Тафгай. Том 9 (СИ) - Порошин Влад

Искусству гадания на рунах, маленького Мишу Волкова обучила бабушка, которую все в деревне считали не то ведьмой, не то знахаркой. Бойкая седовласая старушка постоянно ворчала, что не дал ей Бог внучки, и учила родного внука всему, что умела делать сама, скрепя сердце. Может быть, по этой причине новоиспечённый Джон Смит Волков совершенно не владел боевой магией, и если назревал какой-то бытовой конфликт, старался лишний не связываться и отступить. Поэтому шаману Волкову кроме карьеры лесника больше ничего в жизни и не светило. Пока судьба не столкнула его с хоккеистом Иваном Тафгаевым. И если бы не Иван, то Михаил Ефремович прожил бы до 1985 года точно так же, как и в первый раз, не вылезая из леса и не видя такого чудесного, разнообразного и огромного Мира.

— Лучше бы в СССР, вместо почётной обязанности служить в армии и трудиться на заводах, фабриках и в колхозах, вписали бы в конституцию почётную обязанность хотя бы раз в год путешествовать по миру, — проворчал шаман Волков, тряся в руках мешочек с рунами. — В Египте не был, в Италии Колизей не видел, по пирамидам ацтеков не ползал, на лондонский Биг-Бен не смотрел.

На этих словах он закрыл глаза, отключил внутренний диалог, переключив всё внимание на звуки окружающего мира, и засунул руку в мешочек. И когда его кулак сжал первую попавшуюся костяшку с руническим знаком, внутренний взор шамана озарила яркая вспышка, после чего он увидел себя бегущим по заболоченному осеннему лесу. То тут, то там мелькали всё ещё нерастаявшие сугробы, а кое-где уже пробивалась мелкая зеленая растительность. Далее Волков разглядел собственное измождённое лицо, зэковскую тёмно-серую робу на своей худосочной фигуре и услышал своё же тяжелое дыхание. И тут до его уха донесся отчаянный собачий лай и немного хрипловатый голос прокричал: «стой, стрелять буду!». И тот Волков, который из видения, невольно оглянувшись назад, оступился и рухнул в болотную тину.

После чего Михаил Ефремович вздрогнул и, резко открыв глаза, прервал неприятное сердцу зрелище. Смотреть на то, как он будет барахтаться в болоте, и как его потом будут вытаскивать бойцы ВОХРа, окучивая прикладами по хребту, не было никакого желания. «Сегодня же бежать», — тихо прошептал себе под нос Джон Смит Волков.

Глава 3

Вечером того же дня в ресторане гостинцы «Юность» было как всегда весело, громко и шумно. И хоть до новогоднего праздника оставались ещё целые сутки, но ресторанные музыканты чуть ли не через песню, поздравляли всех с наступающим 1974 годом. И наша команда отрывалась в прямом смысле слова. Ведь тренер Эл Арбор, сдержав обещание, каждому купил по литровой кружке отменного чешского пивка.

Само собой такая детская доза была исключительно для начала праздника души и тела. Поэтому я со своей стороны тут же всех предупредил, чтобы ничего крепче, чем этот пенный напиток, даже и не думали сегодня употреблять. А когда кое-кто начал ворчать и возмущаться, то припугнул, что по возвращению в Штаты за нарушение спортивного режима могу срезать коммерческую премию долларов этак на 500. «И вообще, чтоб завтра утром вышли на раскатку, и хотя бы с ленца пощёлкали по воротам», — закончил я свою короткую речь, пригрозив здоровенным кулаком.

Подействовали мои угрозы или нет, сказать было сложно. Но ближе к 11-и часам вечера, кроме тренера Эла, который немного перенервничал и ушёл спать, все хоккеисты прочно стояли на ногах, и даже более того, парни резво отплясывали под заводные хиты советской и мировой эстрады. В данный момент музыканты играли так называемую «Синюю песню», под которую на танцпол высыпал почти весь ресторан.

Синий, синий иней лег на провода,

В небе темно-синем синяя звезда,

О-о, о-о только в небе, в небе темно-синем, — красивыми голосами выводили тощенький солист в красном концертном костюме и немного пухленькая солистка в длиннющем тёмно-синем платьем до пола.

