Алексей Евтушенко - Сдвиг
– Так я и не спорю, – согласилась Татьяна.
И погладила его плечо в ответ.
– Меньше месяца, – проронил Белов. – Значит, надежда только на Луну и Марс. Луну и Марс этой Реальности, я имею в виду. У меня мало сведений. Но, насколько я знаю, космические корабли у ваших колонистов имеются.
– Осталась ерунда на постном масле, – подытожил Максимчук. – Выбраться самим, связаться с Марсом и Луной, договориться о помощи, вытащить наверх гравицапу весом… сколько она весит, Изя?
– Не знаю, как гравицапа, а преобразователь пространственно-временного континуума конструкции Френкель – Лютой модель номер два весит семьсот тридцать два килограмма, – с достоинством ответил Френкель. – И, кстати, я вам не говорил, что после соответствующей доработки он может служить в качестве гиперпространственного двигателя для звездолетов? Во всяком случае, в теории.
– С ума сойти, – провозгласил Шадрин. – Изя, ты серьезно?
– Абсолютно, – с великолепной небрежностью ответил Френкель. – Чему ты удивляешься? Если я в свое время сумел забросить вас в прошлое, то отчего не смогу к центру Галактики?
– Действительно, – пробормотал Шадрин. – Делов-то.
– Поднять с глубины в два километра уникальную дуру… прости, Изя, преобразователь весом семьсот тридцать два килограмма, – продолжил Максимчук. – Он же будущий двигатель для путешествий по Галактике. Дождаться корабля с Марса или Луны, установить на него гравица… преобразователь, долететь до точки, мать его за ногу, Лагранжа и, наконец уже, спасти этот дурацкий мир. Я ничего не забыл?
– Вирус, – сказала Татьяна. – Если вы не найдете вакцину или лекарство, все наши старания напрасны.
– Не напрасны, – возразил Френкель. – Колонисты выживут. Опять.
– Аминь, – сказал Белов.
Прошло еще пять часов.
Все это время они искали способ выбраться наверх и не находили. Очередное обследование лифтов показало, что в принципе один починить можно. Но для того, чтобы выточить необходимую деталь подъемного механизма (и совершить еще несколько операций), требовалось как минимум запустить токарный станок. Для чего нужна была электроэнергия. А где ее взять? Если из аккумуляторов, то на работу станка, пожалуй, хватит. Но на чем потом подниматься отремонтированному лифту? На мускульной силе?
Татьяна на пару с Загоруйко еще раз прикинули возможность запуска остановленного реактора. Получалась та же фигня – теоретически можно, но потребуется больше времени, людей и все та же энергия.
А попытки аккуратно, без всякой взрывчатки, разобрать завал на лестнице привели к тому, что обломок скалы весом в пару центнеров чуть не придавил насмерть Максимчука. Хоть уже не молодой, но по-прежнему шустрый Перепелица успел вывернуться из-под падающей каменюки в самый последний момент и отделался порванными штанами и ободранной коленкой. После чего пристал к Татьяне насчет какого-нибудь нетрадиционного выхода.
– Что мы прицепились к лестнице и лифтам? – провозгласил он. – Должен быть другой путь!
– Да, аварийная лестница, – сказала Татьяна.
– А чего ж ты молчала?
– Ее взорвал один сумасшедший примерно двадцать лет назад, – подал голос Френкель. – Слетел с катушек и решил, что таким образом он преградит дорогу Вирусу. Он и несколько лифтов заминировал, как потом выяснилось.
– И что вы с ним сделали? – поинтересовался Белов.
– Застрелили, – просто ответил Френкель. – Что с ним еще было делать? Застрелили и труп сбросили в шахту. Там у нас, на дне, что-то вроде кладбища. Ну как моряки хоронят мертвых в океане. Так и мы… – Он вдруг замер с открытым ртом.
– Знаю это выражение лица, – сказала Татьяна. – Кажется, Изя что-то придумал. Изя, дорогой, не держи в себе. Признайся нам. Ты нашел?
– Мы идиоты, – сказал Изя и засмеялся. – Полные! Когда я говорю «мы», Лютик, то имею в виду нас с тобой. Как мы могли забыть?
– Да чего забыть-то?! – воскликнула Татьяна.
– До сих пор не догадалась?
– Я тебя сейчас убью.
Все остальные с нескрываемым интересом слушали этот оживленный диалог, синхронно переводя глаза с Френкеля на Татьяну и обратно.
– Откуда мы сбрасываем в шахту наших мертвых?
– Ну… из технического люка. А что?
– Вспомни расположение технических люков в стволе шахты и как соединены они между собой!
Татьяна сощурилась, задумалась.
