Светослов - Мистерия силы. Трилогия
Тут Андрей Леонидович почувствовал лёгкое головокружение, у него округлились глаза, а дыхание словно остановилось.
— Вы только не волнуйтесь, — успокоил его Никита. — Это произойдёт не скоро, он уже будет взрослым человеком.
И Никита напряжённо улыбнулся.
— А откуда же у вас такая информация? И почему я должен вам верить? Хотя…
Андрей Леонидович о чём-то задумался.
Никита поспешил разрядить ситуацию:
— Но я ведь не читал ваших документов, когда сказал вам ваше имя и фамилию; к тому же вы сами подтвердили то, что я прочёл ваши мысли. Просто вам сейчас трудно всё это правильно принять, осознать… Вы больше доверяете логике рассудка, но это не всегда правильно. Главное — то, что у нас внутри, в душе…
— Что ж… Я, конечно, слегка ошарашен всем этим… не знаю как назвать… И тем не менее что-то во мне говорит о том, что вам можно доверять.
Он внимательно посмотрел на гостя.
Никита взволнованно произнёс:
— Андрей Леонидович, если вас не затруднит, дайте мне, пожалуйста, чистый лист бумаги. Я хочу кое-что написать… и хочу, чтобы вы сохранили это…
Максимов-старший встал, прошёл к письменному столу и достал чистый лист бумаги из толстой папки. Он тут же прихватил ручку и протянул всё это Никите со словами:
— Ну что ж, пишите, раз это так важно…
Никита, поблагодарив хозяина, взял ручку с листом бумаги и аккуратно написал: «Максимову Александру Андреевичу (когда он будет взрослым). К Поющей Горе нельзя приближаться, это опасно! Будьте внимательны. Но, что бы ни случилось, Ваш сын Вам поможет».
Никита протянул лист с запиской Андрею Леонидовичу и осторожно, просяще произнёс:
— Андрей Леонидович, я вас очень прошу, сохраните эту записку до того времени, когда па… когда ваш сын станет взрослым человеком. И обязательно покажите ему эту записку. Я вас очень прошу.
Андрей Леонидович настороженно взглянул на Никиту, затем внимательно прочёл запись, сделанную Никитой, ещё раз пристально посмотрел на него и вымолвил:
— А вы… уверены во всём этом?
— Абсолютно. Просто я это знаю, — спокойно ответил Никита.
— Ну, хорошо.
В это время в комнату вошла жена Андрея Леонидовича. Она пригласила всех на кухню:
— Чай готов. Пойдёмте к столу.
— Да, идём, — ответил супруг.
Он убрал записку в письменный стол, затем сделал жест Никите, и они направились в кухню. В это время дети снова выбежали навстречу странному гостю; Никита невольно остановился в прихожей и замер. Он вдруг почувствовал лёгкий толчок внутри себя и понял одно: ещё немного — и он даст волю эмоциям, он выплеснет всю правду наружу, он расскажет хозяевам, кто он есть на самом деле, и тогда всё пропало… Этого допустить было никак нельзя. И Никита решительно произнёс, глядя на слегка растерявшегося Андрея Леонидовича:
— Андрей Леонидович, вы извините, но мне уже нужно идти. Я очень спешу… Спасибо вам за всё.
Хозяин удивлённо взглянул на Никиту и ответил:
— Ну что ж, раз нужно, тогда идите. Всего доброго.
Никита ещё раз поблагодарил хозяев, обулся и вышел из квартиры. В его душе всё трепетало, в глазах застыли слёзы. Он медленно спускался по лестнице, ещё до конца не осознав, где он только что побывал, хотя и понимая это обычным, дневным сознанием.
Выйдя на улицу, Никита остановился, осмотрелся. Он вдруг почувствовал приступ тревоги. Это была тревога внезапная и очень нежелательная; тем более что он в данный момент находился в совершенно другом времени. И предчувствие его не обмануло — откуда-то сбоку возникли двое подвыпивших верзил, которые были настроены весьма агрессивно — видимо, им чего-то не хватало.
Никита интуитивно повернулся к ним, и вовремя: один из бугаёв что-то выкрикнул в адрес Никиты и, подскочив к нему, схватил за рубаху. Никита отшатнулся, одновременно освободившись от наглого недоумка. Это подогрело обоих гопников, они рванули прямо на Никиту, поочерёдно выкрикивая:
— Ах ты, щенок! Ты ещё и брыкаешься!
— А ну стоять!