— Синий, синий иней! Синий, синий иней! — орал Валера Васильев во время танца, при этом умудряясь ещё и подсвистывать в такт, словно пьяный баянист на деревенской дискотеке.

— Эх, если бы не Филька Эспозито, то порвали бы Бостон, как тузик грелку! — перекрикивая музыку, сообщил мне, а так же Валере Харламову Боря Александров. — А так всего 8: 4. Ничего, мы ещё их в плей-офф нахлобучим!

— До плей-оффа неплохо бы сначала дожить, — заметил Харламов, потешно пританцовывая на месте.

Кстати, Валера, в котором смешались горячая русская и испанская кровь, вообще любил потанцевать. Даже после тяжёлого матча в ресторане мог спокойно попрыгать под музыку. Лично я выходил на танцпол только за компанию, и по большим праздникам. И сегодня был такой праздник, мы выполнили требования нашего советского партийного руководства.

— Верно, — буркнул я и, вытянув шею, попытался рассмотреть, куда затесался шаман Волков, который ещё час назад вроде бы ушёл в туалет.

Очень уж мне не нравилось его сегодняшнее поведение и какое-то странное паническое состояние. Почему-то товарищу шаманидзе взбрело в голову, что нашу энхаэловскую команду со дня на день прикроют, а хоккеистов, не выпуская из Москвы, распустят по своим прежним клубам. И даже когда после финального свистка в раздевалку вошёл телекомментатор Николай Николаевич Озеров и пригласил всю команду завтра днём в Останкино на большое праздничное интервью, Волков всё равно упрямо мне прошептал: «Ничего, Иван, не будет, ни интервью, ни команды».

— Мальчики, можно к вам? — раздался приятный женский голосок и в наш тесный мужской круг вклинились три симпатичные девушки примерно 25-летнего возраста.

По крайней мере, в полутьме танцевального зала барышни выглядели очень даже ничего. Одеты модницы были в заграничные платья с такими тоненькими поясками на талии. И пахло от ухоженных волос этих нечаянных подруг приятными французскими духами.

— Валяй! — хохотнул Васильев и тут же, присвистнув, принялся подпевать ресторанным музыкантам, — синий, синий иней! Синий, синий иней!

И девушки, не обидевшись на такой хамоватый ответ, очень быстро «разбавили» нашу мужскую компанию таким образом, что между каждым представителем сильного пола оказалось по одной представительнице пола прекрасного.

— А, правда, что вы те самые известные хоккеисты, что из Америки приехали? — спросила нас самая высокая из девушек с русыми волосами, которые вьющимися локонами опускались на плечи.

— Ес, ес — обэхээс! — загоготал Харламов, чем вызвал улыбку на моём лице, а так же звонкий смех двух других девчонок, которые ростом были чуть пониже, зато имели более аппетитные женские формы, и отличались цветом волос, одна — рыженька, другая — жгучая брюнетка.

— Мальчики, а давайте после танца выпьем шампанского, — опять высказалась за своих подруг эта высокая и стройная девушка. — Расскажите нам про Америку, где мы ни разу не были. Правда, девчонки?

— Ничего мы в этой жизни пока не видели, — наигранно обиженным голосом произнесла рыжеволосая барышня.

— Не мОгем, у нас сегодня пивная диета, ха-ха, — громко захохотал Валера Васильев и вновь девчонки дружно и звонко засмеялись.

— Шампанское тренер не разрешает, — хитро улыбаясь, поддакнул Боря Александров.

— По последним данных американских учёных, во время регулярного хоккейного сезона шампанское вредно для спортивного долголетия, — авторитетно заявил Валера Харламов, чем опять повеселил наших случайных подруг.

И тут меня словно кто-то огрел твёрдым предметом по голове. Червячок сомнения мгновенно прокрался в мою душу и вдруг меня осенило: «А девочки-то эти не простые. Очень даже не простые. Не было их вначале вечера. Я бы таких красоток точно бы запомнил. Значит, вошли в зал недавно и сразу же направились к нам, потому что заранее знали, кто мы такие. Иначе в потёмках рассмотреть кто здесь хоккеист, а кто нет крайне сложно».

— А мы и от пива не откажемся. Правда, девчонки? — храбро заявила самая высокая из подруг.