Анатолий Спесивцев - Атаман из будущего. Огнем и мечом
Ведь командовал он только своим личным магнатским войском, а короля и верховную власть представляли теперь Николай Потоцкий и новый польный гетман Мартин Калиновский. Последний особенно болезненно относился к солдафонским выходкам Конецпольского. Не менее возмутительно вёл себя и
Иеремия Вишневецкий, явившийся на совет в поддатом состоянии, хотя славился трезвым образом жизни, и то и дело отхлёбывавший из роскошной серебряной фляжки. Оба откровенно ни в грош не ставили нового польного гетмана, да и с коронным соглашались редко.
Всё начало совещания ушло на бессмысленное гадание о причинах казацкой нерешительности. Доминировали две гипотезы: по первой, поддерживаемой большинством, они испугались силы польского войска и не знают, что им теперь делать, по второй они ожидают подкрепления. Паны
Станислав и Иеремия, поддержанные Чарнецким и коронным стражником
Лащом, были сторонниками именно второй версии казацкого сидения. Было подозрение, что им на помощь могут подойти татары Инайет-Гирея.
Учитывая и без того немалый, как докладывали разведчики, численный перевес вражеской армии, допускать её дальнейшее усиление было опасно.
Из этих гипотез и строили предполагаемое поведение своей армии участники совещания. Одни предлагали просто ждать. Мол, лайдаки окончательно перетрусят и разбегутся, не придётся даже напрягаться, их разгоняя. Другие считали, что если к казакам подойдёт подкрепление в несколько десятков тысяч всадников, то победить врагов будет очень нелегко и, в любом случае, это можно будет сделать только с огромными потерями.
– Rewera! [Rewera (лат.) – на самом деле. Именно за любовь к повторению этого слова воевода Подолии и получил соответственную кличку.] – ревел второй Станислав Ревера Потоцкий, хоть и родственник, но не брат коронного гетмана. – Какое может быть сомнение?! Надо срочно идти на лайдаков и рубить их, пока они стоят на месте! Пройдём по ним Ferro ignique (огнем и мечом).
– Не позволям! – резко возражал ему тёзка и дальний родственник. -
Разведка доносит, что лайдаков очень много, выйдя из укрепления, мы подставимся под удар. Мудрость гласит: Festina lente (спеши медленно).
– Идти немедленно! – орали одни.
– Не трогаться с места! – вопили им в ответ другие.
В последнюю группу вошли прежде всего люди ленивые, глупые или жадные. Дураки ни во что не ставили противника, лентяям не хотелось трогаться с места, жлобы боялись потерять свои обозы, ведь в походе они будут далеко не так хорошо защищены, как сейчас в лагере. Коронный гетман всё совещание сомневался. Он понимал, что стоило бы немедленно идти на врага, ждать же, сидя на месте – рискованно. Но стать на сторону своего предшественника… Ну, не хотелось пану Николаю опять идти вслед за Конецпольским, кто, в конце концов, коронный гетман?
Столько лет он пробыл в его тени, получил, наконец, заветную булаву коронного гетмана, и снова слушать неделикатные, порой просто хамские приказы? Да и популярность среди русской шляхты от такого решения не могла не упасть. Обозы не дадут добраться до табора казаков даже за день, а сколько мороки предстоит при передвижении…
– Панове! Призываю всех к согласию! Ибо известно, что Concordia victoriam gignit (согласие порождает победу). Выслушав всех, я решил: мы пока никуда не трогаемся, а я сегодня же вышлю к лагерю бунтовщиков усиленную разведку. Dixi (добавить нечего).
Потоцкий встал на сторону выступавших за выжидание, чем и предрешил исход спора. Как ни возмущались Конецпольский с Вишневецким
(Лащ и Чарнецкий не решились слишком резко выступить против начальства), войско осталось в лагере. Коронный гетман разослал дополнительные дозоры, подослал ещё людей в табор запорожцев, там пока всё было по-старому. Казаки укрепляли табор, благоустраивали его, идти на север пока не собирались. Ждали чего-то. Причину выжидания казаков разведчики в лагере узнать не смогли.
Через три дня все в польском лагере узнали ошеломительную весть.
Орда татар, численностью как бы не более полусотни тысяч, двинулась ускоренным маршем на северо-запад, не рассыпаясь на ловчие отряды.
Теперь все поняли, что прав был старый коронный гетман, хоть он и не угадал вражеского хода. Неразбитое казачье войско преследовать татар не давало возможности. Посылать же за ними маленькие отряды не было смысла, уж очень велика была вторгнувшаяся орда. Да и догнать татар, идущих без пленников, практически невозможно. По рассказам же людей, прискакавших известить коронного гетмана о вторжении, татары передвигались несколькими колоннами, в сопровождении конных запорожцев, не пытаясь нахватать пленников. Под удар попали Винничина, Брацлавщина,
Полесье, Прикарпатье. То есть земли, с которых и явились шляхтичи на призыв коронного гетмана.
