Сергей Сергеев - Календарь
Передний всадник держал в руке длинный пилиниум (метательное копьё) остриём вниз с белым треугольным флажком на конце вверху. Кавалькада переправилась вслед за парламентёром и, оказавшись на острове, шагом приблизилась к разведчикам Октавиана.
Всадники смешались, и лишь по шлемам можно было различить, кто есть кто. Так продолжалось некоторое время, затем из общей группы выделились двое, один с пилиниумом, другой, по определению Октавиана, центурион Карнелий. Выехав на середину острова, спутник центуриона воткнул в песчаный грунт копьё, пожав руки друг другу, они разъехались, за ними последовали их товарищи, но только разведчики Октавиана переправились на тот берег, а люди Лепида и Антония на этот.
"Процесс пошёл", — оценил увиденное Октавий. Разведка договаривающихся сторон начала каждая свою проверку, определяя истинность намерений. Коварство у римской знати в крови, об этом даже не следует напоминать.
Время шло, из-за холмов всплывало солнце, от реки тянул лёгкий ветерок. Туман таял, обнажалась окрестность. На том берегу раздался звук трубы, ему ответили на этом, разведчики сделали свою работу.
К полководцу, восседавшему на лошади в окружении охраны, подъехал Агриппа.
— Всё чисто, пора выдвигаться.
Октавий кивнул и тронул повод, лошадь начала спуск по склону к реке.
От того что вода в речушке открылась или от того, что туман рассеялся, но движение воды в неглубоком русле стало звучней. Молодой консул с охраной пересёк метров шесть водной преграды и оказался на островке. Они неспешно подъехали к белому флажку и остановились. Стали ожидать. Снова прозвучала труба, но уже по-иному. Ей ответили. С другой стороны к острову вброд переправлялась группа всадников. Октавиан узнал ненавистного Антония, он ехал рядом с худощавым патрицием без шлема, седоватые прямые волосы которого выделялись на фоне остальных.
"Лепид", — почти вслух молвил Октавиан.
Всадники переправились и, вступив на сушу, остановились, лишь Марк Лепид продолжил движение к середине острова. Остров в поперечине был небольшим, менее ста метров. Одинокий всадник уже через несколько секунд остановился перед белым флажком, прямо пред ожидавшими его. Он поприветствовал новоиспечённого консула, прижав правую руку, сжатую в кулак, к левой половине груди. Октавиан ответил своим приветствием и кивнул охране. Его свита повернула лошадей отъехала на приличное расстояние. С ним остался лишь Агриппа.
— Приветствую тебя, консул Рима и сын великого Цезаря, Октавиан, рад, что наша встреча наконец-то состоялась, — высокопарно начал Лепид.
— Приветствую и тебя, великий понтифик, и я рад, что слуги Цезаря встретились не на поле брани, а в дружеской беседе, — в таком же стили ответил Октавиан.
— Что ж, видно пришло время собирать силы, а не распылять их, — продолжил Марк говорить то, о чём писалось уже ранее в посланиях.
— Приятно слушать мудрые речи из уст верного сторонника Цезаря, — Октавий лестными словами стимулировал дальнейшее продолжение диалога.
— Я думаю, что пора к нашей беседе подключить Марка Антония.
— Я буду только рад общению со столь великим мужем, — произнося эту фальшивую комбинацию, Октавиан едва не скривился от мысли, что ему теперь придётся часто повторять эти слова самому Марку Антонию.
Лепид тронул повод, и его лошадь стала боком к Октавиану, ели заметным движением головы, почти похожим на кивок, он сделал знак всадникам, стоящим у кромки воды. Марк Антоний тронул поводья и ударил пятками в бока лошади, и она спешным шагом направилась к флажку.
Процедура приветствия повторилась, и злейшие в прошлом недруги, почти лютые враги, начали диалог примирения.
— Нам, цезарианцам, негоже враждовать между собой, пора объединиться и призвать к ответу убийц Цезаря, — начал заготовленную речь Октавиан.
— Согласен, — поддержал его Антоний, — до каких пор будем терпеть эту свору жадных и коррумпированных говорунов?
Явно намекая на сенат Рима, Антоний рисковал, так как Август всё же был представителем сената, хотя и формальным. Но его риск был оправдан, форум не давал поручений молодому консулу на их встречу, но Октавиан и не запрашивал их сам, значит, действовал по своему усмотрению. К тому же, как донесли верные Антонию люди из Рима, сенат обошёлся с Августом неподобающим образом, как и вообще, со всеми цезарианцами.
— Что может предложить сын Цезаря верным слугам отца своего? — вступил третьим в разговор Марк Лепид.