В последний момент Никита выкинул вперёд руку, открыв ладонь навстречу этим агрессорам. Первый, нарвавшись на незримый барьер, упал как подкошенный. Второй, недоумённо выкатив глаза, рванулся опять на Никиту, но был сбит с ног точно так же. В это время патрульная милицейская машина въезжала во двор. «Эх, как не вовремя…» — подумал Никита. Он плавно сунул руку в карман и зажал в ладони кристалл, концентрируя всю свою силу внимания на том времени и месте, куда он намеревался попасть. Кристалл в его руке снова стал пластичным. Двое работников милиции бежали навстречу Никите, стоявшему в полной неподвижности… Ещё мгновение — и немыслимый рывок вытолкнул Никиту за грань реальности данного времени в совершенно иные пределы, заставив оцепенеть двух стражей порядка, внезапно уставившихся в пустое пространство загадочного двора…
…Никита оцепенело стоял в тусклом пространстве длинного пустого коридора, выравнивая дыхание после очередного рывка в пространстве и времени. Он сделал несколько шагов вперёд и остановился; прислушался, осмотрелся. Вокруг никого не было. Он находился совершенно один в этом странном казённом коридоре.
«Странно… Интересно, какой это год?» — подумал Никита. Тут он обратил внимание на массивную казённую дверь, рядом с которой он находился. На этой двери была крупная табличка: «СЕКРЕТНЫЙ ОТСЕК. ВЕДУТСЯ РАБОТЫ. НИКОМУ НЕ ВХОДИТЬ!»
Никита оживился. Он приблизился вплотную к двери и прислушался, но ровным счётом ничего не услышал. Тут он заметил небольшой звоночек на двери, сбоку. Никита затаил дыхание… И он нажал несколько раз на этот звоночек. Спустя несколько мгновений щёлкнул дверной замок, дверь распахнулась, и на пороге предстал солидный человек, в котором угадывался профессор Разумовский, только здесь он выглядел значительно моложе. Никита сразу всё понял. А молодой Разумовский громовым голосом раздражённо воскликнул:
— В чём дело?! Кто вы такой? Что вы здесь делаете?!
Никита внутренне уже был готов ко всему этому, поэтому его действия были быстры и безупречны. Он мгновенно направил на Разумовского всю силу своей энергии и лёгким жестом руки подтолкнул его внутрь секретного помещения. Разумовский, сделав судорожный вдох, отшатнулся назад и тут же рухнул на пол. Никита оттащил его в сторону и быстро закрыл дверь с секретным замком. Затем он осмотрелся. В помещении никого больше не было. Сам отсек напоминал небольшую лабораторию, оснащённую приборами, которые Никите не были знакомы; в центре стоял массивный стол, на котором возвышался компьютер древней технологии (в сравнении с теми «компами», на которых доводилось работать Никите в своё время). Никита сел в кресло, прокрутил несколько файлов на компьютере и вернул всё обратно. Затем он вздохнул, сконцентрировался и принялся изучать содержимое компьютера, мысленно ругая эту «допотопную» технологию. Здесь был просто шквал информации: базовые инструкции по внедрению чипов в живые организмы без потери данных, сама технология разработок этих чипов и даже в отельном файле содержалась информация по клонированию живых существ. Словом, несмотря на примитивную технологию компьютеров, сами технологии имплантации и клонирования представлялись вполне передовыми и прогрессивными.
— Ну, ничего себе, куда он замахнулся, — слетело с уст Никиты.
Никита метнул взгляд на лежавшего Разумовского — тот не подавал признаков сознания. Никита приступил к стиранию всей информации с компьютера, что не составило особого труда, тем более что Никита уже имел подобный опыт, только с неизмеримо более продвинутыми технологиями.
Когда всё было уничтожено, Никита встал и подтащил Разумовского ближе к стене. Он усадил его на полу, притулив спиной к стене, сам встал напротив и сосредоточился. Он полностью расфокусировал глаза, а затем направил руку на многострадальную голову профессора и застыл на некоторое время в таком положении, производя своё, неведомое никому магическое действо…
Затем Никита медленно произнёс:
— Теперь твоя память по этим технологиям полностью стёрта… Ты больше никогда не будешь заниматься ничем подобным… Ты направишь все свои знания и всю свою энергию на расширение сознания людей, на светлые помыслы.
Разумовский резко вздрогнул, словно его изнутри ударило током, но в сознание не вернулся. Никита опустил свою руку, продолжая смотреть на молодого профессора. И тут вдруг Никита ясно осознал, что теперь и его память резко изменилась; он понял, что, изменив события в другом времени, он изменил их и в своём времени. А именно — Никита с остротой боли осознал, что, убрав с этого опасного пути профессора Разумовского, он не подумал о другой, не менее коварной альтернативе: Макс Дарклин — вот кто занял место Разумовского и возглавил это теневое движение.