– Ох… – выдохнула она наконец. – Даже не знаю, возможно ли это.
– Почему нет?
– Эй! – воскликнул Белов. – Может быть, расскажете, в чем дело?
Они рассказали.
Оказывается, на разных ярусах, непосредственно к стволу Большой тахионной пушки, называемому чаще просто шахтой (фактически это было совершенно неправильно, но так уж привыкли), вели технические тоннели, заканчивающиеся техническими же люками. Эти люки можно было открыть как снаружи, со стороны тоннелей, так и изнутри, со стороны ствола. И там же, в стволе, от каждого технического люка к следующему ярусу вела самая обычная скобяная лестница по типу тех, которые устраивают в колодцах. Вела она не к следующему люку, а к стальному выступу-карнизу, образованному краями двух соседних секций, из множества которых (точнее, из трехсот пятидесяти двух), собственно, и состоял ствол БТП. По этому карнизу, шириной в полторы ладони, теоретически можно было дойти до следующего люка, открыть его и проникнуть на очередной ярус. А можно было и не открывать, а продолжить подъем. До следующего карниза, потом по карнизу и снова по лестнице. И так примерно двести раз, поскольку высота одной секции ровно десять метров.
– Конечно, я не долезу, – закончил Френкель. – Гордея и Перепелицу тоже не стал бы отпускать. Старые мы уже.
– Про себя говори, – сказал Максимчук. – Я бы, пожалуй, долез. Но не вижу смысла, если есть молодые.
Все посмотрели сначала на биолога Дубровина, а потом на физика Загоруйко.
– Везде дедовщина, – вздохнул Загоруйко. – Да, Коля?
– Кошмар, – поддержал товарища Дубровин. – Предлагаю нам, молодым и сильным, бросить здесь это старичье и отправиться наверх.
– Заметано. – Загоруйко протянул руку, и Дубровин с размаху хлопнул по ней.
– Мы на вас надеемся, мальчики, – сказала Татьяна. – Надо и правда вдвоем. Будете друг друга страховать.
Сборы были недолги. Ручные фонари. Легкие рюкзаки с небольшим запасом еды и воды. Защитные очки и каски с налобными фонарями по типу шахтерских. Респираторы. Перчатки (по три пары на каждого). Страховочные нейлоновые тросы – легкие и прочные. Ножи.
– Геройствовать не надо, – напутствовал подчиненных полковник Белов. – Зря не рискуйте. Страхуйтесь. Особенно на узких карнизах. Единственная задача – подняться наверх и вызвать помощь. Мы будем ждать сколько надо.
– То есть максимум десять дней, – добавил Шадрин. – Потом нам придется лезть самим, и тогда вам будет стыдно.
– Все будет нормально, – заверил биолог Дубровин. – Главное, чтобы эти скобы действительно шли до самого верха.
– Если даже и нет, то попробуем через какой-нибудь технический тоннель пробраться на главную лестницу. Не может быть, чтобы ее завалило по всей длине, – сказал Загоруйко.
– В самом крайнем случае возвращайтесь, – сказала Татьяна. – Мы вас ждем в любом случае. – Она по очереди поцеловала каждого. – С Богом.
Это был очень долгий, нудный и опасный путь, состоящий из одних и тех же движений и одних и тех же страхов. Уцепиться за очередную скобу, проверить, хорошо ли она держится, переставить ногу, подняться. Уцепиться выше другой рукой, проверить, переставить другую ногу, еще подняться. Три скобы на метр подъема. Тридцать – на секцию. Потом карниз. Здесь самое сложное и страшное. Встать на карниз, ширина которого едва позволяет это сделать. Проверить страховку. Лицом к полуторакилометровой пропасти под тобой передвинуться до следующего отрезка скобяной лестницы. Подняться вверх на полметра. Закрепиться. Подстраховать товарища, который теперь идет по карнизу. И все по новой.
Через каждые десять секций подъема они отдыхали в технических тоннелях. Трижды через эти тоннели пытались выйти к главной лестнице и трижды обламывались. Первые два раза закупоренными землетрясением оказывались тоннели. В третий раз до лестницы добрались и страшно обрадовались, обнаружив, что она свободна. Радость, однако, длилась недолго. Через шесть пролетов легкого, с шутками и прибаутками подъема дорогу вновь преградил завал. Пришлось возвращаться назад и снова по техническому тоннелю лезть в ствол БТП.
– Только время и силы зря потеряли, – проворчал по данному поводу Загоруйко. – Нет уж, давай-ка больше никаких тоннелей. Лезем строго вверх, и баста. Ибо цо занадто, то не здраво.
– Мне кажется, Вольтер в данном случае был точнее поляков, – заметил Дубровин.
