруг посредь жаркого дня выглядывает на пути усталого человека. Мимо тебя невозможно пройти, чтобы не сорвать! — прошептал Астелиат чуть позже, поглаживая мой животик своим хвостом. — А твой обнаженный вид только добавляет вкуса и… запаха.
Он втянул носом мой запах, заурчал и будто облизнулся.
— Э — э-э, — отползла я от мужа. — Давай потом… Я кушать хочу! Лучше скажи, где я?
— Ты? А какая разница? — он недоуменно посмотрел на меня.
— Как какая? Я хочу домой! Я хочу видеть свою дочь!
Астелиат резко поднялся с кровати, молча оделся и, так и не глядя на меня, направился к двери.
— Стой! — закричала я, — Астелиат! Что происходит?
— А что происходит? — спросил он, развернувшись так резко, что я налетела на него со всего маху. Он смотрел на меня совершенно холодным взглядом красных как огонь глаз. Никогда раньше не думала, что огонь может источать такой холод.
— Это я пытаюсь у тебя выяснить… — я вцепилась в его белоснежную рубашку, стараясь не столько устоять на ногах, сколько не сорваться в истерику.
— Ты — теперь моя! И ни с кем делить тебя я не намерен! — отчеканил он.
— Ты же запер меня в этой… — я не могла подобрать слова, — клетке… Я не могу так…
— Милая, ты привыкнешь… — его голос оттаял, он взял мою вцепившуюся в него руку, поднес к губам и яростно поцеловал.
— Значит, ты не намерен выпускать меня отсюда?
— Пока нет… — его губы стали подниматься с кистей рук на плечи, руки задрожали. — Ты так прекрасна…
— Именно поэтому ты убрал всю одежду?
— А зачем она тебе? — он усмехнулся. — Я подберу тебе что‑нибудь, что… не будет скрывать твоих достоинств, только подчеркивать. Мне нужно решить все свои дела и скоро я вновь буду в твоем распоряжении.