— Я предлагаю пойти по стопам учителя нашего, и поступить так, как в такой ситуации поступил бы он, — Октавиан прокручивал фразы из заготовленной речи.
— Как я понял речь идёт о создание нового триумвирата? — наконец-то огласил Лепид саму крамольную идею, витающую вокруг.
— Я это и имел в виду, — кивнул Октавиан.
— Столь сложный вопрос требует дополнительных согласований, потому нам понадобится больше времени, чем для переговоров о перемирии, — уточнил свою позицию Антоний.
— Что же вы хотите конкретно? — переспросил взволновано Октавиан и бросил нездоровый взгляд в сторону Антония.
Лепид этот взгляд перехватил, всё понял и вступился за соратника, стараясь снять напряжение:
— Я думаю, Антоний имел ввиду, что негоже торопиться в таком деликатном деле, но и не стоит откладывать его на потом, потому нам придётся здесь основаться на неопределённое время.
— Вы предлагаете поставить здесь палатку? — уточнял молодой сенатор.
— Совершенно верно, мы это и хотели предложить, — пояснил Антоний, — погода нас балует, но сезон дождей никто не в состоянии отменить.
Действительно, вот уже третий день как прекратились непрерывные дожди, наполнив пересохшие за лето русла ручьёв, превратив их в полноводные речушки, осенние облака ушли, подарив голубому небу солнце, а земле тепло и утренние туманы, но в любой момент ненастье могло вернуться.
— Я согласен, — с облегчением выдохнул Октавиан.
— Тогда разъедимся для консультаций и дачи распоряжений о создание временного лагеря, как только он будет готов, встретимся заново, — закончил предварительную стадию переговоров Лепид.
Переговорщики разъехались в противоположные стороны и переправились на свои берега. На острове снова оказались разведчики, они спешились и стали размечать место для лагеря.
Октавиан верхом, в сопровождении охраны, поднялся по склону вверх, ему повстречались шестеро рекрутов под командованием префекта лагеря Тариния Галла. Они спускались к реке, неся на себе упакованную палатку и оборудование к ней.
"Так подозрительно быстро! — удивился молодой полководец, но тут же успокоил себя, — Разведчики знали, что так оно и будет".
Октавиан двигался вдоль подножья холма в сторону от реки. Вот уже перестал слышаться шум воды, деревья за спиной сомкнулись и скрыли вид на русло, и тогда его взору открылась поляна со стоящими в боевом порядке всадниками, готовыми в любой момент прийти на помощь своему предводителю. Он остановился и спешился у шатра, отдав поводья оруженосцу, нагнулся и проскользнул внутрь. За ним последовал Агриппа.
Октавиан молчалив и задумчив. Прошёлся взад-вперёд, не зная чем занять себя в данный момент. Легкая прелюдия началу переговоров — трудности дальнейшего их продолжения. Хотя и был он молод, но такие истины ему уже доступны.
— Перекусим? — обратился он к вошедшему Агриппе.
— Можно, — согласился тот, — только нашему делу это вряд ли поможет.
— Но и не повредит, — уже более оптимистично произнёс Октавий.
Они уселись за раскладной походный столик на такие же раскладные стулья. Полог был откинут, и сквозь проём виднелось солнце, повисшее над холмами, начинало припекать, хотя уже поздняя осень. Ночью и по утрам было холодно, потому Август надевал вниз вторую тунику и шерстяной нагрудник. Сейчас ему стало даже жарко, и он немного вспотел. Прежде чем приняться за трапезу, он решил снять панцирь, который, как ему казалось, свою функцию выполнил и пока больше не понадобится. Оруженосец, вольноотпущенный Келад, проворно исполнил волю хозяина. Тем временем второй слуга Ликин накрывал стол. Октавиан в походе мог в любое время захотеть перекусить, и слуги к такому режиму привыкли. Блюда не слыли изысканностью и по-походному были неприхотливы.
И на этот раз на столе оказались грубый хлеб, нарезанный крупными ломтями, несколько стволов латука, собранных в пучок, огурцы, ягоды толстокожего винограда, сушеные яблоки, вино и вода в кувшинах.
Ликин разлил по кубкам рейтийское вино, в неглубокую миску воды, поставил её перед Октавием, тот любил размачивать хлеб в холодной воде.
Октавиан поднял кубок и произнёс:
— За успешные переговоры.
Агриппа молчаливо присоединился. Они выпили. Октавий неспешно приступил к трапезе, Агриппа нехотя взял несколько ягод винограда, у него совершенно отсутствовал аппетит.