Теперь шляхта требовала немедленно всё бросить и скакать за татарами. Их, неожиданно для Николая Потоцкого, поддержал польный гетман. Все имения Калиновских располагались на Брацлавщине, Мартин устроил настоящую истерику, требуя немедленного перехвата орды. С немалым трудом удалось его успокоить и убедить, что, имея за спиной большую вражескую армию, никуда скакать нельзя. Всё равно догонят и порубают. Единодушно было решено немедленно выступать на юг, оставив обоз в лагере под небольшой охраной. Разведка доносила, что никто из табора запорожцев не выходил, следовательно, опасность разгрома для польского обоза была небольшой.
Правда, и совсем без обоза выходить на бой было невозможно, весь оставшийся день отделяли овец от козлищ. Решено было взять с собой артиллерию, порох, ядра и картечь, минимум продовольствия и шатры.
Последние два пункта и вызвали огромное количество недоразумений, быстро переросших в один грандиозный скандал. Шляхтичи норовили под предлогом минимального питания тащить с собой возы со жратвой и выпивкой. Необходимостью же разворачивания своих роскошных шатров обосновывали попытку прихватить с собой всю прислугу. Покажи магнаты пример, оставь своих лакеев на месте, может, и удалось бы быстро преодолеть возникшую проблему. Однако представить себе жизнь без услужливых лакеев польские олигархи не могли, да и не хотели это делать. С них брала пример шляхта победнее. Осознав, что завтра с утра собираются перевозить весь огромный лагерь, Потоцкий запаниковал. Тогда вместо марша на несколько часов получится двухдневное путешествие цыганского табора. Срочно собрался совет наиболее авторитетных в войске людей, и после долгих дебатов решено было шатры с собой не брать совсем, а продовольствия захватить только на ужин и завтрак.
Наутро скандалы продолжились с новой силой, для многих авторитетным было только собственное мнение, но, в конце концов, к обеду последний воз с порохом в сопровождении конных шляхтичей покинул лагерь. Помимо огромных материальных ценностей в нём осталось тысяч тридцать челяди и обслуги, половина которой была вооружена. Стоило шляхте отправиться на бой, прислужники кинулись услаждать себя барскими едой и питьём, да и многочисленные девки отказывать бравым кавалерам не привыкли…
***
Хорошие планы были придуманы зимой в Азове. Не один, много, казалось – на все случаи, с учётом всех возможных ходов противника. Да при первой же встрече с разведчиком из лагеря польской армии выяснилось, что жизнь начала вносить в них не предусмотренные никем кроме Господа поправки.
Пересев на чайки, казаки Васюринского по плавням обошли поляков и зашли им в тыл. Этой ночью они высадились в укромном болотистом местечке в нескольких верстах севернее лагеря. Предусматривалось, что десант неожиданным ударом захватит покинутую войсками стоянку, вырежет оставшихся там подпанков, сотворит несколько костров для извещения поляков о больших неладах в тылу. Возвращаться поляки до битвы, конечно, не будут, но понервничают, поволнуются нешуточно. Многие ведь влезли в долги, чтобы выглядеть в походе побогаче и погрознее. На боевом духе таких гордецов сомнения в сохранности их приобретённого такой ценой имущества должны были сказаться весьма отрицательно. Да и гадать, какой численности вражеская армия возникла в тылу – то ещё удовольствие.
Затем Иван намеревался пересадить большую часть своих людей на трофейных лошадей и утром в начале битвы ударить полякам в тыл. Однако воистину: "Человек предполагает – Бог располагает". Разведчик, среди прочего, сообщил, что лошадей в польском лагере почти не осталось.
Разбивая его, не учли сложностей с водопоем и ограниченность кормов для скота. Поэтому ещё во время пребывания там войска весь подсобный скот, волов и лошадей, перегнали аж за пятнадцать вёрст, на заливные луга около одного из малых притоков Днепра.
"Говорил же я Аркадию – дурное дело эти планы заранее строить! И вот, пожалуйста, что мне теперь делать?"
Впрочем, со стороны никто бы из окружающих не подумал бы, что знаменитого атамана и колдуна терзают сомнения и досада. Он немедленно приказал сотне пластунов отправляться к тому лугу, следующей ночью, если коней оттуда сами поляки не перегонят, захватить их и скорым маршем гнать к нему. Учитывая, что план разгрома польского лагеря предусматривал выпуск некоторой части его обитателей, пластуны на месте выпаса могли найти только навоз. Оставалось выполнять первую часть плана – погром и захват брошенного войсками имущества. Сообщение, что там осталось до тридцати тысяч человек, Ивана не взволновало ни в малейшей степени. Ему за свою жизнь и не такие авантюры приходилось проворачивать.
